Елена КАЦЮБА
Еlena КATSIUBA
ЕВАНГЕЛИЕ ОТ КАЦЮБЫ
ДОЖДЕНЬ
С-л-езам откройся,
дверь сокровищ
сердечных,
а ума палату
пусть опечатает сургуч
в окне расплавленного солнца!
дверь сокровищ
сердечных,
а ума палату
пусть опечатает сургуч
в окне расплавленного солнца!
ПОЛ-ДЕНЬ
У-ли-ли-
ца-ца
топота тупо такт
холода ледоход
иди в обход
облаком облекло
облако извлекло
ли-ли-ли-лиру
в ру-ру-ру-ки-беру
стру-ру-ру-ру-
ны-ны
пели ли-ли-ли-ли
пели ли?
или шептали ли?
шли ли пешком — pesh.com
Дрель драл дорогу
дрожь дол-бил
Dolby бахал бухал
бухал бу-бу-бу-гай
бу-буден день динь дилинь
Трамвай прорезал у лиц
улицу
и улизнул tish.com
ца-ца
топота тупо такт
холода ледоход
иди в обход
облаком облекло
облако извлекло
ли-ли-ли-лиру
в ру-ру-ру-ки-беру
стру-ру-ру-ру-
ны-ны
пели ли-ли-ли-ли
пели ли?
или шептали ли?
шли ли пешком — pesh.com
Дрель драл дорогу
дрожь дол-бил
Dolby бахал бухал
бухал бу-бу-бу-гай
бу-буден день динь дилинь
Трамвай прорезал у лиц
улицу
и улизнул tish.com
СВЕТАЙНА
СВЕТ
СЕЕТ росу
ВЕЕТ
ВЕЕР прохлады
ВЕТРОМ востока
на ТРОН
древесных КРОН
утра подъемный КРАН
вытащит КРАЙ золотой —
КРОЙ небесных лекал
ЭРОЙ нового мира
солнечный ЭРОС взойдет
СЕЕТ росу
ВЕЕТ
ВЕЕР прохлады
ВЕТРОМ востока
на ТРОН
древесных КРОН
утра подъемный КРАН
вытащит КРАЙ золотой —
КРОЙ небесных лекал
ЭРОЙ нового мира
солнечный ЭРОС взойдет
БЛЕДНОЕ ЛЕЗВИЕ ЛУНЫ
* * *
бледное лезвие луны
лезвие бледной луны
луна бледного лезвия
зовущий разрез в яблоке заката
lame — lame — la-me-la — mela — mela*
лезвие бледной луны
луна бледного лезвия
зовущий разрез в яблоке заката
lame — lame — la-me-la — mela — mela*
______________________________________
*Lame — лезвия, mela — яблоко (итал.).
*Lame — лезвия, mela — яблоко (итал.).
ИЗ ЛАБИРИНТА
Она вырастила в себе Минотавра —
он требует жертв
К ней боятся ходить в гости
Она считает себя отверж
Доля от-вер-
гнутого судьбой —
по телефону питаться ботвой
слухов и сплетен
не без таблеток
для сна
Ленью повязана —
для метлы нет сил
Лабиринт зарос грязью
голодный Минотавр укусил
ее изнутри
Взревел пересохшей глоткой
вылез через глаза
Голод злобы не тетка
не дядька
не дочь
не сын
От сыр-
ости осоки болот
зубы болят
Где был друзей лес —
теперь перст
указующий из углов комнат:
— Помни!
Все ей не по нутру
Но поутру
она выводит из нутра
своего Минотавра
будто рогатую собаку
и гуляет от людей сбоку
он требует жертв
К ней боятся ходить в гости
Она считает себя отверж
Доля от-вер-
гнутого судьбой —
по телефону питаться ботвой
слухов и сплетен
не без таблеток
для сна
Ленью повязана —
для метлы нет сил
Лабиринт зарос грязью
голодный Минотавр укусил
ее изнутри
Взревел пересохшей глоткой
вылез через глаза
Голод злобы не тетка
не дядька
не дочь
не сын
От сыр-
ости осоки болот
зубы болят
Где был друзей лес —
теперь перст
указующий из углов комнат:
— Помни!
Все ей не по нутру
Но поутру
она выводит из нутра
своего Минотавра
будто рогатую собаку
и гуляет от людей сбоку
ВЛЮБЛЕННЫЕ РЫБЫ
Мы влюбленные рыбы
Мало воздуха?
Мы — дышим друг другом
Нет воды?
Мы — ныряем друг в друга
В океан — ниже линии смысла
В небеса — выше звездного разуменья
Крадем имена у металлов
Глаз именуем сердцем
Мы — гонцы
королевской охоты на звезды
Заяц в красном кафтане
стрелой арбалета разделил Близнецов
Один балансирует в небе
на колесе эклиптики
Другому достались земля и зависть
Мы влюбленные рыбы
Не хватает света?
Мы — сияем друг в друге
Мало красок?
Мы — ныряем в закат
где акула луны
грозит горизонту плавником полумесяца
Мы влюбленные рыбы
Мы алые двери
Мы губы молчащего слова
в аквариуме небес
Мало воздуха?
Мы — дышим друг другом
Нет воды?
Мы — ныряем друг в друга
В океан — ниже линии смысла
В небеса — выше звездного разуменья
Крадем имена у металлов
Глаз именуем сердцем
Мы — гонцы
королевской охоты на звезды
Заяц в красном кафтане
стрелой арбалета разделил Близнецов
Один балансирует в небе
на колесе эклиптики
Другому достались земля и зависть
Мы влюбленные рыбы
Не хватает света?
Мы — сияем друг в друге
Мало красок?
Мы — ныряем в закат
где акула луны
грозит горизонту плавником полумесяца
Мы влюбленные рыбы
Мы алые двери
Мы губы молчащего слова
в аквариуме небес
ПЕЙЗАЖ
Бабочка утвердилась над океаном
одним крылом престол сотворив
другим — солнце закрыв.
одним крылом престол сотворив
другим — солнце закрыв.
СЛЕД
На Луне тишь
На Земле шум
Во дворе дом
На окне кот
Под землей крот
Под водой карп
Над рекой мост
На мосту снег
На снегу след
— Кто наследил?
— А кто следил.
— А кто следил?
За Луной луновед
За Землей землевед
За домом домовой
За котом котофил
За кротом кротофоб
За карпом рыболов
За мостом дорога
За дорогой дом
В серебре крыша
Во дворе дворник
Он лопатой — ширк-ширк
Он метлой — кыш-кыш
Снега нет
Следа нет
Тишшшшшшшшь
Как на Луне
На Земле шум
Во дворе дом
На окне кот
Под землей крот
Под водой карп
Над рекой мост
На мосту снег
На снегу след
— Кто наследил?
— А кто следил.
— А кто следил?
За Луной луновед
За Землей землевед
За домом домовой
За котом котофил
За кротом кротофоб
За карпом рыболов
За мостом дорога
За дорогой дом
В серебре крыша
Во дворе дворник
Он лопатой — ширк-ширк
Он метлой — кыш-кыш
Снега нет
Следа нет
Тишшшшшшшшь
Как на Луне
ВОЗВРАЩЕНИЕ
(палиндром-триллер)
Мимо дома длим ход. — Звони! — но вздох, мил
дом им.
Жар и вечер — тс! — встрече. Вираж
доруг Азии за город.
Али памяти бит яма пила?
И не триллер зрел — лир тени:
ром армии роз, и зори, и мрамор…
Но вход — вдох вон:
мох, этаж сжат эхом
и тел пепел к свече, в склепе плети.
Навзрыд у дыры зван
ада голос или соло гада?
Кот у стен кричал, и пила — чирк! — и нет суток,
кот ужаса жуток.
И не лампада бед у судеб пламени,
а ритуал зла у тира.
Али скор у кого курок — сила!
Я им лупила дали пулями,
и мелопраха сахар полем.
дом им.
Жар и вечер — тс! — встрече. Вираж
доруг Азии за город.
Али памяти бит яма пила?
И не триллер зрел — лир тени:
ром армии роз, и зори, и мрамор…
Но вход — вдох вон:
мох, этаж сжат эхом
и тел пепел к свече, в склепе плети.
Навзрыд у дыры зван
ада голос или соло гада?
Кот у стен кричал, и пила — чирк! — и нет суток,
кот ужаса жуток.
И не лампада бед у судеб пламени,
а ритуал зла у тира.
Али скор у кого курок — сила!
Я им лупила дали пулями,
и мелопраха сахар полем.
БАЛ
Они видели лед и вино
Лак резьбы, зыбь зеркал
Их оды вере — выдохи
Ход в роз узор — вдох
Но в зареве севера — звон:
цин-цин. Но взмахам звон — ниц, ниц.
И нет их ада свече в садах и тени
Их усики сухи
иного бала бог они —
ада, сносимого богом, и сон сада.
Лак резьбы, зыбь зеркал
Их оды вере — выдохи
Ход в роз узор — вдох
Но в зареве севера — звон:
цин-цин. Но взмахам звон — ниц, ниц.
И нет их ада свече в садах и тени
Их усики сухи
иного бала бог они —
ада, сносимого богом, и сон сада.
УМ ЗА
За глазом — светум видиум
За ухом — слухум музыкум
За ртом — языкум говорум
За носом — ноздрум нюхум
За грудиум работа вдоха
За спинум — тяжести сумы
Желудкум и кишкум
из пищи вынут ум
За мозгом — наш всеум
За сердцем — всех безум
За ухом — слухум музыкум
За ртом — языкум говорум
За носом — ноздрум нюхум
За грудиум работа вдоха
За спинум — тяжести сумы
Желудкум и кишкум
из пищи вынут ум
За мозгом — наш всеум
За сердцем — всех безум
ВЕСЫ ОСЕНИ
НЕВИННОСТЬ
свет свит в неон
винт осени неистов
виснет свитень
в тени осин
он весь во сне
сон носит сотни ос
они — тон «си»
и ноте «стон» висеть
в сонате сна
стена
все вести вас о нас
вино Сиона — ость
вина
и стан Таис —
Оставь! — Н А И В Н О С Т Ь
винт осени неистов
виснет свитень
в тени осин
он весь во сне
сон носит сотни ос
они — тон «си»
и ноте «стон» висеть
в сонате сна
стена
все вести вас о нас
вино Сиона — ость
вина
и стан Таис —
Оставь! — Н А И В Н О С Т Ь
СВЕЧА
Свеча боится темноты
Чем больше страх свечи — тем ярче свет
Чем ярче свет — тем жизнь свечи короче
Чем жизнь короче — тем сильнее страх
Чем страх сильней — тем ярче свет свечи
Чем ярче свет — тем жизнь короче
Чем жизнь короче — тем сильнее страх…
Чем больше страх свечи — тем ярче свет
Чем ярче свет — тем жизнь свечи короче
Чем жизнь короче — тем сильнее страх
Чем страх сильней — тем ярче свет свечи
Чем ярче свет — тем жизнь короче
Чем жизнь короче — тем сильнее страх…
ТРИЖДЫ ТРИ
Гобой осени.
Свирель лета. Гонг весны.
Скрип снега… Зима.
РЕзеда, СИ-РЕнь,
МИмоза, чеРЕмуха,
ваСИлек. Споем?
Квадрат — это дом.
Круг — солнце или луна.
А треугольник?
Свирель лета. Гонг весны.
Скрип снега… Зима.
РЕзеда, СИ-РЕнь,
МИмоза, чеРЕмуха,
ваСИлек. Споем?
Квадрат — это дом.
Круг — солнце или луна.
А треугольник?
МЕТАМОРФОЗЫ
Вот станет небо землей, а земля морем;
вот станут камни птицами, а птицы нами —
что тогда изменится в мире?
Мы не знаем.
По моей руке проползет муравей, на тебя похожий;
вот бабочка вроде меня мелькнет у твоего виска —
я сразу узнаю тебя всей кожей,
а ты угадаешь меня в трепете крыльев мотылька.
Вот я почувствую себя деревом —
вскину вверх руки, листвой шелестя и звеня.
Но догадается ли это дерево,
что оно — я?
вот станут камни птицами, а птицы нами —
что тогда изменится в мире?
Мы не знаем.
По моей руке проползет муравей, на тебя похожий;
вот бабочка вроде меня мелькнет у твоего виска —
я сразу узнаю тебя всей кожей,
а ты угадаешь меня в трепете крыльев мотылька.
Вот я почувствую себя деревом —
вскину вверх руки, листвой шелестя и звеня.
Но догадается ли это дерево,
что оно — я?
РИФМА
В горящий закат
вечерний ракат
выпустил рифмы ракет
Только на западе знаки востока
обретают форму и цвет
Рифма блуждает меж языками
рождая словесный кайф —
в русском рифмуются НОЧЬ и НОЖ
в английском NIGHT and KNIFE
вечерний ракат
выпустил рифмы ракет
Только на западе знаки востока
обретают форму и цвет
Рифма блуждает меж языками
рождая словесный кайф —
в русском рифмуются НОЧЬ и НОЖ
в английском NIGHT and KNIFE
ЧАЕПИТИЕ В САДУ
чрезвыЧАЙное происществие,
удивительный слуЧАЙ –
встреЧАЙтесь в саду!
ЧАЙная роза, каЧАЯ лепестками,
приглашет:
— обуЧАЮ ЧАЙной церемонии
венЧАЕМ красоту и аромат
руЧАЮсь за качество
не скуЧАЙте!
уже не ЧАЕМ попробовать, но...
не хватает ЧАЙшек!
— лилия, выруЧАЙ!
вот так неЧАЯнный купаж
высоЧАЙшего качества
роза и лилия -
лилиерозовый ЧАЙ
не ЧАЙсто такое приклюЧАЕтся
отЧАЯнно вкусно!
Даже небо нам - синий чайник
а ЧАЙки - белые чаинки.
удивительный слуЧАЙ –
встреЧАЙтесь в саду!
ЧАЙная роза, каЧАЯ лепестками,
приглашет:
— обуЧАЮ ЧАЙной церемонии
венЧАЕМ красоту и аромат
руЧАЮсь за качество
не скуЧАЙте!
уже не ЧАЕМ попробовать, но...
не хватает ЧАЙшек!
— лилия, выруЧАЙ!
вот так неЧАЯнный купаж
высоЧАЙшего качества
роза и лилия -
лилиерозовый ЧАЙ
не ЧАЙсто такое приклюЧАЕтся
отЧАЯнно вкусно!
Даже небо нам - синий чайник
а ЧАЙки - белые чаинки.
МАЛЕНЬКАЯ КОФЕЙНАЯ КАНТАТА
Коричневый Будда в стеклянном столбе
Улыбается прямо в сердце тебе
Бездна
Бархат
Базука
Бизоны
Бум-бум-бум
Утренний душа шум
Она спешит сменить на шелест бразильских
зерен
Ты видел:
Кофейный монстр целовал её
В губы, горло и всю изнутри
Трижды блюдце перевернулось
Разломилось на две луны
Когда она улетала в форточку
Верхом на кофейной мельнице
По-ночному смеясь
Ты не умер -
Просто прошёл языком по линии жизни
Напрочь сожжённой
На полигоне ладони
Улыбается прямо в сердце тебе
Бездна
Бархат
Базука
Бизоны
Бум-бум-бум
Утренний душа шум
Она спешит сменить на шелест бразильских
зерен
Ты видел:
Кофейный монстр целовал её
В губы, горло и всю изнутри
Трижды блюдце перевернулось
Разломилось на две луны
Когда она улетала в форточку
Верхом на кофейной мельнице
По-ночному смеясь
Ты не умер -
Просто прошёл языком по линии жизни
Напрочь сожжённой
На полигоне ладони
ЗЕРКАЛЬНЫЙ АД АЛЕКСАНДРА БЛОКА
Потусторонний мир был близок поэтам всех времен. Гомер невидящими очами наблюдал, как античные боги участвуют в битвах Троянской войны. Для героев Шекспира
смерть - участник семейных разборок; Гамлет разговаривает с черепом Йорика, как с живым человеком, и безусловно верит призраку своего отца. В прагматическом Х!Х веке атеист ("афей", как тогда говорили) Пушкин призывает умершую подругу: "Явись, возлюбленная тень, как ты была перед разлукой, бледна, хладна, как зимний день, искажена последней мукой..." Лермонтов в стихах "Выхожу один я на дорогу" поведал нам, что хочет "уснуть" в могиле, но при этом слушать песню о любви. Тургенев, которого называют реалистом, слышал голоса иного мира в шелесте деревьев и трав. Его поздние повести полны мистических видений, но они так же достоверны, как знаменитые тургеневские девушки.
Конец XIX столетия и начало нового века подняли волну мистицизма. Научные открытия в технике и медицине позволили заглянуть внутрь живого организма. Психологи открыли в человеке незнакомого двойника - подсознание. Спиритические сеансы, ожившие тени кинематографа, голоса, живущие на валиках фонографа... Почему и душе не странствовать отдельно от тела? Почему бы телу без души не бродить по ночным улицам? Дракула Стокмана и вампиры Олшеври - "живые усопшие", носферату - пугали, но и привлекали сознание, утратившее детскую веру в Бога.
Для Александра Блока потусторонний мир начинался прямо за линией заката: "Солнце - как медный шлем воина, обращенного ликом печальным к иным горизонтам, к иным временам". Небо сожжено пожаром зари, "не различимы заря и зарево - тишь и страх". В этом неживом ослепительном сиянии красная роза видится черной, а вино принимает цвет неба белой петербургской ночи: "Я послал тебе черную розу в бокале золотого, как небо, аи".
Белая летняя ночь и белая зимняя снежная метель - два лика таинственной незнакомки - смерти. Бульвары, где "морозной пылью серебрится" бобровый воротник Онегина, замело теперь "кокаина серебряной пылью". У Снежной маски привкус кокаина. Это всеобщая игра - свобода от повседневных забот, символ парения духа, мистических озарений. Никто еще не думает о банальности этих "откровений" и их оборотной стороне - наркотической зависимости. Но для поэта дверь в иной мир всегда приоткрыта и без этих веществ. Он постоянно ощущает присутствие потустороннего наблюдателя. Кто-то задувает свечи, стоит за плечом, «кто-то третий, незнакомый, кротко смотрит в купола". Этот двойник-наблюдатель также "безумный друг", "обманутый Пьеро", путник, озаренный закатом, отражение: "И будет в зеркале без тени отображенье пришлеца"; "мой странный, мой близкий - черный монах".
Все помнят и цитируют наизусть строки "ночь, улица, фонарь, аптека", но не все помнят, что оно из цикла "Пляски смерти"(1912-1914 гг.). "Как тяжко мертвецу среди людей живым и страстным притворяться", - это первое стихотворение цикла. Туманный "кто-то" из стихов начала века обрел плоть (не душу). Он утром встает из гроба, как настоящий вампир, "и в банк идет, и в суд идет, в сенат..." Вечером он едет на бал, танцует с влюбленной в него женщиной. В ее ушах "нездешний странный звон", но это уже не те романтические голоса и шорохи, а лязганье костей.
"Двойник" 1903 года - дряхлый нищий старик, который неотступно следует за поэтом - Арлекином. Спустя шесть лет это стареющий юноша с нахальной улыбкой, который к тому же жалуется на жизнь. Поэту не страшен такой двойник. Да это и не двойник, а отражение: "Быть может, себя самого я встретил на глади зеркальной?" Поэт спокоен, но это спокойствие сродни повторяющемуся ночному кошмару: "Пробудился: тридцать лет, хвать-похвать, а сердца нет". Зеркало для него как роковой портрет для Дориана Грея. Поэт холодно наблюдает за своим двойником, ведь он сам уже пережил свою смерть и наблюдал свои похороны: "помню я звук похорон: как гроб мой тяжелый несли, как сыпались комья земли" (4 ноября 1905 г.). Согласно эстетике декадентов воспевание смерти - стильно. Смерть - холодная бледная дева, озаренная адским пламенем, манящая и пугающая. Такова Незнакомка Блока. Он встречает ее каждый вечер в назначенный час (только она может назначать встречи!) в ресторане, подобном преддверию ада. В то время как женщины отказываются от корсетов, курят, ездят на велосипедах, посещают пляжи вместе с мужчинами в смешных купальниках, Незнакомка подчеркнуто женственна: "девичий стан, шелками схваченный", шляпа со страусовыми перьями и вуалью, кольца на узкой руке. Но на деле это самая крутая эмансипантка, она сама выбирает, за ней право первой встречи и последней ночи. Ее нельзя соблазнить и невозможно от нее отделаться. Под темной вуалью нет лица, только очи "синие, бездонные" где-то далеко-далеко, хотя сама она так близко, что траурные перья ее шляпы качаются, кажется, прямо в мозгу у поэта. Она тоже отражение. Появляется в туманном окне, садится у окна, но только приблизишься, она растворится в душистом тумане.
Незнакомку-смерть можно увидеть в зеркале, вампир же, согласно преданию, в зеркале не отражается. Александр Блок родился под знаком Скорпиона (16 октября по ст. стилю). Его стихия - вода, а вода - это зеркало. В 29 лет Александр Блок совершил свое "сошествие в ад" именно под знаком Скорпиона (30 окт. 1909 г.). "Адские песни" (в рукописи есть подзаголовок "Вампир") написаны дантовскими терцинами. Сначала создается впечатление, что это просто перевод "Божественной комедии", но по-современному энергичный, сжатый до клипа. Сумерки, острые скалы, подземные круги, поток, несущий тела грешников. Но затем герой попадает в бесконечный зал, где аромат роз, зеркала, сброшенные маски. Этот зал напомнил поэту его земную жизнь - "страшный мир, где я бродил слепой, как в дикой сказке". И вдруг из зеркала навстречу ему выходит двойник - юноша во фраке с увядшей розой в петлице. Увядшая роза - символ смерти: "Вчерашний бледный бутон стал сегодня черным, как кровь", - слова из драмы "Роза и Крест". Черная роза - чернее крови горит на груди у мертвого рыцаря Бертрана (вспомним также черную розу в бокале). Юноша рассказывает поэту свою историю: он в порыве страсти растерзал возлюбленную и выпил ее кровь, за что обречен каждую ночь снова и снова совершать кровавый обряд. "Песнь Ада" есть попытка изобразить... вампиризм нашего времени", таким примечанием сопровождалась публикация текста. Но есть еще одно стихотворение, помеченное тоже октябрем 1909 г., восьмое в цикле "Черная кровь". Оно как бы запрятано среди стихов 12-14-го годов. В нем описана та самая ночь, о которой потом рассказывает двойник в аду. На пальце вампира кольцо с аметистом - знак таинственного брака. Здесь
"померкший алмаз" на руке возлюбленной. Кольца - символ обручения со смертью. В поэме "Возмездие" герой пытается снять кольцо с руки умершего отца, но оно выскальзывает из пальцев и падает в гроб.
Потусторонний мир Блока - "отчизна скрипок запредельных" - наполнен светом, сиянием, которое страшнее темноты: "ужасней дня, страшнее ночи сияние небытия". Он чувствует ледяное дыхание грядущих войн и революций. Снежная маска и черная роза объединятся в смертельном танце на долгие годы. Уже совсем скоро озверевшие толпы будут врываться в имения и бить зеркала, будто вампиры, которые боятся разоблачения. Но у поэта есть выбор:
смерть - участник семейных разборок; Гамлет разговаривает с черепом Йорика, как с живым человеком, и безусловно верит призраку своего отца. В прагматическом Х!Х веке атеист ("афей", как тогда говорили) Пушкин призывает умершую подругу: "Явись, возлюбленная тень, как ты была перед разлукой, бледна, хладна, как зимний день, искажена последней мукой..." Лермонтов в стихах "Выхожу один я на дорогу" поведал нам, что хочет "уснуть" в могиле, но при этом слушать песню о любви. Тургенев, которого называют реалистом, слышал голоса иного мира в шелесте деревьев и трав. Его поздние повести полны мистических видений, но они так же достоверны, как знаменитые тургеневские девушки.
Конец XIX столетия и начало нового века подняли волну мистицизма. Научные открытия в технике и медицине позволили заглянуть внутрь живого организма. Психологи открыли в человеке незнакомого двойника - подсознание. Спиритические сеансы, ожившие тени кинематографа, голоса, живущие на валиках фонографа... Почему и душе не странствовать отдельно от тела? Почему бы телу без души не бродить по ночным улицам? Дракула Стокмана и вампиры Олшеври - "живые усопшие", носферату - пугали, но и привлекали сознание, утратившее детскую веру в Бога.
Для Александра Блока потусторонний мир начинался прямо за линией заката: "Солнце - как медный шлем воина, обращенного ликом печальным к иным горизонтам, к иным временам". Небо сожжено пожаром зари, "не различимы заря и зарево - тишь и страх". В этом неживом ослепительном сиянии красная роза видится черной, а вино принимает цвет неба белой петербургской ночи: "Я послал тебе черную розу в бокале золотого, как небо, аи".
Белая летняя ночь и белая зимняя снежная метель - два лика таинственной незнакомки - смерти. Бульвары, где "морозной пылью серебрится" бобровый воротник Онегина, замело теперь "кокаина серебряной пылью". У Снежной маски привкус кокаина. Это всеобщая игра - свобода от повседневных забот, символ парения духа, мистических озарений. Никто еще не думает о банальности этих "откровений" и их оборотной стороне - наркотической зависимости. Но для поэта дверь в иной мир всегда приоткрыта и без этих веществ. Он постоянно ощущает присутствие потустороннего наблюдателя. Кто-то задувает свечи, стоит за плечом, «кто-то третий, незнакомый, кротко смотрит в купола". Этот двойник-наблюдатель также "безумный друг", "обманутый Пьеро", путник, озаренный закатом, отражение: "И будет в зеркале без тени отображенье пришлеца"; "мой странный, мой близкий - черный монах".
Все помнят и цитируют наизусть строки "ночь, улица, фонарь, аптека", но не все помнят, что оно из цикла "Пляски смерти"(1912-1914 гг.). "Как тяжко мертвецу среди людей живым и страстным притворяться", - это первое стихотворение цикла. Туманный "кто-то" из стихов начала века обрел плоть (не душу). Он утром встает из гроба, как настоящий вампир, "и в банк идет, и в суд идет, в сенат..." Вечером он едет на бал, танцует с влюбленной в него женщиной. В ее ушах "нездешний странный звон", но это уже не те романтические голоса и шорохи, а лязганье костей.
"Двойник" 1903 года - дряхлый нищий старик, который неотступно следует за поэтом - Арлекином. Спустя шесть лет это стареющий юноша с нахальной улыбкой, который к тому же жалуется на жизнь. Поэту не страшен такой двойник. Да это и не двойник, а отражение: "Быть может, себя самого я встретил на глади зеркальной?" Поэт спокоен, но это спокойствие сродни повторяющемуся ночному кошмару: "Пробудился: тридцать лет, хвать-похвать, а сердца нет". Зеркало для него как роковой портрет для Дориана Грея. Поэт холодно наблюдает за своим двойником, ведь он сам уже пережил свою смерть и наблюдал свои похороны: "помню я звук похорон: как гроб мой тяжелый несли, как сыпались комья земли" (4 ноября 1905 г.). Согласно эстетике декадентов воспевание смерти - стильно. Смерть - холодная бледная дева, озаренная адским пламенем, манящая и пугающая. Такова Незнакомка Блока. Он встречает ее каждый вечер в назначенный час (только она может назначать встречи!) в ресторане, подобном преддверию ада. В то время как женщины отказываются от корсетов, курят, ездят на велосипедах, посещают пляжи вместе с мужчинами в смешных купальниках, Незнакомка подчеркнуто женственна: "девичий стан, шелками схваченный", шляпа со страусовыми перьями и вуалью, кольца на узкой руке. Но на деле это самая крутая эмансипантка, она сама выбирает, за ней право первой встречи и последней ночи. Ее нельзя соблазнить и невозможно от нее отделаться. Под темной вуалью нет лица, только очи "синие, бездонные" где-то далеко-далеко, хотя сама она так близко, что траурные перья ее шляпы качаются, кажется, прямо в мозгу у поэта. Она тоже отражение. Появляется в туманном окне, садится у окна, но только приблизишься, она растворится в душистом тумане.
Незнакомку-смерть можно увидеть в зеркале, вампир же, согласно преданию, в зеркале не отражается. Александр Блок родился под знаком Скорпиона (16 октября по ст. стилю). Его стихия - вода, а вода - это зеркало. В 29 лет Александр Блок совершил свое "сошествие в ад" именно под знаком Скорпиона (30 окт. 1909 г.). "Адские песни" (в рукописи есть подзаголовок "Вампир") написаны дантовскими терцинами. Сначала создается впечатление, что это просто перевод "Божественной комедии", но по-современному энергичный, сжатый до клипа. Сумерки, острые скалы, подземные круги, поток, несущий тела грешников. Но затем герой попадает в бесконечный зал, где аромат роз, зеркала, сброшенные маски. Этот зал напомнил поэту его земную жизнь - "страшный мир, где я бродил слепой, как в дикой сказке". И вдруг из зеркала навстречу ему выходит двойник - юноша во фраке с увядшей розой в петлице. Увядшая роза - символ смерти: "Вчерашний бледный бутон стал сегодня черным, как кровь", - слова из драмы "Роза и Крест". Черная роза - чернее крови горит на груди у мертвого рыцаря Бертрана (вспомним также черную розу в бокале). Юноша рассказывает поэту свою историю: он в порыве страсти растерзал возлюбленную и выпил ее кровь, за что обречен каждую ночь снова и снова совершать кровавый обряд. "Песнь Ада" есть попытка изобразить... вампиризм нашего времени", таким примечанием сопровождалась публикация текста. Но есть еще одно стихотворение, помеченное тоже октябрем 1909 г., восьмое в цикле "Черная кровь". Оно как бы запрятано среди стихов 12-14-го годов. В нем описана та самая ночь, о которой потом рассказывает двойник в аду. На пальце вампира кольцо с аметистом - знак таинственного брака. Здесь
"померкший алмаз" на руке возлюбленной. Кольца - символ обручения со смертью. В поэме "Возмездие" герой пытается снять кольцо с руки умершего отца, но оно выскальзывает из пальцев и падает в гроб.
Потусторонний мир Блока - "отчизна скрипок запредельных" - наполнен светом, сиянием, которое страшнее темноты: "ужасней дня, страшнее ночи сияние небытия". Он чувствует ледяное дыхание грядущих войн и революций. Снежная маска и черная роза объединятся в смертельном танце на долгие годы. Уже совсем скоро озверевшие толпы будут врываться в имения и бить зеркала, будто вампиры, которые боятся разоблачения. Но у поэта есть выбор:
Блеснет в глаза зеркальный свет,
и в ужасе зажмуря очи,
я отступлю в ту область ночи,
откуда возвращенья нет.
Дейнека
(после выставки)
не дай дна ад
а дай дней над
и в ужасе зажмуря очи,
я отступлю в ту область ночи,
откуда возвращенья нет.
Дейнека
(после выставки)
не дай дна ад
а дай дней над
НА СМЕРТЬ ГЕНИАЛЬНОЙ ЕЛЕНЫ КАЦЮБЫ
Кедров-Челищев
Мысленно уже стою у гроба
Где тебя опутывает мгла
Знаю я тебя убила злоба
Слишком к людям ты была добра
Слишком ты была для них красива
Слишком гениальна и умна
От стихов твоих исходит сила
В каждом слове мысли глубина
С Ангелом любви прожив пол века
Я всю жизнь понять его хотел
Ангел оказался человеком
Словно Ангел взял и улетел
Разве можно быть такой любимой
Разве можно было так любить
Быть такой во всем непобедимой
Даже смерть любовью победить
Где тебя опутывает мгла
Знаю я тебя убила злоба
Слишком к людям ты была добра
Слишком ты была для них красива
Слишком гениальна и умна
От стихов твоих исходит сила
В каждом слове мысли глубина
С Ангелом любви прожив пол века
Я всю жизнь понять его хотел
Ангел оказался человеком
Словно Ангел взял и улетел
Разве можно быть такой любимой
Разве можно было так любить
Быть такой во всем непобедимой
Даже смерть любовью победить
© Кедров-Челищев, 2020
РЕШЕНИЕ ПРИНЯТО!!!
Международная Мюнхенская Премия „DOMINANTE“
2020 года - «За открытия новых эстетических и художествен-
ных принципов в области литературы“ присуждена Елене
Кацюбе (посмертно).
2020 года - «За открытия новых эстетических и художествен-
ных принципов в области литературы“ присуждена Елене
Кацюбе (посмертно).