Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

Евгений ПОПОВ
Evgeny POPOV



В ДНИ КОРОНАВИРУСА

Литература - тоже колдовство


Я, как вы знаете, политикой не занимаюсь, полагая её презренным занятием. Для меня они все персонажи - и те, кто у власти, и те, кто к власти стремятся, даже делая вид, что власть им совершенно не нужна. В этом смысле надутые партийные бонзы из Союза советских писателей и конгениальные им по степени писательского мастерства отъявленные как бы диссиденты (" с человеческим лицом") были для меня в прежние времена одна лавочка. Одни мои PRESENT угнетатели, другие - FUTURE.
Однако меня всегда интересовали всякие там наполеоны, ленины, сталины, троцкие, гитлеры, Черчилли, чемберлены, кагановичи, микояны и брежневы с ельциными. Но я своей заинтересованности не выказывал, а искал их характерные черты в так называемых простых людях, каковых и описывал, отчего меня долгие годы не печатали, ошибочно полагая, что я глумлюсь над народом.
А как я мог над ним глумиться, когда я сам - народ? Семья - советская, среднестатистическая, блата и "мохнатой лапы" никогда не было, и сейчас нет. Впрочем, скромность изначальной биографии большей частию присуща даже отъявленным политиканам, которые хочешь-не хочешь, а заставляют о себе думать меня, простого человека. Черти! Их гонишь в дверь, а они в окно.
Вот и я однажды задумался. Почему это тиран Сталин, который пошлёпал или (в лучшем случае!) упёк в лагеря почти всех своих соратников и многих лижущих его сапожки литераторов, пощадил, то есть оставил в живых отъявленную контру: великих Ахматову, Булгакова, Зощенко, Платонова, Пастернака.
Бабель и Мандельштам не в счёт, хотя тоже великие. Бабель сгинул из любви к приключениям и по опасной близости к семье карлика-чекиста Ежова, но вовсе не потому, что сочинил "Конармию". А Мандельштам - уж больно оскорбительные строчки о мстительном кавказце написал, припечатал, как говорится... "Его толстые пальцы, как черви, жирны...". Какой же тиран такое стерпит? Простой человек, и тот может обозлиться, а тут - должны же вы понимать - С-Т-А-Л-И-Н!
Долго я терялся в догадках, пока не наткнулся в порядке самообразования на историю Лины Соломоновны Штерн, которая была швейцарским, а затем советским биофизиком
и физиологом, автором фундаментальных исследований в области клеточного дыхания, первой женщиной - действительным членом АН СССР, лауреатом Сталинской премии.
Кроме того, она была членом Еврейского антифашистского комитета, но почти всех её коллег убили, одна Лина Соломоновна отсидела свои 3,5 и была мирно выслана в 1952 в древний Джамбул, который сейчас называется город Тараз и расположен уже не в тоталитарном СССР, а в демократической, светской, унитарной, конституционной республике Казахстан, да продлит Всевышний её дни навсегда и даст, наконец, счастье всем людям, её населяющим. В частности, семье моего друга, великолепного прозаика и культуртрегера Роллана Сейсенбаева. И ему самому, конечно.
Причина такого "везения" академика Штерн была простая. Сталин не терял надежды, что рано или поздно она изобретет элексир бессмертия или таблетку вечности, и у него появится шанс жить всегда. И это было не мракобесие, а свойственный многим малообразованным большевикам сциентизм (научный фетишизм). Сталин считал Штерн с одной стороны особо ценным научным кадром, а с другой - еврейской колдуньей, отчего и распространил на неё свою известную формулу "изолировать, но сохранить".
Когда я это узнал, меня вдруг осенило - так ведь и всех вышеперечисленных великих русских прозаиков и поэтов он тоже "изолировал, но сохранил".
Полагаю, что Вождь, который в юности не только грабил банки, но и писал стихи, знал, что литература - тоже колдовство, тоже тайна и с такими персонами опасно связываться, лучше этим полоумным шаманам воли не давать, но и не гнобить их досмерти. А всякие СОВЕТСКИЕ с согбенной выей, какие же они шаманы? Выдают себя только за таковых, мошенники. Ату их!
Полагаю, между прочим, что так же, как Сталин, подсознательно мыслил (мыслит) и "простой народ", полагая, что настоящие писатели обладают некой Божьей тайной.
Вот посмотрите, ведь сейчас престиж писателя вроде бы упал ниже плинтуса. Денег писателю больше не платят, а наоборот - с него хотят содрать за издание, бюллетень ему не оплачивают, и производственный стаж для пенсии ему больше не капает, почти все писательское имущество разворовано.
Тогда почему же в прошлом году очередь абитуриентов, желающих поступить в Литературный институт, растянулись от "Макдональдса" до Большой Бронной 18, где вход в этот институт находится?
И отчего Есенин, Шукшин и Высоцкий - народные герои, а изящество Ахмадулиной - недостижимая мечта многих дамочек?
Да потому, что Россия всегда была, есть и будет в силу своего склада ума литературоцентричной страной, и писателей, даже нищих и пьяных, здесь будут уважать всегда.
Понимаете, Ленин слегка подвирал, что развитие человечества движется по спирали. Теперь, в двадцать первом веке, особенно в дни коронавируса стало ясно, что история движется по кругу. Многие сдуру считали нашу страну безнадежно отсталой. Так вот, Россия, которая всё отставала, отставала, теперь оказалась впереди прогресса, только сейчас догоняющего её. В России худо прививаются капитализм, феминизм, однополые браки и культ Греты Тунберг.


СРЕДИ НОЧИ


Проснувшись среди ночи, я вдруг вспомнил своего прославленного земляка, классика русской литературы Виктора Петровича Астафьева, с которым я при его жизни не был особенно близок, да и в Красноярск из-за неподцензурного альманаха
"МетрОполь", напечатанного в Америке, лет десять не ездил, опасаясь скорее не за себя, а за своих друзей и знакомых.
Ага! Я уеду обратно в развратную столицу, а их будут таскать КУДА НАДО выспрашивать, что им там "диссидентского" поведал столичный отщепенец, исключенный из Союза Советских писателей и издавший свою первую книжку "Веселие Руси" всё в той же Америке.
Думаю, что виделся с ним всего лишь 5-6 раз в Москве, Овсянке, Красноярске уже в новые времена, и он мне очень понравился, а нравился ли я ему - неизвестно. Скорей всего нет. "Женька" (то есть я) был, пожалуй, для него слишком ироничен, легковесен, несерьёзен. К тому же моим старшим другом, товарищем и братом был Василий Павлович Аксенов, полная, вроде бы, как ВСЕ тогда считали, ему противоположность: западник, стиляга, плейбой. Да и я, признаться, ощутил всю мощь Астафьева только тогда, когда прочитал его грандиозный роман "Прокляты и убиты". Так о войне никто не писал. Ни Ремарк, ни Курт Воннегут, ни Джозеф Хеллер, ни даже Василий Гроссман или Виктор Некрасов..
Ещё я подумал среди ночи , о том, что в мире не было, нет и никогда не будет справедливости.
Разве справедливо, что в томе № 1 "Аарне-Гаврилов" Краткой советской Литературной Энциклопедии за 1962 год ЕЩЕ нет имени великого писателя Виктора Петровича Астафьева, который к тому времени выпустил несколько книг, а в нынешнем 2020 году УЖЕ нет великого человека Виктора Петровича Астафьева, оставившего всем нам, из которых и состоит народ, тысячи страниц послания?
Отчаяние и сослагательное наклонение в данном случае, как и во всех других, бессмысленны. Да, он написал бы ещё, он сказал бы ещё, но разве мог перед смертью надышаться тот, который всю жизнь пытался вдувать кислород в вялые легкие Родины? И разве это не Божье чудо, что малограмотный сибирский парень, безотцовщина, "провинциальный совок" стал на переломе тысячелетия одним из духовных пастырей российской нации, ошалевшей от того, что с ней проделали в двадцатом веке, смурной от униженного сознания того, что она сама охотно позволила сделать с собой это неведомым ИМ?
Астафьев - плоть от плоти, кровь от крови народа со всеми его метафизическими взлетами и падениями, мерзостями и духовными порывами, святостью и блудом.
Помню, как поразило меня давнее его интервью, где он с сердечной болью говорил о том, что не понимает древнерусскую живопись, не способен принять икону, ибо воспитан так, что на его глазах иконы ломали, жгли, топили в воде под добродушное улюлюканье того же народа. Редко кто бы осмелился на такую откровенность в те времена, когда его более удачливые коллеги, профессиональные радетели Духовности, шарились по северным деревням в поисках "досок" для украшения своих городских жилищ и, возвратившись с партийного собрания, тихо запевали под иконами "Боже, царя храни".
Астафьев - счастливый человек, сейчас это уже можно сказать, не впадая в ересь суеверия, не сплевывая трижды через левое плечо. Бог дал ему Слово, и он оправдал доверие Божие. Израненный, больной, страдающий, он сказал лучшую правду о той войне, которая въелась в вещество нации, как зловредная угольная пыль. Его книги - это для всех, это чтение, находящееся в равном удалении и от масс-культуры и от элитарных сочинений с исчезнувшей писательской энергетикой.
Его книги - о любви. О любви ко всему. О любви к женщине, родине, местности. Ненависть и ярость, часто выплескивающиеся на его страницы - изнанка этой любви, любви к Божьему миру, которую должен испытывать любой нормальный человек, благодарный Творцу. Вне зависимости от того, кем он числится в этой жизни - работягой, вельможей,
модернистом, коммунистом, интеллектуалом или моральным уродом. Вне зависимости от того, к какой точке мира он приписан. Вне зависимости от того, ходит он в церковь или не знает, какой рукой крестится. Вне зависимости от того, читал ли он книги вообще и книги Астафьева в частности.
Слишком поздно или слишком рано? Извечные российские сумерки свободы не дают ответа на этот вопрос. Астафьев родился, жил и умер свободным человеком. Его независимость доходила порой до той опасной черты, за которой царят вечный мрак и хаос. Но вот ещё чудо - его как будто кто-то вёл, как будто и над ним был старший, предостерегающий.
Ну и Аксенов был свободным гордым человеком, и его, как мне иногда казалось, опекает кто-то высший, горний.
Уход их плоти - горе, но той духовной энергии, которую они выработали для всех нас, ещё хватит на какое-то время.
А может быть надолго? А может быть навсегда?


ВРЕМЯ ОРУЭЛЛА


Одним из самых главных литературных событий прошлого года стал для меня выход книги ВЯЧЕСЛАВА НЕДОШИВИНА "НЕПРИКАЯННАЯ ДУША", толстый том, посвящённый жизни, смерти и творчеству Джорджа Оруэлла.
Только после чтения этой огромной книги я ощутил подлинный масштаб личности знаменитого писателя, понял, что он скорей всего является ведущим в перечне других англоязычных классиков ХХ века (Дос-Пассос, Фолкнер, Хемингуэй, Фицджеральд, Сэлинджер, Воннегут, Ивлин Во, Генри Миллер). Полагаю, что время Оруэлла и двух его самых знаменитых
книг ("Скотский хутор" и "1984") пришло только сейчас, когда их автор уже 70 лет мирно лежит на кладбище, а продолжающий жить мир окончательно сошёл с ума.
Почти до самого конца ХХ столетия мир был глуп, но простодушен. Сейчас - злобен, изощрён, лжив, и единственное, что осталось от истории человечества и человеков, - это их неустанная глупость.
Расшифровывать не стану. Эта нехитрая мысль иллюстрируется всеми литературными произведениями, начиная с бронзового века и заканчивая веком компьютерным.
Джордж Оруэлл, который всегда был за социализм, но против групповщины, использовался пропагандистами разных мастей на полную катушку. "Советские" считали его антикоммунистом № 1. За "1984" можно было схлопотать срок, как за "Архипелаг ГУЛАГ".
Западные "большевизаны" пустили про него лживый слух, что он стучал на "прогрессивных" личностей того времени - Бернарда Шоу, лауреата Сталинской премии "красного попа" Хьюлета Джонсона и даже на самого сэра Чарльза Спенсера Чаплина. Прочитайте книгу Недошивина, чтобы понять, как возникло это либеральное вранье. Архивы свидетельствуют, что все было совсем наоборот: за ним следили, его "пасли" английские гэбэшники ещё с тех пор, когда он служил ментом в Бирме или был бомжом в Лондоне и Париже. И книжки, им писанные, особо никого не интересовали. Даже "Памяти Каталонии", где он так убийственно точно описал, что творилось в революционной Испании, что некогда запрещенный в СССР роман Хемингуэя "По ком звонит колокол" кажется теперь романтической сказкой.
Сказкой, наоборот, считался "Скотский хутор".
Роман "1984" вышел сначала ничтожным тиражом, но тут началась "холодная война", и писателя решили приспособить к делу и ТЕ, и ЭТИ. Как они, кстати, пытались использовать в своих целях всех настоящих писателей, и следует заметить, что у них это блестяще получалось. "Быть честным и остаться в живых - это почти невозможно"- высказался Оруэлл и умер в 1950, в возрасте 47 лет, недовольный плоской пропагандистской трактовкой его романа.
Я, как и все, в юности обожал Оруэлла за то, что он так здорово "сделал" коммуняк. "Социалист", "антикоммунист" - для меня только сейчас стала не важной партийная принадлежность Джорджа Оруэлла, если она у него, конечно, имелась. Он в отличие от множества "партейцев" и тех или иных писателей признающих их власть, примыкающим к власть имущим по тем или иным идеологическим установкам, а то и ради выгоды, не доволен был любой властью, в том числе и властью якобы свободных от всего анархистов. И он был мудр. Если честно разбираться, какое нам теперь дело, за кого был Данте Алигьери - за гвельфов или за гибеллинов. Глупость это 13-го века, можно резюмировать из века 21-го, полного своего идиотизма.
Мне кажется, Оруэлл просто-напросто был умнее и основательнее своих прославленных литературных сверстников.
И всякий там "Ангсоц", гениально придуманный им, в 1948 году, когда была написана эта книга, ещё не наступил, Оруэлл опередил реальность на полвека. Это только сейчас люди больше не беседуют друг с другом, а живут, уткнувшись в смартфоны. Это в XXI веке начальники ВСЕХ стран вслед за Оруэллом уверились, что:
- Все животные равны. Но некоторые животные более равны, чем другие.
- Каких взглядов придерживаются массы и каких не придерживаются — безразлично. Им можно предоставить интеллектуальную свободу, потому что интеллекта у них нет.
- Массы никогда не восстают сами по себе и никогда не восстают только потому, что они угнетены. Больше того, они даже не сознают, что угнетены, пока им не дали возможности сравнивать.

- Во времена всеобщей лжи говорить правду — это экстремизм.
- Люди могут быть счастливы лишь при условии, что они не считают счастье целью жизни.

То, что выделывают сейчас политики ВСЕХ стран, предсказано Оруэллом.
А ведомому политиками народу он дал здравые советы и пояснения:
В любом обществе простые люди должны жить наперекор существующему порядку вещей.
Если соблюдаешь мелкие правила, можно нарушать большие.
Нет ничего твоего, кроме нескольких кубических сантиметров в черепе.
Не забыл он и коллег-писателей:
- Если ты в меньшинстве — и даже в единственном числе, — это не значит, что ты безумен.
- Нам, представителям среднего класса, кроме правильного произношения, терять нечего.
- Всякий писатель, который становится под партийные знамёна, рано или поздно оказывается перед выбором — либо подчиниться, либо заткнуться.

Да. Следует признать, что в ХХ веке, несмотря на существование Ленина, Сталина, Гитлера, Муссолини и Троцкого, всё это было не столь актуально. Тогда всё-таки действовали по старинке, как всегда. А нынче изумительная смесь ханжества, злобы, глупости и научно-технической революции обратила весь мир в оруэлловский. И если кто не верит мне, включайте, кто что может - компьютер, телевизор. Полюбуйтесь на Грету Тунберг, Бориса Джонсона, Навального, Ходорковского, наших телевизионных "политологов" и других властителей дум. И частично денег.
Так что наступает ВРЕМЯ ОРУЭЛЛА, и Вячеслав Недо- шивин со своей книгой "Неприкаянная душа" появился вовремя.
По крайней мере - для меня. Во время Советской власти я полагал, что все беды в моей стране и в мире от большевиков.
Когда же у нас наступила свобода, которая многим не нравится, потому что её мало, и я поездил по разным козырным странам типа Германии, Великобритании, Франции, США, то убедился, что все беды мира от человеческой глупости. ВСЕ! Включая большевизм, гитлеризм, фашизм и другие мерзкие человеческие устройства.
Так что - спасибо Недошивину. Его книга окончательно убедила меня, что я, вслед за Оруэллом, сделал правильный вывод: писатель должен быть аполитичным. Иначе он не писатель, а пропагандист той или иной модной глупости.
И это истина. Ведь люди есть люди. Святых нет. Каждый человек состоит из души и дерьма. Что в нём в конечном итоге побеждает, неведомо было Оруэллу и тем более мне, такому же совку, как и все мои сограждане.
P.S. Чуть самое главное не забыл. Многолетний и высококачественный труд Вячеслава Недошивина был по достоинству оценён. Он стал лауреатом - 2019 премии Союза писателей Москвы "Венец". Вторым лауреатом стал поэт Евгений Лесин, но это, как писали в дооруэлловских романах, уже совсем другая история.


ПОД ЗНАКОМ МЕРКАНТИЛИЗМА


"Но чем более Порфиша выказывал наклонности к меркантилизму и к счетной части, тем менее поощрял в нем эту наклонность Менандр Семенович.

Салтыков-Щедрин, Господа ташкентцы"

Как быстро бежит время! Вот лет уже, поди, двадцать пять, а то и тридцать назад я участвовал в одной радиопередаче вместе с модной тогда и навсегда литературной дамой
Софьей Л. Которая, будучи моих лет, уже тогда сочинила и издала штук пятьдесят своих детективов, а сейчас их количество, пожалуй, и за пару сотен перевалило.
Оговорюсь сразу - против Софьи Л. я ничего не имею и даже наоборот её сейчас буду хвалить. За дело, между прочим. А если кому-то мой тон покажется ироничным или малопочтительным, то я и на самом деле мало кого почитаю, кроме Господа нашего Иисуса Христа...
А иронию и сам не люблю, но то, что я всю жизнь пишу, лишь ошибочно принимается за иронию, а правильно называется "русская смеховая культура". Я об этом узнал из трудов академика Д.С. Лихачева еще в те времена, когда был молод и робок.
Софья Л. была дочкой знаменитого советского писателя. А об этой категории граждан СССР либо ничего, либо только хорошее. Хорошее мне о них говорить не хочется, не за что мне этих "красных письменников" хвалить, поэтому я на сей счёт смолчу.
А Софья Л. произвела на меня очень хорошее впечатление. Потому что она была добрая и отзывчивая. Сначала, правда, всё мне лепетала про какие-то там переделкинские "писательские традиции", но потом, узнав о моих мелких бытовых проблемах, тут же предложила своё деятельное участие. Легко называла имена чиновников, которые запросто смогут "развести руками" эту мою смешную, незначительную беду.
Мы весело болтали о литературе, жизни, "перестройке". О том, что опять Россия вышла на большую дорогу и никуда больше с этой дороги не свернёт. Так и её папа считает, а её папа никогда не ошибается.
Я не возражал. Меня так называемая "политика" никогда не интересовала, не интересует и вряд ли когда-либо будет интересовать, если, конечно, меня не посадят когда-либо "по необоснованному обвинению", как про меня будет написано после реабилитации.
И всё же она была, конечно, дура, если честно сказать. Не выдержала всё же нейтрального тона нашей уточненной светской беседы. Вдруг спросила напрямик:
- Женя, а вам не обидно, что наши простые книги, над которыми вы все конечно же подсмеиваетесь, выходят тиражом до миллиона экземпляров, а ваши, условно говоря высоколобые, тиражом пять, максимум десять тысяч.
- Да какие уж там высоколобые, - пытался оправдаться я. - Я ведь всё больше, про пьяниц пишу, про алданских бичей, бомжей и девушек с низкой социальной ответственность. Отчего и не печатали меня до самого последнего времени, пока Горбачев не принёс нам свободу, как Данко из сочинения Максима Горького "Старуха Изергиль".
- Нехорошо. Вы уходите от ответа, - надула она алые губки.
- Нисколько не обидно, дорогая Софа. - тут же ответил я, потому что много об этом думал. - Суть в том, что у нас с вами разные профессии.
- Это как так? - напряглась она, думая, что я хочу её оскорбить. Но это не входило в мои цели.
- А так, что ваша профессия заключается в том, чтобы путем сложения букв, слов и фраз зарабатывать деньги. И это вам блестяще удаётся, и я вашу профессию - говорю искренне, без иронии! - уважаю. Моя профессия другая, и, может быть, это даже и не профессия. Здесь философский вопрос, можно ли считать профессионалом гражданина, пристрастившегося к рулетке, если он не жулик? Ведь я, каждый раз, садясь за письменный стол, сочинив первую фразу и даже имея в голове некий смутный план, не знаю, чем всё это закончится. Или я выиграю, получу, если не деньги, то
хотя бы признание, или проиграю, напишу чушь и пойду, "... головою свесясь. Переулком в знакомый кабак". Так, кстати, работали или работают практически все знакомые мне литераторы, которых я уважаю. Например, Аксенов, Пригов, Горенштейн...
Не буду утомлять вас пересказом этого давнего диалога. Самое интересное, что Софья Л. меня поняла, и мы с ней расстались лучшими друзьями, хотя и не виделись никогда с тех пор.
А теперь я буду говорить опасные вещи. Для меня две основные разновидности литературного произведения это:
А) созданные для зарабатывания денег;
Б) продукты игры в высшем понимании этого дурного слова.
И для меня советские писатели, "помощники партии" ничем не отличаются от многих нынешних писателей постсоветских, сделавших смыслом своих занятий получение премий, обретение успеха любой ценой и соответстующее этим реалиям зарабатывание денег.
Раньше деньги писателям давали коммунисты и требовали за это соблюдения разных условий типа канонов соцреализма. Сейчас же - свобода, и деньги удачливым "художникам слова" дают глупые люди, которых они сумели убедить, что все это пластмассовое, одноразовое, увенчанное премиями и есть настоящая литература, которую нужно покупать. Имена я приводить не стану, зачем мне со всеми ссориться?

Между тем сам собой возник и новый ЛИТЕРАТУРНЫЙ АНДЕРГРАУНД.

Я, например, клянусь, что почти в каждом крупном городе есть крупный писатель. Во Владивостоке Александр Вялых (Белых), в Улан-Удэ Алексей Гатапов, в Иркутске Анатолий Байбородин, в Красноярске Эдуард Русаков и Александр Астраханцев, в Новосибирске Геннадий Прашкевич, Владимир Берязев, в Перми Нина Горланова, в Казани Денис Осокин, в Екатеринбурге Артемий Леконтьев, во Владимире Анатолий Гаврилов, в Кирове Мария Ботева, в Смоленске Олег Разумовский, в Питере Даниэль Орлов, в Каргополе Александр Киров. Их имена большей частию мало что говорят сейчас так называемой "широкой публике", но ведь написано же в Евангелии, что придёт время и "последние станут первыми".

Март-апрель 2020
Москва