Роман называется "Я — Кирпич". Главный герой — подросток Савелий Кирпичев, прозванный за фамилию и темно-рыжий цвет волос Кирпичом, — буквально с первых строк получает от автора весьма нелестную характеристику: "В метрике я был записан Савелием Васильевичем Кирпичевым, так оно и в паспорт перешло. Хотя — не понимаю мотивов нашего родного государства: как можно такому дебилу паспорт выдавать?"
Как вы уже заметили, повествование ведется от первого лица, название соответствующее. Получается, что автор так или иначе отождествляет себя с главным героем, который в начале повествования, мягко говоря, интеллектом не блещет. Но при этом книга написана изумительно богатым языком, изобилует встроенными в текст афоризмами и филигранными сентенциями, где даже описание явно идиотического поведения персонажа сделано с изяществом мастера: "Недостаток опыта обычно выглядит как нехватка ума. Соответственно и воспринимается окружающими. Помню, в начале своей самостоятельной жизни я сжег три кипятильника подряд, прежде чем уразумел прятать включенную спираль в стеклянную банку с водой, вместо того чтобы прижимать ее для нагрева снаружи, сбоку или снизу".
С одной стороны, возникает предположение, что перед читателем роман о взрослении: из малопривлекательной гусеницы к концу книги выросла прекрасная бабочка, которая и поведала эту историю. Хотя вряд ли такая простая форма заинтересовала бы О’Санчеса, произведения которого — китайский ларчик, в потайном отделении которого спрятан закрученный по системе Мебиуса лабиринт минотавра, и скажите спасибо, если он еще не заминирован при этом. Но на литературном гербе писателя выгравирован девиз: "Обычно я поступаю не как всегда", так что с него станется.
Что же это за персонаж такой? Раз, два, три, четыре, пять, я иду тебя искать!
Итак, автор пишет не о себе, а только примеряет роль главного героя. Роль явно тесную для него, так что понятно, что бедолагу Кирпича ждут волшебные превращения.
На дворе начало двухтысячных. Не знающий жизни и привыкший, что за него все решают другие, детдомовец получает комнату в центре города, которую теряет на первых же страницах повествования, поддавшись на уговоры мошенников.
"В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог". Итак, Бог — это Слово, а вот человек был сотворен из глины, так же как и кирпич. Из кирпичей можно выстроить здание, но наш Кирпич тотально одинок. Хотя, не исключено, что это знак "кирпич". Или то, чем можно расшибить вдребезги что-либо, например, мироздание.
По Библии, Бог, создав человека, наделяет его душой, Коран повествует о том, как Аллах вкладывает в человека разум. Но что можно вложить в кирпич, если, конечно, не использовать его по принципу "камня-шпиона" — камня с выдолбленной сердцевиной, в котором можно расположить тайник или электронное устройство. Последнее как раз в духе О’Санчеса.
В романе даже специально обыгран момент этого "вложения". Однажды, когда Кирпич спал, произошло странное:
"…одеяло было сброшено на пол, сам я лежал на спине, а под майкой, на груди, прямехонько напротив сердца, расползалось кровавое пятно, словно бы кто-то меня ткнул ножом или шилом в сердце. Я лежу весь бледный, глаза мои открыты, но ничего не видят, потому что зрачки под лоб закачены, а пятно такое густо-красное, и все шире, шире, на правую грудь, в левую подмышку…" — что это было? и кому выгодна смерть неудачника, с которого нечего взять? Однако именно с этого момента Савелий начинает как бы пробуждаться от затянувшегося сна. Не сразу, постепенно, не привыкшие к работе мозги со скрипом начинают функционировать.
Роман называется "Я — Кирпич" (сказка-феникс). Феникс — возрождение. Кто же возрождается в главном герое, властно изменяя его природу под себя? Придавая глине законченную форму, подвергая ее обжигу?
В христианстве есть термин "пресуществление", он объясняет смысл превращения в Таинстве Евхаристии хлеба и вина в Тело и Кровь Христа. То есть хлеб и вино меняют свою сущность, не меняя внешней оболочки. Во время странного покушения на жизнь Кирпича в его сердце входит другая, более совершенная сущность — тот, кто умер, но, подобно фениксу, должен возродиться.
Он изменяется даже внешне, и один раз его узнают на улице:
"Вдруг, р‑раз! — ментальный рывок, боковое зрение сработало! Я сфокусировал взор на причину рывка: женщина, там, на улице, на переходе, стоит и смотрит на меня совершенно безумными глазами!.. (…) Эта женщина стоит, ждет зеленый для себя, я ее почти не вижу… ну… рассеянным взором отличил от светофора и фонарного столба, уразумел пол, возраст — и достаточно… И вдруг!.. Словно бы пропорции лица у нее изменились из-за широко распахнутых глаз!.. Она смотрит на меня, именно на меня, ни на кого другого! И она меня… узнает!.."
Кто может узнать героя без семьи? Он ведь никого не терял, никого не забывал, или… все-таки? Тайны, тайны, секрет внутри секрета…
После того как мальчик начинает умнеть, меняется и окружающая его жизнь, и вот у бывшего детдомовца уже несколько квартир, и несколько подружек, причем каждая девушка знает про определенную жилплощадь и не догадывается о другой. Парень шифруется, что называется, на пустом месте. Но на пустом ли?
"У меня все дома, но нас очень мало: я, мое второе я, мое подсознание, мой внутренний голос и мое суперэго — итого пятеро. Есть еще девица Дэви, но она пока не устоялась в звании мыслящего существа, тестировать ее и тестировать". Дэви — компьютерная программа, искусственный интеллект — единственный друг. Кирпич — тотально одинокое существо, камень, от которого отказались строители, и который вроде как должен встать во главу угла, но еще не решил, какого именно. Вот уже и магические силы начали проявляться, зашевелился мир невидимых обычному миру сущностей, вот уже и мелкая нечисть Букач, заглядывая в глаза рыжему парню, называет его "О, Великий". Любопытно, что Дэви не видит Букача, и Букач никак не реагирует на Дэви:
"А я, стало быть, могу по обе стороны: я и с магией в ладах, и оцифрованное слышу-вижу. Почему? Потому что я человек? Но я же не простой человек, я со свойствами человек… Или я уже нечисть с человеческими свойствами? Хм…
— Букач! А как ты считаешь, я ведь тоже этот… людишок? А?
— Нет! О, нет, о, Великий!" — главный герой узнает, что он не человек, кроме того, Букач упоминает о его могущественном отце, но не смеет произнести его имени. Ясно одно — Отец повелевает всей нечистой силой.
В произведениях О’Санчеса уже появлялся Дьявол в разных его ипостасях — Зиэль в пенталогии "Хвак", Велимир в "Я люблю время". В "Нечистях" у Отца лжи даже был сын Денис (Дионис) — юный антихрист, очаровательный мальчик, убитый в конце книги подростком Алексеем, ставленником сил света.
Безумно жалко Дениса, ребенка, нежно заботившегося о вороне Морке и пауке Лёньке. Мальчике, не успевшем осознать своего темного предназначения и не сделавшем ничего плохого. Тем не менее, зло должно быть наказано — и Денис погибает. А волшебный ворон оказывается пленником заговоренной квартиры, откуда он выберется лишь когда Дионис возродится из пепла, подобно фениксу.
Вот и разгадка — в ту роковую ночь в сердце Кирпича был пресуществлен Дионис (антихрист).
Осознав себя, герой вспоминает и прошлую жизнь, и девушку, которую любил тогда. И именно она была той женщиной, что узнала однажды его, проезжающего мимо в трамвае.
Сыну Князя Тьмы дано многое, отец положит к его ногам царствие земное, подарит девушку, которую главный герой сначала отвоевал у смерти, а потом стер морщинки, возвращая юность. Но что дальше? Он будет жить вечно, а она состарится и умрет? Конечно, он может продлевать ее молодость, пока им это не надоест, может, отказавшись от могущества, сделаться простым обывателем и прожить с Машей жизнь, может подарить ей вечную жизнь, но не вечную любовь. Любовь — от Бога, а не от Дьявола.
Роман ставит перед читателем множество вопросов и заканчивается на распутье, где главный герой оказывается перед необходимостью сделать свой выбор: "И я задумался"… И читатель, в моем лице, вдруг тоже задумался, неожиданно для себя.