***

...Любить лежалый лист, и бред рябины пылкий,
И детство стариков, и вечный рост детей,
И рыжего кота, сидящего копилкой
Над берегом ночных сказаний и сетей,
Любить клубки дорог, себя истёрших в тропы,
Обрыв густой реки, надставленный кремлём,
Из Азий босиком перебегать в Европы,
Леса дымящих труб минуя напролом,
Навстречу облакам с бумажными боками –
Крои из них ветра, рисуй на них жару, –
И, в небо уходя в обнимку с облаками,
Осколком тёплых гроз вернуться поутру.


***

Окно выходит в осень и во двор
И снова возвращается – к разбегу,
К раскату дня, но разнится повтор:
Сейчас – по дождику, потом – по снегу.
Расправив створки, взмоет в пустоту
С дверной струной и шорохом мышиным
Листвы – и не сболтнёт начистоту,
Куда летит и по каким причинам.
Не потому ли нам во снах темна
Земная ночь и дважды одинока –
За вычетом гулящего окна,
По сути, дополнительного ока...


***

Постоим в тишине сентября
На краю просветлевшего поля.
Бог подумал о детях, творя
Золотые минуты покоя.
Ты не смог бы заметить вчера,
Суетою сует озабочен,
Что листва по-цыгански пестра,
А у неба славянские очи,
И что, плавясь, стекает в костёр
И возносится к облаку снова
Простодушный уральский простор –
Тальниковый, песчаный, сосновый...


***

Дорога. Сосны. Повороты.
Карьер. Отвал пустой породы –
Воронка да уступов ряд.
Таким ли Данте видел ад?
Красоты придорожной свалки,
Где кормятся бомжи да галки...
Уж лучше взоры устремим
Мы к небесам, где пляшет дым
И принадлежностью герба
Глядится каждая труба.
Пока над крышей смог висит,
Уральский город жив и сыт.
Пока растёт картошка в поле,
Он будет сыт и пьян тем боле.
Иронию простите мне –
Наперекор родному чаду
Я тоже в этой стороне
Дышу и чувствую отраду.
Обширен мир, но, как ни взвесь,
Сурова память родовая,
Нам исподволь передавая,
Что пригодимся только здесь.
Неважный я космополит
(По недостатку счёта в банке ль?),
Но за плечом моим парит
По-русски говорящий ангел,
И, мне Европу заслонив,
Вещая ясную погоду,
Стоит Конжак, чуть-чуть сонлив,
Как снизу кажется народу...


***

А ты, строптивая душа,
Какой измены захотела?
Живи, как должно, не спеша
Бежать от выданного тела.
Держись за временную плоть,
Как дерево за грунт корнями,
А что сулил тебе Господь,
Давай оставим между нами.


***

Босая жизнь в медлительной эпохе
При доблестном властителе Горохе.
Суббота – баня, Святки – ворожба,
Иван Купала – выборы зазнобы,
На полдень глянешь – хляби да хлеба,
А на полночь – чащобы да сугробы.
Но сонмище невиданных вещей,
Нездешних сил гуляет на свободе –
С сердечным стимулятором Кащей
И Бабушка Яга на вездеходе,
А то из-за Смородины-реки
Доносит ветер чёрный запах гари –
Там змий крылатый, бают старики,
Шипит в замаскированном ангаре...


***

Говорю: "Водосбор, горицвет,
Медуница, анютины глазки..."
Ботанический мой кабинет
Словно весь из неписаной сказки.
Только исподволь глянь – филигрань
У любых захолустных дорожек:
Чистотел, луговая герань,
Колокольчик, мышиный горошек...
Вновь заставой стоят у реки,
Поднимая фамильные стяги,
Войску мусорных куч вопреки,
Кавалеры любви и отваги.
И со взрывчатой связкой семян
Подползает под днища машинам
Безымянный герой-партизан –
Лютик, пижма, горошек мышиный...


***

Наутро захлопнешь остаток
Докучных, загадочных снов –
Как дичь балаганная Святок,
Их перечень краткий не нов.
Во сне продолжается время
От "нынче" и вспять, и вперёд,
И встречи сбываются с теми,
Которых рассвет отберёт.
Там месяц висит над оградой
С наколкой на левом боку,
И кот нецензурной тирадой
Вправляет мозги мужику,
И кличет туманная птица,
И глохнут под выклик леса,
И снится тебе, что не спится –
И сном натираешь глаза...


***

Не это ли счастье, когда огурец малосолен,
А кот полосат, а домашний не зол и не болен,
И власти, задумав, как водится, новый виток,
Позволят и нам, и себе передышки чуток?
В Эдемском саду неизбежны чеснок и капуста.
Не яблокам – тыквам сродни принадлежности бюста
У розовой Евы, и бродит по тем же садам –
О Боже – похмельный, бесцельный, бесхозный Адам,
Не смея сказать, но палёным нутром разумея,
Что русские Евы и яблока стоят, и змея,
И, яблочной сластью смягчая лекарственный яд,
Потомство Адамова рода они сохранят.
История мира имеет порок повторяться,
А может, достоинство – всё-таки дети творятся,
Сегодня малы, а назавтра, глядишь, велики,
И вяжут: политик – интриги, капуста – вилки.
Мы в щах из последней "в студёную зимнюю пору"
Вернее найдём утешенье души и опору,
Помоем посуду и счастья заманчивый дым
В окошко экрана, чуть-чуть обнаглев, подглядим.


***

Слова в ночи летают – лишь лови
Живьём в неприспособленные руки,
Не путая – которое к любви,
Которое, наоборот, к разлуке,
Какое просто к солнечному дню,
Что сам собой излечивает хвори
И подбивает нас признать родню
В любой траве, живущей при заборе.
Не снизойти к вам, стебли и листва,
А дорасти до нашего родства –
Ведь в этом тоже суть земной науки:
Смекнуть, что помнят скромные кусты
И страсть, и страх, и вовсе не просты,
Людские мысли слушая, как звуки.


***

Свежий снег умножать на любовь,
На отчаянье и ожиданье –
Выполняет, наверно, любой
Ежедневное это заданье.
Позабытый на рельсах трамвай.
Мёрзлый полдень, курчавые ветки...
Счёт запутался – год вырывай.
И никто не поставит отметки.
И скулим, как на привязи, мы,
Что душа угасает с испода,
И хватает огромной зимы
На программу учебного года.