В год 135-летия со дня рождения замечательного поэта Санкт-Петербургский Гуманитарный университет профсоюзов выпустил книгу "Николай Гумилёв и поэты русской эмиграции". Издание сопряжено и с памятью о его авторе – талантливейшем литературоведе профессоре Юрии Владимировиче Зобнине, работавшем в СПбГУП с 1993 по 2011 год.
Юрий Зобнин первые годы работы в нашем университете не выглядел намного старше своих студентов. Он пришёл к нам из Пушкинского Дома. Рекомендации Дмитрия Сергеевича Лихачёва было достаточно для того, чтобы мы назначили его заведующим кафедрой в 26 лет. И не ошиблись.
Зобнин останется в истории науки как замечательный петербургский филолог, специалист по культуре Серебряного века, автор целого ряда монографий, посвящённых Н. Гумилёву, Д. Мережковскому, А. Ахматовой, поэтам русской эмиграции, а также ярких статей о Горьком, Л. Андрееве, Вяч. Иванове, Б. Зайцеве и других прозаиках и поэтах XIX–XX веков.
Родился Юрий 25 июня 1966 года в семье коренных петербуржцев.
В 1988 году окончил филологический факультет Ленинградского государственного университета. Творческий путь Зобнина начался рано. Ещё в студенческие годы он опубликовал ряд работ, посвящённых творчеству авторов Серебряного века, в том числе Николая Гумилёва, страстное увлечение которым пронёс через всю жизнь. В период перестройки он активно участвовал в процессе реабилитации имени Гумилёва, фактически был одним из первооткрывателей его творческого наследия, полностью запрещённого в советское время. Принимал непосредственное участие в передаче в Институт русской литературы РАН (Пушкинский Дом) архива П.Н. Лукницкого – биографа Гумилёва и Ахматовой – и провёл большую работу по его изучению.
В 1988 году Юрий Владимирович стал аспирантом Института русской литературы РАН, в 1992-м защитил первую в России диссертацию о творчестве Гумилёва. В 2001 году была защищена и докторская диссертация "Творчество Н.С. Гумилёва и православие". Под редакцией Ю. Зобнина вышли восемь томов Полного собрания сочинений поэта.
Уже в молодые годы он был личностью яркой, быстро приобрёл известность в кругу литературоведов. На фоне сверстников выделялся энциклопедической образованностью, умением строить интересные концепции и не в последнюю очередь – замечательным лекторским талантом. Аплодисменты восторженной аудитории по окончании его лекции были обычным делом.
Юрий Владимирович заведовал кафедрой литературы в СПбГУП на протяжении 17 лет и был необычайно популярен у студентов. Его лекции имели целью не просто "обучение умениям и навыкам", но неустанное просветительство в самом высоком смысле. Зобнин со страстью передавал молодёжи культуру, в наш приземлённый, прагматичный век убеждал в необходимости прикосновения к лучшим её образцам, поселял в душах студентов некое творящее личность беспокойство.
Под эгидой нашего вуза Ю.В. Зобнин провёл две авторитетные международные Гумилёвские конференции филологов-славистов, собравшие лучшие научные силы, материалы были опубликованы в соответствующих сборниках (1996 и 2006 гг.).
В последние годы жизни Юрий Зобнин писал особенно много. Он предпринял фундаментальное исследование поэзии русской белой эмиграции, вышедшее отдельной монографией и ставшее главой замечательного учебника, много занимался творческим наследием Вяч. Иванова, выпустил почти одновременно научно-популярные монографии, посвящённые судьбе Гумилёва и ранним годам жизни Ахматовой ("Ранние годы царскосельской музы"), где творческие судьбы поэтов даны в широком социально-политическом и культурном контексте эпохи. Планировалось продолжение издания творческой биографии Ахматовой, впереди было воплощение множества блестящих идей. Но внезапная смерть настигла Юрия Владимировича в 50 лет, 13 июля 2016 года.
Предлагаемые читателю две работы профессора Зобнина – "Николай Гумилёв – поэт православия" и "Поэзия белой эмиграции: незамеченное поколение" – казалось бы, посвящены разным явлениям в русской литературе. Однако между Гумилёвым и поэтами-эмигрантами существовала прямая связь: Георгий Адамович, Георгий Иванов, Ирина Одоевцева, Николай Оцуп были его учениками, творчество других поэтов развивалось под явным влиянием Гумилёва. Но главное, что всех их объединяет, – это тема России.
Николай Гумилёв отказался уехать в эмиграцию, разорвать связь с Россией и мужественно принял свою трагическую участь на родине. Поэты белой эмиграции попытались создать на чужбине, пользуясь термином Льва Гумилёва, свой "субэтнос", который должен был донести до грядущих поколений обаяние и тайну навсегда исчезнувшей старой России. Конечно, эта попытка не удалась: для их России на Западе просто не оказалось места.
Но эмигранты первой волны создали свою, совершенно независимую от советской, оригинальную культуру, имеющую мировое влияние. Это был полноценный литературный процесс, выдвинувший такие признанные в мировой литературе фигуры, как лауреат Нобелевской премии Бунин, как Набоков и Газданов, как поэты "Парижской ноты". "Николай Гумилёв – поэт православия" – необычный труд. Изданный нами в 2000 году отдельной книгой, он стал библиографической редкостью. Его стиль, на первый взгляд, далёк от научного: автор рассказывает о своих детских и юношеских впечатлениях, о дороге к Гумилёву, чьё имя долгие годы в стране было запрещено даже упоминать. Но эти свидетельства учёного представляют большую культурологическую ценность.
Во второй части работы предприняты важные исследования в области поэтики Гумилёва, имеющие новаторский и фундаментальный характер. Христианские, православные мотивы в творчестве поэта при его жизни, в критике Серебряного века, не просто не привлекали к себе особенного внимания. В советском литературоведении отсутствовало само имя опального поэта. Юрий Зобнин заново осмысливает, выявляет сущность пропагандируемого Гумилёвым акмеизма и его связь с миром христианских идей, с христианским искусством, в том числе с живописью Андрея Рублёва. Учёный совершает ряд текстологических открытий, даёт блестящий комментарий к таким стихотворениям, как "Заблудившийся трамвай", "Открытие Америки", "Падуанский собор", "Адам", "Потомки Каина", "На путях зелёных и земных…", "Душа и тело" и многим другим.
Юрий Владимирович привлекает здесь широкий богословский материал, он умеет тонко анализировать текст – ему свойственно чувство стиха, умение проникнуть в разные смысловые пласты – и выходит на особый уровень научного обобщения. Вывод, к которому приходит исследователь, заслуживает пристального внимания: "Мировоззрение Гумилёва иерархично в своём устроении". "Организующим центром Гумилёвского мировоззрения (и, следовательно, организующим центром тематического репертуара его творчества) является православный храм, увенчанный крестом, то есть те истины и ценности, которые присущи Гумилёву как православному христианину, а периферией – всё многообразие его жизненных впечатлений, переживаний, интересов и т.п., подчас весьма далёкое, а иногда и прямо конфликтующее с воцерковлённым строем мысли и чувства". "Духовный и творческий облик Гумилёва – человека, художника и мыслителя – не исчерпывается его православностью, но организуется ею". Мне думается, что если в этом зобнинском тезисе делать акцент не на религиозном, а на ценностном аспекте православия, его культурной сущности, то методологическое значение вывода учёного становится бесценным. С другой стороны, этот вывод открывает большой простор и для раздумий о роли веры в художественном творчестве.
Труд "Поэзия белой эмиграции", изданный нами в 2010 году, посвящён поэтам первой волны русской эмиграции ХХ века, представители которой жили в Праге, Берлине, Париже, Белграде, Софии, Таллине, Хельсинки. Их называли "незамеченным поколением", но они выдвинули целый ряд блестящих поэтов. В книге рассказывается как о старшем поколении – В.Ф. Ходасевиче, Г.В. Адамовиче, так и о младших – Б.Ю. Поплавском, Л.Д. Червинской, А.С. Присмановой, А.П. Ладинском, В.Л. Корвин-Пиотровском и многих других. Расцвет их творчества пришёлся на двадцатилетие между двумя мировыми войнами.
Зобнин высказал мысль, оказавшуюся актуальной в наши дни, когда вопрос о культурной самостоятельности, о собственном цивилизационном выборе нынешней России стоит необычайно остро (хотя лично для меня – и весьма спорно): "В том диалоге культур, который вёлся в ХХ столетии, "от имени России" внятно говорила только белая эмиграция, эмиграция первой волны, исповедовавшая культурную преемственность и сумевшая создать "форму диалога" – собственное искусство Советский Союз, также создавший великое искусство и культуру идее преемственности противопоставлял идею футуристического интернационализма и, особенно в довоенный период, видел в России как таковой нечто, что нужно "преодолеть". А две другие волны русской эмиграции оказались попросту "безгласны" – своего собственного искусства они не создали. И как знать, сумеет ли нынешняя 150-миллионная Россия, которая выбирает между пристрастиями к уже построенным "внешним" европейским культурным моделям и желанием создать собственную культуру, проявить такую же страстную волю к самостоянью, какую проявила неизмеримо этнически немощная, обречённая историей белая эмиграция?.."
Читателям предстоит прочувствовать магию слова талантливейшего учёного, влюблённого в предмет своего исследования.