Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

МАРИЯ МУРОМЦЕВА


Поэт, писатель, филолог. Член Союза писателей России. Выпускница МГУ им. М.В. Ломоносова. Автор двадцати пяти книг, в том числе восьми поэтических сборников, готовится к публикации девятый. Стихи печатались в изданиях "Московский вестник", "Русское богатство", "Московский Парнас", "Подольский альманах", "Патриот России", "ЛГ", "Московский литератор", "Интеллект и творчество", "Тверская, 13". Родилась и живёт в Москве.


Поднимая небосвод страны


Одни другие

От Брестского мира до моря Байкала
Эпоха ждала у расстрельной стены,
Толкала штыками. Империя пала
В могильную яму Гражданской войны.
Ковалось высокое Белое дело,
Идея высокая красных знамён,
Стонало и корчилось русское тело,
Омытое кровью проклятых времён.

Мутнела страна в красно-белом угаре
Неверьем одних и безумством других,
Шестую часть света кроили и рвали
В простом дележе на своих и чужих.

Осела Земля от разгульного горя,
Убитых ждала – их печаль утолить,
Бродила меж красных и белых укором,
И ей по ночам от бессилия выть.

На родине милой в кромешном объятье
Сошлись её верные прежде сыны,
А ныне и ей посулили распятье.
Одни промолчали, другие – немы.

И хищник слетался на русскую смуту,
Дрожа нетерпеньем далёких веков.
Россия ждала наступления утра,
Рекой пролегая меж двух берегов.


* * *

Ваня, друг боевой, меня нету на свете,
Но пока за черту не шагну,
Я прикрою тебя от той пули, что метит,
От осколочных ран сберегу.

Ты меня положи вдоль по краю окопа,
За спиной схоронись и воюй,
Немца пристально бей, чтоб не сгинули оба,
И по мне не скучай, не горюй.

Я два раза убит, и разы были с толком,
Мы с тобой покрушили врагов,
В нашей вечной разлуке не быть одиноким
После стольких дорог и боёв.

Я вернусь в твою память живым и весёлым,
Мы закурим, и смерть – не беда,
Ты помянешь меня тем единственным словом,
Что последним я слышал тогда.


* * *

За землю свою – не за звонкую славу,
И в яростных битвах эпох
Рождались герои, упорствовал слабый,
И знала страна: с нами Бог!

Мы шли, высекая порывами искры,
Шагали по кривде дорог
И верили трудной душой атеиста
В запретный завет: с нами Бог!
Нам помнить вовек: с плахи глобус катился,
Горючею мглой изнемог,
Собором вставали, всем миром, всей силой,
Опорой приняв: с нами Бог!

И в огненной тьме поднебесных пожарищ,
Где кровью обуглился срок,
Мы оба убитые – я и товарищ,
Но выстоял строй. С нами Бог!


На войне

Я теперь на войне. Я стою перед Богом.
Он всё знает про слабость и дерзость мою,
Про убойные марши по зимним дорогам,
Про предательский нерв в рукопашном бою,

Про тяжёлую одурь во время затишья
И про ярость с лопаткой сапёрной в руке,
Когда тело и разум друг друга не слышат
И не чувствуют боль, что сошлась в кулаке.

И про то, как война об колено ломала
Наши страхи и беды, привычки и нрав,
И про то, как земля от пожарищ стонала,
Словно помыслы все воедино собрав.

Про наш выбор в плену, про заклятую совесть,
Что стирала до крови, до крошки судьбу,
И сверкала, как зеркало, вечная подлость,
И сносила притёртую прежде резьбу.

Я пред Богом стою. Вот я – как на ладони.
Ничего не скрывать мне от взгляда его.
Я теперь на войне, и над краем бездонным
Я учу её суть и её естество.


* * *

Смута, смута в душе у России,
Мутным взором обводит вокруг
И не видит, кто нынче проситель –
Затуманенный недруг иль друг.

Кремль открыла неверным полякам,
Указав на пустующий трон,
И сама будто всходит на плаху,
И сама будто жаждет в полон.

Отрезвит ли холодное утро,
Рвёт зубами парчовый рукав,
Помутилась Россия рассудком,
Продавая и трижды предав.

Колом бьёт драгоценную чашу
На куски, чтобы на ветер пыль,
И кровавою солью окрашен
Этот рык, этот стон, эта быль.

А на площади Красной доныне
Созывают к собору народ
Двое в бронзе – Пожарский и Минин,
Поднимая страны небосвод.


Взятие Парижа. 1814 год

Пред нами Рейн – последней из преград,
Врага смятенье слышится всё ближе.
Монарх российский принимал парад
Союзных войск в поверженном Париже.

На варварство французских орд в Москве,
На поруганье храмов православных
Великим Милосердьем был ответ,
Омытый всенародными слезами.

За скорбь солдаток, дикость, грабежи,
За чёрный дым, поднявшийся из ада,
Париж изнеженный у ног лежит,
Штык не изведав русского солдата.

От битвы к битве по Европе шёл,
Оставив братьев в Лейпциге, под Кульмом,
Он злую месть не держит за душой
В своей, о чём-то сокровенном, думе.


Вальс

Полком Мокшанским пали мы на сопках
И пели вальс, щемящий, как слеза,
Что за собою звал дорогой лёгкой
И так торжественно глядел в глаза.

Он рассекал боёв кипучих воздух –
Военный вальс Мокшанского полка,
Чтобы остался наш забытый подвиг –
Маньчжурских сопок нотная строка.

Шёл капельмейстер впереди атаки
И вёл оркестр под пули и штыки:
– Вперёд, мокшанцы! Вам не ведать страха,
Вставайте все, кто в сопках полегли.

И музыка жила единым целым
Всех воевавших здесь тогда солдат,
В себе храня их помыслы и дело
И чистоту возвышенных утрат.

Войны японской остывали битвы,
И дольше века памятна тоска –
Звучали православные молитвы
И Русский вальс Мокшанского полка.


* * *

Я друга не обрёл в пехоте,
В окопе побыли рядком,
И я стащил после налёта
Ребят во взорванный проём.

Без пополненья и снарядов
Мы шли в атаку – на прицел,
Кто кулаком, кто бил прикладом,
Кто как умел, кто уцелел.

Жил пехотинец день ли, час ли
На передке в сплошном бою
И был затишью мирно счастлив
У самой жизни на краю.

Я выжил среди ротных сотен,
Вошёл в Берлин и мир добыл.
Я друга не обрёл в пехоте.
Я помню всех, кто рядом был.


* * *

Мой долгий долг тебе
Не требует дороги –
Всего в одной судьбе
Соединить пороги.

Всего в любви одной
Мы уместились двое,
И если есть родство,
То вот оно такое.

Мы на одном краю
С тобой не раз стояли,
И там, где слёзы льют,
Нас голуби венчали.

Стучится тишина,
"Тик-так" твердит под кровом,
И наша седина
У жизни просит слова.


* * *

Рваный край, лоскут, обрывки тёмные
Копят мрак по золотым крестам,
Не меняют очертанья, словно им
Расставлять друг друга по местам.

И сольются в сумрачное марево,
Погасив сиянье куполов,
Или совершается неправое
Действо из растерзанных веков.

Рваным краем обвисает облако
Там, где к небу вскинулась глава,
Ветер тянет непогоду волоком,
И за ней такая синева…


* * *

Гроза, пропадая, к ногам припадёт,
У местности просит прощенья
И в небо уходит от наших ворот
Для будничных дел возрожденья.

Дорога ворочает глины пласты,
Всем телом не пустит проезжих,
И вновь перейдёт на привычное "ты",
И слово дорожное держит.

Не ленятся битые травы вставать,
Упруго хранящие силы,
Спросить у прохожего: "Как тебя звать?"
И он отвечает: "Россия…"


Арбатцы

Мы все, кто росли в коммуналках Арбата, –
Не свидеться нам по своим адресам,
Отыщем ли в свете соседа и брата,
Узнаем ли по изменённым чертам.

А если отыщем – то чтобы проститься
И с верностью вечной Арбатской земле
Вглядеться в те прежние, детские лица,
Что высветит память в пожизненной мгле.

Судьба пролегла по Собачьей площадке,
Репрессиям улиц в арбатской семье,
И мы заскорузлой внимали перчатке,
Что дворник бросал обречённой скамье.

Арбатцы, арбатцы, мы все разлетелись,
Кто в старость, кто в дали, кто в небытиё,
И с прошлого века здесь сколько метелей
Заносами стлались на детство моё.

Писать по-арбатски раздельно ли, слитно,
И горстка гостей не приходит на шум,
И наши дворы не привыкли к молитвам,
И я у Арбата прощенья прошу.