Из можжевельника браслет —
он укрепит иммунитет,
а лавровишня нервы успокоит,
а черный лебедь белых бьет,
а белочка в ветвях снует
у пинии — а может быть, секвойи.

Здесь у деревьев нет имен.
Его я называла — клен,
но он сложней зовется на латыни.
Что имя? Чтобы рассказать
другому дикарю? Азарт,
не больше, — знаешь, сколько видов пиний?

В раю — нужны ли имена?
Здесь молча всходят семена
и сквозь ажурный сумрак льется солнце
на лотосы и лебедей,
на бедных изгнанных людей,
глядящих в божий мир со дна колодца.

Ты здесь не дома. Не мечтай
возделать и удобрить рай,
сесть на пенек, съесть пирожок с грибами.
Робей, исчезни, внемли. Тут
ни хмель, ни солод не растут,
ни стрелки лука с белыми шарами.

Простой и вечный — в генокод записан
закат над морем — где мне удержаться?
Уловлена. На этом мокром пирсе,
на облаках — нечитанных скрижалях —
оно пройдет, оно уже проходит,
твое земное, — так не стой, иди же,
волна все смоет, время перепишет
твой черновик — но чайки нервный хохот,
упругость гальки — цепко держат взгляды,
и годовые кольца свежих срубов
так ждут руки, твои шаги — награда
для волнорезов варварских и грубых.

Увы, мы предсказуемы. Сверяйте
все даты и законы, сны, приметы —
все сходится. Все будет повторяться
в веках — и так до будущего лета,
пока опять пронзит — и ток по мозгу,
и станет львом верблюд, а лев — ребенком^*
с волшебной флейтой, и на голос тонкий
пойдешь по недостроенному мосту.

Список дел, неурочных и срочных, выходит наружу,
санным следом уводит к созвездиям ранним, неспелым,
многоточьем тройчатки фонарной смущает мне душу —
никогда, никогда, никогда я всего не успею,

не сумею, не выдохну, не поднимусь по откосу
мелкой осыпи, снова и снова сползающей книзу.
Мне — хватило бы смелости честно поставить вопросы,
а ответы найти — все равно, что пройти по карнизу

В гололед — я прошла бы, да времени, времени мало
мне отпущено, чем-то тяжелым придавлены крылья,
и секундная стрелка по кругу несется к финалу
глупой сказки про наше бессмертье и наше бессилье.

Мой милый кактус, так мала земля,
что мы с тобой сошлись в одной квартире,
столь непохожие.

Я помню, как ты начинал с нуля,
горошиной дрожал в ночном эфире,
такой скукоженный.

Хозяин твой и мил, и знаменит,
но он тебя совсем не поливает
рукою грешною.

Твой цепкий ум наверняка хранит —
две крепких скво никак не уживались
в одном скворешнике.

Змея на камне, и корабль в воде
следа не оставляют, как и слезы
на подоконнике.

Я спрашивала знающих людей,
а где ответы на мои вопросы?
Лишь ты, зелененький.