Новая книга ветерана ленинградского андеграунда, одного из главных основателей премии Андрея Белого, мастера высокоэкономного письма. Автора ряда книг, о некоторых нам доводилось писать, например, «Пунктиры», «37 и 1». На сей раз автор доверил составлять книгу Б. Мартынову. И понятно почему. Сам автор (он же собиратель) различных осколков возможных текстов, брошенных вскользь фраз и тому подобных дребезг, не выдержал бы повторного погружения в дребезину. И товарищ пришел на помощь. И вот дребезги сложились в книгу. Нельзя сказать, что такого рода собраний и сочинений не было. Но чтобы собранных в книгу свыше 300 страниц, все-таки вроде нет. Диапазон дребезгов — от тонкой словоигры до непереводимой игры слов. В общем есть где пастись, что филологу, что культурологу, что психологу, что любому вообще -ологу. Своеобразная «нанонизация мира», скажем, цитируя сами «Дребезги». В каком хочешь значении, в таком и понимай. А не хочешь, так найди другое определение — «глуполизация мира». Проблема в том, что мы не знаем, кто в реальности автор этих и других определений и с кем полемизировать, если что!
Но и это предвидено в дребезге: «После нас хоть абсурд!».

Впервые поэтессу Майю-Марину Шереметеву мы услышали на нашем с Евгением Степановым семинаре в Коктебеле в 2012 году. И прочитали, и зачитались… Публикации в «Детях Ра», «Зинзивере», «Футурум АРТе», «Другом полушарии» и иных изданиях вскоре закрепили имя поэтессы в печатно-интернетном пространстве. А участие в фестивалях и литературных вечерах приблизило Майю-Марину к аудитории внимающих звучанию слова. И вот книга — как итог и как разбег перед следующими этапами. «Рентген крыла» — очень точное название. Крылья необходимы поэту, но иногда и метафорические крылья могут повреждаться, и тогда требуется рентген. Но этот просвечивающий аппарат — он тоже входит в инструментарии поэта. В данном случае Майи-Марины Шереметевой. Лучевая природа поэзии ею воспринята на уровне предощущения. Именно поэтому в ее поэзии просыпаются «боги речи», пробуждать которых заповедывал нам Велимир Хлебников. Претворенный опыт авангардного письма в разных его проявлениях позволяет проникнуть в совершенно разные, на первый взгляд, несоприкасающиеся слои речи, языка, ритуала (о соединении различных языков и культур хорошо пишут авторы предисловий к книге Елена Зейферт и Данила Давыдов). Представление о поэтическом, само поэтическое создается заново. Это собственно то, что было предсказано будетлянами. Это ступень артистического авангарда. Сюда же мы отнесем и фотопоэзию Шереметевой, которая добавляет рентгеноскопичности книге. И вот как будто солнечный свет, проникающий сквозь ветви деревьев, преобразуется в свечение слова: