Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

КОНСТАНТИН КОМАРОВ


Константин Комаров — поэт, литературный критик, литературовед. Выпускник филологического факультета Уральского федерального университета. Печатался в журналах "Новый мир", "Урал", "Вопросы литературы", "Знамя", "Октябрь", "Нева", "Волга", "Сибирские огни" и др. Лауреат премий журналов "Урал" (2010), "Нева" (2016), "Вопросы литературы (2017). Финалист премий "Дебют" (2013, 2014) и "Лицей" (2018). Автор нескольких книг стихов и литературно-критического сборника "Быть при тексте". Живёт и работает в Екатеринбурге.


Слово прикасается к молчанью…


***

Я никогда к тебе не прикоснусь,
как слово прикасается к бумаге:
на это мне не хватит нежных чувств,
сердечной глуби, бережной отваги.

Душе не хватит смертного старья —
так понял я, себя назад листая.
А ведь когда-то рядышком стоял,
впритык к тебе. Стоял-стоял и стаял.

И в горсть собрав свою немую грусть —
пустую и простую, как мычанье,
я никогда к тебе не прикоснусь,
как слово прикасается к молчанью.


***

Немало вложил я стараний,
немало невзгод перенёс,
чтоб в небе увидеть сарайном
свиное сияние звёзд.

Но, может быть, так мне и надо —
беду затирая в бреду —
принять как святую награду
возможность пластаться в аду

и трахаться с собственной болью —
как высшую доблесть и честь —
и, словно под шубу соболью,
под смерть в окончанье залезть?


***

Смотрит из зеркала вечный мой teacher
бритвенным блеском очей.
Так умирают в строке поэтичной,
в пыточной, если точней.

Так огонёк смертных писем горит нам,
буквы вздымая парчой.
Так мотылька бесполезна молитва
пред безмятежной свечой.

Пишется начисто, правда, нечасто:
ночь начинает с нуля.
И между выцветших строчек печатных
зренья петляет петля.

Светится в небе звезда, как биткоин.
Что не хоронишь — хранишь.
Нотой одной начинает Бетховен
эту вселенскую тишь.

Падает в стол мутной картой краплёной
мерно моя голова,
и растворяет напиток креплёный
трезвые злые слова.


***

Из зыбких рук моих,
из мягкого их мха —
уходит напрочь стих,
и больше нет стиха.

Из пенья пены он —
дыханием творим,
взрастает, как пэон,
под зрением твоим.

И родинки тех букв,
и рифмы-родники
разгонят сердца стук
в тепле твоей руки.

Пока ты тесно спишь,
расплавлена весной,
как страж мой стих, как стриж
над этим мирным сном.


***

Как будто бы дерзнул, посмел
(зима — и не посметь чего бы),
на землю нагло валит снег —
весь чёрно-белый, как чернобыль.
То он лежит, то он летит,
пронзая небосвод из воска,
то воздуха забьёт пути —
материальный, как извёстка,

метареальный, как стихи
непревзойдённого Ерёмы,
заносит траурные мхи
моей привычной полудрёмы.

Пора низринуться в кровать
и, сна расслышав мегагерцы,
в бессчётный раз затосковать,
затаскивая зиму в сердце.


***

Я знаю, из какого сора
расту, не ведая стыда,
я — просто грёбаный абсорбер
из ниоткуда в никуда.

И пусть не видит эту ось кость,
мне не по чину этот ранг,
когда ломает носа плоскость
судьбы случайный бумеранг.


***

Попытка — это пытка, да,
свидетельствую: не пытайся
существовать вообще, когда
листва мертвеет в мокром танце.

Тем паче, если снег, как кокс,
крошится в прорве небосвода.
Свобода воли — парадокс,
ведь воля — это несвобода.

Сходи к сугробам на поклон,
покуда не обмякла лытка.

Клон клёна вышибает клён.
И — да, попытка — это пытка.


***

Прощай, моя бедная Троя,
останься хотя бы в веках.
Они выползают по трое
и факелы держат в руках.


Прощайте, ребята. Лехаим.
Не сыщете нас днём с огнём.
И вот мы уже полыхаем,
но мифом ещё полыхнём.


***

Протравиться — это про траву:
про природу, а не про отраву.
Если я неправильно живу,
то живу неправильно по праву.

Нет тебя. Но мы с тобой молчим.
Твоему отсутствию я нужен —
в эпицентре женщин и мужчин,
мощных куч и липовых жемчужин.

Этому отсутствию пасиб,
что ещё себя я не истратил,
что в душе моей не голосит
серый писк сомнительной эстрады,

что солому жгу, а не стелю,
дабы на неё свалиться браво.
Если я неправильно люблю —
и на это я имею право.