Дорожная дума

Колокольчик однозвучный,
Крик протяжный ямщика,
Зимней степи сумрак скучный,
Саван неба, облака!
И простёртый саван снежный
На холодный труп земли!
Вы в какой-то мир безбрежный
Ум и сердце занесли.

И в бесчувственности праздной,
Между бдения и сна
Вглубь тоски однообразной
Мысль моя погружена.
Мне не скучно, мне не грустно;
Будто роздых бытия!
Но не выразить изустно,
Чем так смутно полон я.

1830, № 3

Зайцевскому, поэту-моряку

Счастливый Зайцевский, Поэт и Герой!
Позволь хлебопашцу-Гусару
Пожать тебе руку родною рукой
И в честь тебе высушить чару!
О, сколько ты славы готовишь России,
Дитя своенравной и грозной стихии!

Лавр первый из длани Камены младой
Ты взял на Парнасских вершинах;
Ты, собственной кровью омытый, другой
Сорвал на гремящих твердынях;
Последний, призывно вдали колыхая,
Тебя к нему манит пучина морская.

Мужайся! – Казарский, другой Леонид,
Ждёт друга на новый пир славы...
О, будьте вы оба Отечества щит,
Перун вековечной Державы!
Когда ж утомишься от грозного боя,
Пусть снова нам грянет цевница Героя!

Давно ль под мечами, в пылу батарей,
И я попирал дол кровавый,
И я в сонме храбрых, у шумных огней,
Наш стан оглашал песнью славы?..
Давно ль... Но забвенье судьбу мою губит,
И лира немеет, и сабля не рубит.

1830, № 9

* * *

В часы забав иль праздной скуки,
Бывало, лире я моей
Вверял изнеженные звуки
Безумства, лени и страстей.

Но и тогда струны лукавой
Невольно звон я прерывал,
Когда твой голос величавый
Меня внезапно поражал.

Я лил потоки слёз нежданных,
И ранам совести моей
Твоих речей благоуханных
Отраден чистый был елей.

И ныне с высоты духовной
Мне руку простираешь ты
И силой кроткой и любовной
Смиряешь буйные мечты.

Твоим огнём душа палима
Отвергла мрак земных сует,
И внемлет арфе Серафима
В священном ужасе Поэт.

1830, № 12

Свеча, чуть теплясь, догорала,
Камин, дымяся, погасал;
Мечта мне что-то напевала,
И сон меня околдовал…
Уснул – и вижу я долины
В наряде праздничном весны
И деревенские картины
Заветной Русской стороны!..
Играет рог, звенят цевницы,
И гонят парни и девицы
Свои стада на влажный луг:
Уж веял, веял тёплый дух
Весенней жизни и свободы
От долгой и крутой зимы.
И рвутся из своей тюрьмы,
И хлещут с гор кипучи воды…
Пловцов брадатых на стругах
Несётся с гулом отклик долгий;
И широко гуляет Волга
В заповедных своих лугах…
Поляны муравы одели,
И, вместо пальм и пышных роз,
Густые молодеют ели,
И льётся запах от берёз...
И мчится тройка удалая
В Казань дорогой столбовой,
И колокольчик – дар Валдая –
Гудит, качаясь под дугой…
Младой ямщик бежит с полночи:
Ему сгрустнулося в тиши –
И он запел про ясны очи,
Про очи девицы-души:
"Ах, очи, очи голубые!
Вы иссушили молодца!
Зачем, о люди, люди злые,
Зачем разрознили сердца?
Теперь я горький сиротина!"
И вдруг махнул по всем по трём…
Но я расстался с сладким сном,
И чужеземная картина
Сияла пышно предо мной.
Немецкий город… всё красиво,
Но я в раздумье молчаливо
Вздохнул по стороне родной!

1830, № 49

На смерть барона А.А. Дельвига

Милый, младой наш Певец! на могиле, уже мне грозившей,
Ты обещался воспеть Дружбы прощальную песнь:
Так не исполнилось! Я над твоею могилою ранней
Слышу надгробный плач Дружбы и Муз и Любви!

Бросил ты смертные песни, оставил ты бренную землю,
Мрачное царство вражды, грустное светлой душе!
В мир неземной ты унёсся, небесно-прекрасного алчный;
И как над прахом твоим слёзы мы льём на земле,
Ты, во вратах уже неба, с фиалом бессмертия в длани,
Песнь несловесную там с звёздами утра поёшь!

1831, № 4

Полёт души

Смотри: вон там, на острие скалы,
Вздрогнул орёл ширококрылый;
Пошёл по небесам и воздуха валы
Расшиб быстропарящей силой;
Вон средь небес
Понёсся тише…
Всё выше, выше…
И вот исчез.

Верь: так душа, в прощальный с тленом день,
В своей темнице встрепенётся
И, свергнув цепи в прах, в надсолнечную сень
Орлом державным понесётся;
Как тонкий прах,
Мглу дум разгонит
И вся потонет
В пучине благ.

1831, № 4

Кремль

Склони чело, России верный сын!
Бессмертный Кремль стоит перед тобою:
Он в бурях возмужал и, рока властелин,
Собрав века над древнею главою,
Возвысился могуч, неколебим,
Как гений славы над Москвою!

О чернь! пади! страшися осквернять
Твоею пылью эти стены:
На них горит бессмертия печать,
Они веками освященны!

Здесь гордый ум смирен, окованы мечты,
Но сердце русское исполнено отрады;
Порой устремлены к земле немые взгляды:
Там, в прахе, искрятся великие следы.

1831, № 7

Просьба

О, сжальтесь надо мной! о, дайте волю мне!
Из края дальнего волшебный зов несётся,
И кровь моя кипит, и сердце бурно рвётся
В тот дальний край, к войне, к войне.
Вы видите, стремятся ополченья,
И взоры их блестят надеждою побед.
Туда, туда, в кровавые сраженья,
Я полечу за ними вслед.
Противны мне дремота неги праздной
И мирных дней безжизненный покой,
Как путь в степях однообразный,
Как гроб холодный и немой.
Противны мне безумное веселье,
Неупоенных душ притворное похмелье,
И скука вечная, и вечный переход
Младенческих забав и нищенских забот.
О сжальтесь надо мной! отдайте меч блестящий,
Отдайте бодрого и лёгкого коня!
В тот край, куда летит мечты порыв горящий,
Как вихрь, как мысль, он унесёт меня…
На миг один судьбины злой оковы
Рукой я смелою расторг, –
И сердцу памятны сражений блеск суровый
И торжества воинственный восторг…
В час утренней зари, румяной и росистой,
Услышать пушки глас, зовущий нас к боям,
Глядеть, как солнца луч златистый,
Играя, блещет по штыкам;
Как вождь седой, отваги юной полный,
На встретенье врагам ведёт покорный строй,
И движутся полки, как бурь осенних волны, –
И чувствовать тогда, что верен меч стальной,
Что длань сильна, что вихрем конь несётся
Под свистом пуль, средь дыма и огня,
Что сердце гордое в груди спокойно бьётся,
Что этот дольний мир не дорог для меня;
Что я могу с улыбкою презренья
На жизнь, на смерть и на судьбу взирать!
О, эти сладкие мгновенья!
Отдайте мне, отдайте их опять!
Я не хочу в степи земной скитаться
Без воли и надежд, безвременный старик;
Как робкая жена, пред роком не привык
Главой послушной преклоняться,
Внимать, как каждый день, и скучен и смешон,
Всё те же сказки напевает
И тихо душу погружает
В какой-то слабоумный сон.
Я не рождён быть утлою ладьёю,
Забытой в пристани, не знающей морей,
И праздной истлевать кормою,
Добычей гнили и червей.
Но я хочу летать над бурными волнами
Могущим кораблём с дружиной боевой,
Под солнцем тропика, меж северными льдами
Бороться с бездною и с дикою грозой,
Челом возвышенным встречать удар судьбины,
Бродить по области и смерти, и чудес,
И жадно пить восторг, и из седой пучины
Крылом поэзии взноситься до небес.
Вот счастливый удел, давно желанный мною.
Отдайте ж мне коня, булат отдайте мой!
В тот дальний край я полечу стрелою
И ринуся в кровавый бой.

1831, № 13