Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

Проза



Олег ЁЛШИН



ФРАНСУА ВИНСЕНТ
фрагмент романа

Был ясный, солнечный день. Узенькая улица в самом центре Москвы, зажатая с обеих сторон старинными особняками и домами, отражала яркие лучи августовского солнца своей отмытой до блеска булыжной мостовой. Люди и машины сновали в разные стороны, шарахались друг от друга, разгоняя вязкий полуденный зной. Воздух горячим липким одеянием прикасался к телам людей, раскаленным крышам домов. Забирался в выхлопные трубы машин, окна, просачивался сквозь вентиляционные решетки. Проникал сквозь кожу и поры, топил остатки мозгов и плоти, селился в каждом, кто осмеливался выйти на улицу и быть расплавленным в лучах последнего, но такого жаркого и безжалостного солнца, которое бесновалось в остатках безумного лета.
Шум города возвещал о начале обеденного времени, когда все покидают свои рабочие места и куда-то спешат.
Из одного офисного здания вышел человек и быстрой походкой направился к своей машине, преодолевая последние метры надоевшей жары. Он шел и думал: «Как хорошо сейчас окунуться в бассейне спортивного клуба!» ...Еще десять минут, и он окажется там. Оставалось сделать всего каких-нибудь несколько шагов, он сядет в свой автомобиль и уедет отсюда. А дальше только прохлада кондиционера его машины, бассейна под крышей уютного комплекса, и только жаркая сауна будет напоминать о раскаленном солнце, которое уже не в силах будет расплавить его в жарком городе и таком немосковском лете…
Внезапно человек посмотрел себе под ноги и на мгновение остановился. Это было лишь одно короткое мгновение, но то, что он увидел, потрясло его. Как будто молния перед глазами или пронзительный яркий блик на мостовой… Яркий солнечный блик… Он отражался от булыжника и слепил его. И на мгновение у него потемнело в глазах.
Он стоял, слушая внезапно наступившую тишину, топот чьих-то шагов, а рядом почему-то стук копыт. Цокот настоящих конских копыт! И тут в его сознании промелькнуло имя — Франсуа Винсент… Его никто не произносил, просто оно возникло ниоткуда. Возникло в этой жаре или совсем в другом месте и времени, где тротуары не прилипали к стенам домов, а небо не лежало на горячей раскаленной крыше. Оно было совсем другим — высоким и голубым, каким и должно быть небо…
Это происходило лишь одно короткое мгновение, а затем все вернулось и расставилось по своим местам, как будто и не было его — этого мгновения. Человек стоял еще какое-то время, удивленно смотрел себе под ноги, оглядываясь по сторонам, потом по шумной улице прошел вперед, сел в свою машину и уехал…



* * *

Самолет оторвался от взлетной полосы, прорезая толщу бесконечного серого неба и, наконец, яркое солнце осветило его борт. Он не видел целый месяц этого солнца. И никто его не видел. Его просто не было над тем городом, откуда он улетал. Огромная туча висела весь этот декабрь и закрывала его собой. И вот, наконец, снова оно — теплое и яркое.
— Месье летит один? Как Ваша жена, как настроение?
Он летел в Барселону, но стюард этого маленького частного самолета был французом.
— Спасибо, Франсуа. Все нормально. Как погода в Испании?
— Плюс восемнадцать.
— А снег?
— Для Вас, месье, выпадет.
Он почему-то очень любил этот маршрут. Когда покидаешь страну, где он жил и делал деньги, потом влетаешь сюда, где все как-то иначе, чувствуешь себя совсем другим человеком. Можно спокойно, оставив охрану в Москве, и, приземлившись, взять в аэропорту машину и ехать куда угодно. Он любил этот перелет. Все земное оставалось где-то внизу, а здесь можно подумать о чем угодно, о любой глупости.
Франсуа. Снова Франсуа. Франсуа Винсент… С тех пор он не вспоминал об этом. — Что это было?..
Скоро появятся горы. Австрия. Швейцария. Женевское озеро. Всё, как на ладони. И, наконец, Франция! Он всегда с трепетом влетал в эту страну. Но в Альпах катался редко. Почему-то больше любил Пиренеи. Его партнеры по бизнесу удивлялись. Андорра — это прошлый век. Куршевель, Давос — вот, где основной тусняк! Но он спокойно пролетал эти горы и дальше поля, и холмы Франции, а потом снова горы. Все это его очень волновало, как новое знакомство, как далекое детство. Сколько здесь ни летал — привыкнуть не мог. И только на этом небе, над этими равнинами и холмами чувствовал себя, — внезапно подумал он, — как дома…



* * *

— Простите, синьор, мы уезжаем...
— Так Вы отстанете. Прошу всех в автобус...
— Кабальеро, мы отправляемся назад в Испанию...
— Вы меня слышите?..
— Синьор, пойдемте в автобус...
Ее настойчивые просьбы, наконец, дошли до него, на что он ответил:
— Я остаюсь.
— Где? Здесь? — гид была в замешательстве.
— Да, здесь!
— Но я не могу Вас бросить здесь одного... Что-то случилось?
— Оставьте меня в покое.
Она растерянно огляделась по сторонам и предложила:
— Ну, хорошо, давайте мы довезем Вас хотя бы до ближайшего городка. Это в пяти километрах отсюда.
— Спасибо, я доберусь сам.
Она была озадачена и не понимала. И чем больше не понимала, тем настойчивее убеждала его.
— Но здесь не ездит никакой транспорт, как Вы выберетесь?
— Я дойду пешком… Езжайте... Адьюс…
— Адьюс, синьор... Вы уверены? — она снова сделала попытку спасти и увезти отсюда этого странного человека.
— Да! Черт возьми! — сказал он по-русски. И тогда она, наконец, от него отстала.

Он стоял на старой булыжной мостовой, умытой утренним дождем и сверкаюшей на солнце. Она блестела, и этот свет слепил ему глаза. Он знал здесь каждый камень, каждую расщелину между ними. Напротив него виднелся старый развалившийся замок, забор был разломан, крыша зияла провалами. Стены покрылись зеленым мхом. А наверху одной сохранившейся башенки гордо сиял старинный бронзовый герб. И на нем готическим шрифтом были выбиты две литеры: fv.

Он пробрался сквозь развалины забора и заглянул внутрь.
— Все, как когда-то... Ничего не изменилось, — бормотал он.
Где-то здесь была та дверь, через которую он проходил к себе когда-то в детстве. Он пролез внутрь сквозь какой-то зияющий проем. Крыша местами отсутствовала, он рисковал, что на него свалится что-нибудь сверху, но это его почему-то мало беспокоило. Он переходил из комнаты в комнату, из зала в зал. Трогал стены. Бормотал.
— Все, как и прежде...
Потом сел в какой-то большой комнате на внушительную каменную скамью. Долго сидел так, дышал этим воздухом, потом закрыл глаза и как будто растворился в пространстве. Свет освещал помещения сквозь дыры в потолке и стенах. И эти голые каменные стены словно обнимали его и защищали своей толщей от всего того, что было снаружи.
Потом, как бы очнувшись от обморока, он вышел наружу и посмотрел перед собой вдаль. Теперь с какой-то неотвратимостью его тянуло туда — напротив. Он перешел через мостовую, где начинался тоже очень старый забор, но в нем не было ни единой дыры. Вдалеке стоял не очень большой, но тоже старинный дом. Он и приковывал к себе все его внимание. Он трогал руками стены этого забора, ходил вдоль него и не мог оторвать взгляда от того маленького старого дома. Там, похоже, жили люди. Вдалеке одиноко ходила лошадь и ела траву. Он не мог туда перебраться и снова ходил по этой мостовой, разглядывая камни и все вокруг...



Олег Ёлшин — прозаик. Автор многих книг. Лауреат премии имени А. П. Чехова. Живет в Москве. В журнале печатается фрагмент романа «Франсуа Винсент», который в полном объеме выходит в издательстве «Вест-Консалтинг» в этом году.