Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

ИГОРЬ КРАВЧЕНКО


КРАВЧЕНКО Игорь Георгиевич родился в 1936 году в городе Минеральные Воды. В 1960 году окончил Военно-Морскую Медицинскую академию. 17 лет прослужил в уссурийской тайге и во Владивостоке, на острове Русском и на Камчатке. С 1968 года член Союза писателей СССР. Окончил ВЛК при Литературном институте им. А. М. Горького. Стихи печатались в журналах “Дальний Восток", “Юность", “Смена", “Молодая гвардия", “Советский воин", “Сельская молодежь", “Звезда", “Дон" и др. С 1984 года живет в Санкт-Петербурге.


ПРЕЖНИЙ ПРАЗДНИК — ОН В ПАМЯТИ НАШЕЙ


СМЕРЧ

По лесам, перелескам, оврагам,
по озёрной воде голубой,
мчался ветер и сумрачным стягом
тучи в небе вздымал над собой.
Рвался ветер сквозь острые сучья,
дуб трещал, пригибалась лоза.
И клубились угрюмые тучи,
и гремела над миром гроза.
И далёкие всполохи плыли,
застилая холмы и поля, и столбы
из спрессованной пыли
исторгала со стоном земля.
Их свивало, качало, крутило,
разводило для новой борьбы,
и с размаха, с неистовой силой,
завихряясь, сшибались столбы.
Шла стихия сквозь сёла, посёлки,
в свисте ветра, без капли дождя,
превращая в щепу и осколки
всё и вся — ничего не щадя.
И когда над поверженным миром
встало солнце в багровой пыли,
ползал в прахе и малым, и сирым
человек — покоритель земли.


* * *

Душа, как степь под солнцем юга, —
иссушена, обожжена.
Ни музыка, ни письма друга
и ни ночная тишин
ей не приносят облегченья,
в ней боль и скорбь моей страны,
зарниц далёкое свеченье
и кровь у рухнувшей стены.
В ней ежедневные заботы
бессмысленных и тусклых дней,
и нет желания работы,
и нет порывов прежних в ней,
и время протекает мимо,
и ты ему не господин.
Всё это было б объяснимо,
когда бы так страдал один...
Но вновь кружит воронья стая,
и кто-то корчится в пыли.
И так теперь живёт шестая,
одна шестая часть земли.


* * *

Сколько было в стране нашей
                                      звёзд и талантов,
сколько взлётов и песен, побед и дорог!
Меж страной космонавтов
                            и страной спекулянтов,
как овраг среди поля, чёрный август пролёг!
Он страну развалил на богатых и нищих —
эти пьют и воруют, те и пашут, и жнут.
А в глубоком овраге ветер западный рыщет,
продувая насквозь обездоленный люд.
Чем живёт он теперь? Что поёт и читает?
Не читает — считает остатки рублей,
что в руках, словно снег в жаркой комнате, тают,
не хватает на хлеб их, с разорённых полей.
В городах разрушаются крыши и стены,
зарастают дороги, выгорают леса.
Нефтепроводов трубы, словно вскрытые вены,
заливают поля, но молчат небеса.
Мельтешат по экранам обрыдлые лица,
среди смеха и воплей обещанья слышны —
слабоумная власть день и ночь веселится,
пропивая остатки великой страны.


МЕЧТА

Оглянитесь, зимою и летом,
не мешая гулять молодым,
осенённые солнечным светом,
мы на старых скамейках сидим.
Это всё, что имеем по праву,
а ведь мы не лопата песка!
Мы создали такую державу,
что легендой пройдет сквозь века!
Годы, как серебристые ели,
вдоль которых гудят провода...
Вот страну уберечь не сумели,
мы доверчивы были всегда.
Дни ложатся на плечи, как гири,
жизнь скрипит, что несмазанный воз.
Мы давно не нужны в этом мире
равнодушия, денег и слёз.
Как-нибудь доживём. Но обидно
за обманутых наших детей —
им не то что Европы не видно,
им бы дома прожить без затей.
А мечта у нас очень простая,
словно дом, где четыре угла,
чтоб Отчизна, от края до края,
вновь единой и сильной была.
Чтоб сложивши усталые руки
под горстями родимой земли,
мы бы знали, что дети и внуки
вновь страною гордиться могли.


* * *

Холодное лето сменяет весну,
в луга заползают туманы.
А деньги, что раньше ложились в казну,
ложатся в тугие карманы.
Богатые были во все времена,
а много ль живущих в достатке?
Зато по количеству нищих страна
находится в первой десятке.
На зеркало нечего ныне пенять,
и время стремительней пули.
Наверно, пора бы народу понять —
его демократы “обули”.
И сколько ни прыгай, и как ни хитри,
а в душах протест не стихает.
За летом приходят всегда сентябри,
а следом октябрь полыхает.


ПРАЗДНИК

Прежний праздник, он в памяти нашей,
вместе с красками осени той,
где мелодии песен и маршей
с бесконечной слились высотой.
Где, казалось, не деньги и сила,
а всеобщее братство труда
все народы соединило
не на день, не на год — навсегда.
Но коварство с предательством тайным —
проявление высшего зла,
оказалось совсем не случайным
на дороге, что к цели вела.
Да и цель объявили химерой,
словно не было яростных лет,
тех, в которых с надеждой и верой
наш народ отпечатал свой след.
Растоптали, ни много ни мало,
всё, чем раньше гордилась страна:
и портреты, и пьедесталы,
даты, праздники, имена.
И теперь, на развалинах дымных
нашей в прошлом великой страны,
на осколках, обломках, руинах
старых праздников шрамы видны.
Только шрам и останется шрамом,
ибо в лексике честных людей
срам всегда называется срамом,
а злодей — он и в праздник злодей.
Дни идут, как волна за волною,
точит камень морская вода.
Прежний праздник остался со мною
не на день, не на год. Навсегда.


ВРЕМЯ ПОКАЗАЛО

Страна погрязла в спорах о причинах
бесчисленных трагедий наших дней —
о гибнущих подростках и мужчинах,
о женщинах, бросающих детей.
Не выданное вовремя лекарство,
сгоревший дом, убитая семья...
Невозмутимо только государство,
в котором проживаем ты и я.
Слова и слёзы — всё проходит мимо
бесчувственных чиновничьих сердец.
И только Время ясно, точно, зримо
нам показало правду, наконец.
А правда в том, что девяносто первый
пора признать ошибкой роковой,
когда сметён был массой алчной, серой
построенный с надеждою и верой
тот справедливый социальный строй.


МЫ

Мы из тех, кто детьми пережили войну,
мы из тех, кто потом защищали страну,
кто разведывал недра и плавил металл,
поднимал целину, первым в космос взлетал.
Мы прошли через время, сквозь бурю годин,
мы из тех, кто не предал страну, ни один,
тех, кто помнит, что было всегда и у всех,
тех, кто жил в СССР. Мы из тех, мы из тех...