У ВОЙНЫ ТРИ ЦВЕТА

И зимой, и летом у войны — три краски,
У войны три цвета: чёрный, белый, красный.
Красные пожары режут неумело
Чёрными ножами дыры в стенах белых.
Белый пепел светел в доме закопчённом.
Раненые дети — красное на чёрном.
Красные ракеты, белый выстрел дальний.
Чёрные скелеты обгоревших зданий.
В зареве рассвета город под прицелом.
У войны — три цвета: чёрный, красный, белый.


* * *

...После первой горькой чаши не закусывают
удила.
Верят: жизнь, такая яркая и вкусная,
не прошла.
Как щенки, в чужие двери слепо тычутся
наугад
И надеются, что где–то путь отыщется
в райский сад.
После следующей чаши не закусывают —
просто пьют,
Если новых сил мечтанья безыскусные
не дают.
Не для слабого вторая чаша горькая:
валит с ног.
Не заметит, как окажется под горкою —
кто не смог.
После третьей горькой чаши не закусывают —
ни к чему.
Неподъёмна чаша, и не ведом вкус её
никому.
Так смешались в ней беды и боли выплески
на века,
Что никто не сможет выпить или выплюнуть
ни глотка.


БОГ ПРОСТИТ

Вдруг расколется мир пополам:
Ты однажды уйдёшь по делам
И случайно собьёшься с пути...
Бог простит.
Будешь биться, как в старом кино,
Мокрой птицей в чужое окно.
Дождь пройдёт — и она улетит.
Бог простит.
Будешь жить от звонка до звонка,
Между двух берегов, как река,
Как прилив в середине пути.
Бог простит.
Будешь медленно таять, как снег,
И исчезнешь вдали по весне.
Отзвучишь, как забытый мотив...
Бог простит!


ШАЛЬНАЯ ЛЮБОВЬ

Шальная любовь! Непослушным ребёнком
Над омутом мутным опасно скользя,
На льду нашей памяти, хрупком и тонком,
Забыла волшебное слово “нельзя”.
Забыла про ссадины, раны и шишки
И снова несётся у всех на виду
За дерзкой девчонкой, за глупым мальчишкой
По льду нашей памяти — тонкому льду...