Опасно увлекаться творчеством. Всё остальное, не связанное с ним, становится не очень интересным тебе и не очень нужным.
Молодой переводчик Андрюша трудился на авиабазе в Сахаре, помогая алжирцам осваивать советскую авиационную технику. В тех краях всё ему было интересно, но ничто так не восхищало юношу, как тренировочные полёты истребителей.
Это было настоящее, высококлассное авиашоу, особенно, когда летали наши. Алжирское начальство запрещало своим пилотам лихачить в воздухе, а вот советские, на правах инструкторов, изгалялись в африканской пустыне как могли, демонстрируя блестящее мастерство и неуёмный национальный характер.
Серебристые МиГи резвились в голубом небе, словно рыбки в прозрачной воде, и наблюдавшие за ними алжирские лётчики восторженно цокали языком и аплодировали. В такие моменты Андрей отчётливо представлял себя на месте пилотов, управлявших этими совершенными машинами. За полгода переводческой работы он выучил теорию пилотирования наизусть, и сейчас ему нестерпимо хотелось применить свои знания на практике. Он был уверен, что у него получится не хуже, чем у других, может, даже лучше.
Андрей всё чаще подумывал о поступлении в лётное училище, чтобы каждый день заниматься любимым делом, стать асом и удивлять всех своими талантами. Но для начала он решил хотя бы "прокатиться" на современном истребителе, искупаться в чистом небе, как говорили лётчики, и лихо пронестись над грешной землёй, как они делали это обычно перед посадкой.
Но пока он мог полететь лишь в качестве пассажира, на спарке, то есть на таком же сверхзвуковом МиГе, только с двумя кабинами, в одной из которых сидит лётчик-инструктор.
Советский пилот, которого все звали Петровичем, даже обрадовался его просьбе:
– Прокатить? Не вопрос! Надо только момент выбрать.
И в один прекрасный день он объявил Андрею:
– Всё! Сегодня полетим! Во второй половине дня. Готовься.
– А как готовиться? – заволновался переводчик.
– Главное, поешь как следует, чтоб силы были.
– А что лучше поесть?
– Лучше всего перед полётом – яичница с ветчиной и помидорами, – посоветовал пилот. – Проверено опытом.
– А компенсирующий костюм понадобится? – продолжал Андрей.
– Нет, мы невысоко полетим.
– А противоперегрузочный?
– Какие там перегрузки! – махнул рукой Петрович. – Будем летать тихо и спокойно, как воздушные шарики!
– Спокойно – это неинтересно! – разочарованно протянул Андрей.
– Похулиганим слегка, конечно, – ухмыльнулся в усы Петрович. – Как без этого?
В назначенный час переводчик, одетый в свой повседневный джинсовый костюм, забрался в переднюю кабину спарки, нахлобучил на голову лётный шлем и тщательно застегнул на себе подвесную систему на случай катапультирования. Облачённый в лётный комбинезон Петрович уселся в свою кабину, позади Андрея.
Под наблюдением стоявшего на стремянке техника переводчик запустил двигатель и был очень горд, не получив ни одного замечания. Техник проверил, хорошо ли "практикант" закрыл фонарь (так называют остекление кабины), удовлетворённо кивнул и удалился вместе со своей стремянкой.
В действие вступил лётчик-инструктор. Управляемый им МиГ уверенно покатил по рулёжке, выехал на взлётку, развернулся и застыл на месте.
– Готов? – рявкнул Петрович по переговорному устройству.
– Готов! – неуверенно пискнул Андрей, замирая от страха и восторга одновременно.
Двигатель начал быстро набирать обороты. Через минуту он уже ревел, а самолёт, стоя на месте, дрожал, словно от нетерпения, и слегка клонился вперёд, стремясь сорваться с места.
И тут его будто толкнули сзади – это Петрович отпустил тормоза. Машина побежала по полосе, стремительно увеличивая скорость и вздрагивая на невидимых неровностях. Ещё мгновенье – и истребитель, задрав нос, резко взмыл ввысь.
Андрея вдавило в спинку кресла, и дышать стало трудно. Казалось, кто-то невидимый уселся ему на грудь. Горизонт слева и справа встал почти вертикально, но вскоре вернулся в нормальное положение, хотя и продолжал покачиваться. Это означало, что истребитель летел параллельно земной поверхности.
Андрей вздохнул свободнее. Перед ним открылось захватывающее зрелище: необъятная светло-бежевая пустыня под ярко-голубым небом, тёмная гряда скал на горизонте, а внизу – зелёная клякса оазиса и россыпь крошечных домиков. Андрей попытался найти среди них знакомые места, но тут прогремел голос Петровича:
– Пр-р-равый вираж!
Земля накренилась и побежала влево. Туда же потянулись губы и нос Андрея. Затем горизонт встал вертикально, убегая при этом вниз. За ним потянулось и всё лицо Андрея, а сам он, с головы до ног, будто налился свинцом.
– Левый вираж! – сурово выкрикнул инструктор.
Горизонт повернулся на сто восемьдесят градусов, физиономия Андрея перекосилась вправо и снова потянулась вниз, словно под действием магнита. И вновь непреодолимая тяжесть в теле.
Летать на МиГе оказалось не так весело, как ему представлялось с земли. И это было лишь начало, потому что Петрович уже орал:
– Перевёрнутый полёт!
Голова переводчика безвольно качнулась в сторону, и в следующую секунду он увидел над собой землю, а небо оказалось внизу. От непривычных ощущений сознание Андрея затуманилось, и вдобавок его начало мутить. Самолёт вновь крутанулся, и всё встало на свои места. Однако Андрею не полегчало. Напротив, стало ещё хуже.
Машина вдруг нырнула вниз и устремилась к земле. Андрей почувствовал, как все его внутренности поднимаются к горлу, рот сам собой открывается, и тут он с удивлением увидел, как съеденная им яичница с помидорами и ветчиной веером разлетается по стёклам кабины.
Самолёт ещё не успел вернуться в горизонтальное положение, а Петрович уже радостно вещал:
– Сейчас "бочку" сделаем!
– Н-не надо! – с трудом выговорил переводчик.
Он пришёл в себя лишь на земле, когда МиГ зарулил на стоянку. Растопырив руки и ноги, едва удерживая равновесие, Андрей выбрался из кабины.
– Умотало, – посочувствовал Петрович, оглядывая его рубашку и джинсы. – Извини! Как просил!
Переводчик криво улыбнулся, поблагодарил лётчика и, пошатываясь, поплёлся прочь. Встретившийся ему техник поинтересовался:
– Как полетали?
– Как воздушные шарики, – нехотя промямлил Андрей. – Дай мне ведро с тряпкой… Кабину помыть…
После этого он уже без восторга взирал на кувыркавшиеся в небе МиГи, зная, как чувствовал бы себя на месте тех пилотов. Но спустя время его вновь потянуло на острые ощущения. Он "прокатился" с Петровичем ещё пару раз, освоился и стал всерьёз готовиться к лётной карьере.