Деду Егору

— Ты когда помирать соберешься, возьми личку ржи
И посей хоть ее на заброшенном поле у дома.

Вековой простотой у тебя на мозолях лежит
И на трещинах рук выживанья и смерти истома…
Или мудрости наледь в отцветших небесных очах,
И полезные мысли по лысине зайцами скачут…

— Род послабже других, но, поди-ко, еще не зачах,
Простодыры, наивны, но очень живучи мы, значит.

Никогда не носили с тобой мы воды в решете,
Да и зерен не носим — не те в нашем времени злаки…

— Я когда помирать соберусь, то во всей вековой простоте
Буду рожь твою сеять и долгими ливнями плакать.


***

Вот хиппи пошли в священники, и яппи пошли в отшельники.
У тех и других получается, и, значит, здорóво живем.
Беседы за чашечкой чайною о бездне немого отчаянья
(И слезы, и перстни каратные, и губы дрожат в унисон)
Ведем так надрывно и трепетно, что выпить бы чарочку крепенькой,
Но, знаешь, увы, не получится — сегодня мы все за рулем.
Мы все социально ответственны и в этом отечестве бедствуем.
И надо бы ехать куда-нибудь, но бизнес, недвижимость, быт.
Хозяйка с гостями прощается, хозяйка к столу возвращается
И в мойку уносит со скатерти все чашки, тарелки и стыд.



***

Ты любишь меня больше жизни,
а я тебя меньше люблю.
И солнца весенние брызги
по осени лягут в траву
березовым платьем венчальным,
кленовой пустой пятерней…
Печально, но больше не тайна —
я скоро не буду с тобой…
Я просто прощать не умею,
я просто обид не коплю
и, словно кулон с твоей шеи,
спадаю, теряюсь, не лю


***

Давай с тобой представим, будто мы
Пока что абсолютно не знакомы,
И нет у нас ни дома, ни детей, ни двадцати пяти лет за плечами…
Скажи, ты выбрал бы меня теперь,
Безмерно обожающую стейки, с таблетками и кофе по утрам,
И с лишним весом, и с капризным нравом,
С котами, что устраивают лужи,
Ты стал бы мне любовником и мужем
Иль облегченно б мимо пробежал?


***

Мужчине нужно от женщины только одно:
Чтобы она была рядом с ним.
Счастлива.
И ни дети, ни проблемы, ни безденежье,
Ни ремонты, ни переезды, ни другие бабы
Этого не меняли.
И тогда он сделает для женщины все,
А женщине от мужчины нужно только
Все,
И еще кофе в постель каждое утро.


***

Старик воняет потом и вином,
Девчонка пахнет куревом и пивом,
Все это тошнотворно и противно.
Давай посмотрим под другим углом:
Ты осязаешь, обоняешь — ты живешь!
Кто довязал тебе крапивную рубашку?
Дышать легко и умирать не страшно,
Ты не летишь, под зонтом ходишь в дождь…
Ан нет — не довязали — вон крыло!
Ты ангельским пером стихи рисуешь —
Сам выдернешь, очинишь и малюешь…
Но остов птичий проступает как коса,
Чья-то судьба твоей игрушкой станет.
Поэт кромсает, убивает, ранит,
Бельмища глаз открывши в небеса.


***

эх вы, люди-человеки,
человеческие рожи,
не уроды, не калеки,
на родителей похожи,
ваши дети любят колу,
ваши мамы — огород,
но, когда идет по холлу
к вам больной, облезлый кот,
к стенке вы прильнете дружно
и опустите глаза:
"мне кота вообще не нужно";
"мне кота вообще нельзя".
оправданья, оправданья
и душевный недород,
а потом идут рыдания:
"почему нам не везет?"
"почему нас не вывозит
ни гордыня, ни судьба?"
потому что между прочим
вас "не нужно" и "нельзя"


Милость

Можно много писать про мужчин,
Но рыцари существуют только в сказках.
А вот мой кот…
Я облила его шерсть жуткой немецкой дрянью,
воняющей фенолом и еще какой-то химией,
от клещей ушных и прочих блох и пухоедов,
шерсть должна быть мокрой насквозь
и высохнуть естественным путем.
От негодования он убежал в подвал,
Сидит там, не ест, не пьет от обиды,
Не дает расчесать слипшиеся сосульки шерсти,
Чтобы пробудить во мне раскаяние.

Но ночью приходит спать на мою подушку
из милости.


***

И, забравшись туда, где Макар не гоняет телят
И куда дед Егор из-за леса и гор не доходит,
Я живу, как могу, хотя принято здесь, как велят,
И никак не пойму, что такое вокруг происходит:
Почему эти люди друг другу страшнее чумы,
Каждый прав до истерики и недоволен до боли,
Лгать, чернить, предавать и швырять от тюрьмы до сумы
Каждый волен любого и каждый любого неволит.
А у нас, где Макар с коркой хлеба и молоком
В окружении влажных носов разложился на мягкой отаве,
И в сиянии с гор к нему скачет на пир дед Егор,
Есть простор, есть леса, небеса и есть право быть правым
И в любви, и в обиде всегда оставаться собой,
И смотреть в небеса, и делиться и светом, и кровом.
А под вечер всегда к нам незримо приходит Она,
Пастухов и телят накрывая небесным покровом.