***

Пора, пора, уже пора!
Трава желтеет у обочин.
Спадает мутная жара,
И дни короче и короче.
И август звёздами расшит,
И август звёздами рассыпан,
И некий лист уже шуршит
От недосыпа, пересыпа.
И некий лист как бы в дыму,
И он красив, и он наряден!
И почему-то – почему? –
На подоконник вдруг присядет.
Как будто обещал кому
Или подвластен некой моде
Или осеннему уму,
На этом тихом переходе.
Он посидит и помолчит
В каком-то смутном ожиданье,
И улетит один в ночи,
И растворится в мирозданье.


* * *

С крыши в бочку капает вода,
Всё молчим, а то и запоём.
Голуби сидят на проводах,
Думают о чём-то о своём.
Старый тополь слеповат и глух,
Помнится ему, был сад тенист,
По утрам кричит ему петух:
"Просыпайся, просыпайся, Фирс".
Старый тополь ко всему привык,
Тяжело вздыхает: "Натекло".
Иногда проедет грузовик,
Дребезжит "Привет!" ему стекло.
Капает и капает вода,
Слушаем и больше не поём,
Голуби сидят на проводах,
Думают о чём-то о своём.
А когда подсохнет на горе,
Выйдут все, кто вроде и пропал,
Трясогузка спляшет во дворе,
Воробьям показывая па.

* * *

И степь, и степь буранами нависла,
И степь, и степь, и снег идёт, идёт,
И звякает ведро о коромысло,
И кто-то за водой в метель пойдёт.
Под полом робко копошатся мыши.
Давно пропала в тех снегах луна.
И говорим, и говорим потише.
Война, война, война, война, война!
И дедушка над домом нависает,
И бабушка и плачет, и прядёт,
Сын без вести пропал, и где – не знают,
Но только знают – больше не придёт.
Прохожая цыганка обещает,
Но смотрят грустно в сторону глаза,
И чуть лампада угол освящает,
И в полумраке плачут образа.
И помнится, я улыбался
На горке той, где я, скользя, упал
И увидал у перелеска зайца,
Он постоял и в тех кустах пропал.


* * *

И двор деревьями зарос,
И двор в деревья окунулся,
Из-за берёз и от берёз
От тишины едва очнулся.
Выглядывая от машин
И от стены другого дома,
От тишины до тишины,
И улыбается другому.
И утро августом полно,
И утро небесам открыто,
И настежь до конца окно,
И комната как бы залита
Листвой проснувшихся берёз,
Невнятицей и бормотаньем
До вечера, до самых звёзд,
До облетанья, облетанья.


* * *

Ну как позабыть, не забыть, рассказать,
Ну как рассказать мне об этом?
Какая у тополя славная стать,
Особенно к вечеру летом.
И даль в небесах и тепла, и светла,
И птицы в кустах хороводят,
И смотрит, и смотрит на тополь ветла
И глаз от него не отводит.
Но тише и тише, и сумрак ночной,
И вечер за окнами бродит,
И кто-то у двери стоит со свечой,
И гости уходят, уходят.
Давно задремала устало метла,
И гости уходят, уходят...
И смотрит в потёмках на тополь ветла
И глаз от него не отводит.


* * *

Будут падать с яблонь лепестки,
Одуванчики обнимут поле,
Ты мне свяжешь белые носки,
Я надену их на богомолье.
Буду, буду от восторга пьян,
И не надо ничего мне более.
Ты наденешь красный сарафан.
Нас обнимет русское раздолье.
От восторга счастье обниму,
Что же этого быть может проще?!
Дальний гром обнимет тишину,
Дождик прошуршит над тихой рощей.


* * *

Над Кудринской туман, в туннель спуститься.
И справа, у киосков, тишина,
Какие-то задумчивые лица,
И будто бы какая-то волна
Нахлынет вдруг из прошлого и смоет.
И на ступеньки чуть повыше встать.
И что-то вдруг из прошлого, другое...
Захочется заплакать и обнять.
Ещё не вечер, но так странно гулок
Звук от шагов, а рядом те пруды,
А рядом тот, ну, этот переулок
И женский крик: "С котами, ну куды?"
И старики во что-то там играют,
И у окна ну кто-то там поёт,
И пёс вдруг неожиданно залает,
И чья-то тень над городом мелькнёт.