Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

ЛЕВ АННИНСКИЙ


Прошло 40 дней с тех пор, как не стало Льва Аннинского. Вспоминая известного критика и нашего давнего автора, публикуем его размышления о романе Саши Кругосветова "Остров Мория. Пацанская демократия".



"Куда ж нам плыть?"



Присмотревшись к морийской действительности, мы узнаём черты нашего общества


Размышляя о новой публикации Кругосветова, я посмотрел в архивном справочнике, сколько раз высказывался о нём в печати за те пятнадцать лет, что слежу за его творчеством. Получилось полтора десятка раз. Ежегодно! Не так чтобы детально и подробно, но так или иначе Кругосветов участвовал в литературном процессе. Без него не получалось.
Но на этот раз вниманию читателей предъявлен обширный, в два тома, роман, в котором сделана попытка фундаментальной оценки отечественного литературного развития (с уходом в начальные века).
И одно из заглавий романа – "Остров Мория" – отдалённо перекликается с живущим у нас в подсознании именем "русы" – названием морских воинов, нанимавшихся на корабли грабить Грецию (или ещё кого поподатливее). Так что речь идёт о государственной практике (без которой мы не были бы сейчас великой державой).
И эта концепция в романе есть. Главная мысль – был отбор наиболее удачливых воинов, всех неудачливых эти молодцы ссылали и объявляли дураками. Отселяли отдельно. Места отселения назывались "странами дураков" (иногда "страна дураков" – посёлок рядом с пристанью). Названия "дураки" там не признавали. И образ жизни был далеко не дурацким и точно не похожим на жизнь бездельников, пробавлявшихся словоблудием.
Кругосветов свидетельствует:
"Необычный уклад жизни обитателей островов и стиль работы историков с трудом воспринимаются современным сознанием и, по-видимому, вызовут неизбежный скепсис и критику". Для стиля повествования всё это пагубно, но автор ловко объясняет это тем, что адресуется к разным поколениям читателей.
Тем не менее, присмотревшись к морийской действительности, мы без труда сможем разглядеть те или иные черты жизни нашего современного общества. Дураки умнеют и в час очередной междоусобицы меняются со своими угнетателями местами, оставляя их в дураках и садясь в кресла умных. До следующей междоусобицы. Равновесие Истории! Да. Или так – Всеобщее пацанское равенство!
То есть на наших улицах могут прижать любого пацана и отнять у него последние деньги. Или мобилизовать в полицию, а то и в армию, если идёт война – неотъемлемая составляющая нашей истории. Не только нашей, конечно. Всегда находилось, против кого воевать! Не с внешними, так с внутренними врагами.
То красные, то белые.
Каковы нынешние шансы сторон? Что-то ведь смущает Кругосветова, и чувствуется это скорее по стихам, которыми он украшает свои мысли. Стихи исторические, но кое-что и из нашей эпохи. Тут Самуил Маршак, например. Или Дмитрий Быков. Или Булат Окуджава…
Ищу в стихах истину. Или хотя бы всеохватную, всё объясняющую мысль. Мораль.
Быков отвечает: "Напоминаю всем, что здесь морали нет…"
А что есть? "Неважно, как зовут его – Василий, Микола, Моисей или Талгат, а важно, что количеством усилий он никогда не мерит результат…"
И наконец, Булат Окуджава, самый близкий мне в его отношении к неизбежной смерти и вечно убегающей победоносности:
"Может, и не станешь победителем, но зато умрёшь как человек".
Если это сомнение, то это искренне моё сомнение. И в данном случае оно подкрепилось чтением романа Саши Кругосветова. И тем, что должно сделать его победителем.
Тут есть что-то, что по-читательски вызывает у меня колебания, они чувствуются в качающихся ритмах стихов.
Попробую всё-таки сформулировать. Чтó обнаружим мы в базовом состоянии людей, если очистим базовые качества от нынешней бестолковщины?
Много ли вариантов?
Два. Или это борец за своё место под солнцем, безжалостный ко всем, кто на пути. Или это человек природной доброты, относящийся по-доброму ко всем, кто на пути.
Угадать, кто и что впереди, невозможно.
Значит, плывём как можем? С Пушкиным в сердце.
"Куда ж нам плыть?"