* * *

И если мир возник из Слова,
мы тоже, стало быть, слова,
не к месту сказанные, словно
нас не обдумали сперва.
С досады выкрикнули в спину,
небрежно выкинули прочь.
А слово обратилось в глину.
А глина стала день и ночь,
и ночь... И ночью дождь без света
растёт из неба, как трава,
пытаясь уместить всё это
обратно — в первые слова.


* * *

Это не мы хоронили их —
уставших и дорогих —
это они провожали нас,
будто бы в первый класс.
С букетами белых астр в руках
отпускали на свой риск и страх:
"Дальше уже вы сами, са..."
Сутулятся небеса.
Встанешь столбом посреди пути —
дальше невмочь идти.
Горем смят пластилин лица.
Теперь уже до конца
будет с тобой этих астр букет,
хмурый сентябрьский свет,
школьный заполненный стадион
и колокольный звон.


* * *

Глаза — чтоб вглядываться в небо,
чтоб видеть в небе темноту.
Случайный блик, нечёткий слепок
катать, как вишенку во рту.
Так перекатывают волей-
неволей смерть под языком.
Язык — чтоб прикоснуться к боли.
Ты с этим, кажется, знаком.


* * *

В небо растёт крапива —
медленно, неторопливо —
из земляной горсти
выдохшегося дёрна.
Куда ей ещё расти?
В воздух холодный, пресный,
в облако, в сад небесный,
где, крылья свои одёрнув,
ангелы говорят:
смотри, как растёт крапива —
медленно, неторопливо —
между клубничных гряд.


* * *

Лампочку разбил в подъезде
дурачок-сосед.
Потому что неуместен
слишком яркий свет здесь,
где жизнь проходит в полу-
дрёме, полусне.
Пробираясь, словно Горлум,
по косой стене,
застывает на ступенях,
переводит дух.
Опустившись на колени,
произносит вслух:
"Осторожней, осторожней —
не свети сюда,
отведи фонарь Свой, Боже.
Раз и навсегда".