УВЕРТЮРА
Храм. Главная жрица Пифия, жрецы и жрицы совершают таинственный ритуал. Старец Тиресий, пришедший узнать о судьбе Эдипа, молча наблюдает за происходящим.

ХОР (полушепотом)
В клетчатке мира, темной и хоральной
я вижу духов, вдохи гор и знаки,
летящие, как факелы, вдогонку
несбывшемуся. Ход всех нитей,
как компасная стрелка точен,
а истина – простая оболочка
заряженного полной жизнью плода.

ПИФИЯ (бормочет что-то, внезапно выкрикивает)
Открой его судьбу; открой, о Аполлон!

ХОР (чуть громче)
Когда смеются боги, люди плачут,
когда играют боги, люди в страхе.
То, что неведомо, внушает ужас.
Любовь приходит в облаченьях смерти,
и смерть приходит в образе любви.
За поворот дороги заглянуть не в силах путник,
страшится он любви не меньше, чем страшится смерти.
Игра бессмертных ткет миры и судьбы
и зажигает новые светила,
и нить судьбы без промаха вдевает
в иглу, что выбрана, но не тобою…
Там, где сияющая ясность Бога
Пересекается с неведеньем людским,
Там происходит становленье мира.

ПИФИЯ (конвульсивно дергается, выкрикивает)
Открой судьбу его, открой, великий Аполлон!
(Бьет в бубен).
И выйдя в мир, он встретит мать… и женится на ней.

ХОР
Когда смеются боги, люди плачут…

ПИФИЯ
Он, повстречав отца, убьет его…

ХОР
Но смех богов всеблагостен и чист.
В нем нет добра и зла - в нем только истина...

ПИФИЯ (Тиресию)
Он выйдет в мир, чтобы узнать его начало,
и в поисках любви и правды
встретит многие страданья…
В моих ушах звучит как черный всхлип:
Эдип… (с хором:) Эдип…

ХОР
Там, где сияющая ясность Бога
пересекается с неведеньем людским,
и происходит становленье мира.

Жрицы, продолжая петь, покидают сцену; мужская часть хора остается.

ТИРЕСИЙ
Я в трепете и страхе.
Я, Тиресий, пришел сюда, чтоб вопросить оракул
о мальчике моем, приемном сыне,
молясь о том, чтоб благостные Дельфы
открыли мне его судьбу.
И вот ответ…
Я захотел узнать судьбу Эдипа,
ее я видел в чистом звездном блеске,
Когда над отроческим лбом возникло тайное свеченье -
и это верный знак для высшего свершенья...
Я вопросил богов и получил ответ…

ПИФИЯ
Тиресий, вот жезл, возьми его!..
Заключена судьба Эдипа в нем,
как пленный дух в реторту.
Отдай Эдипу, пусть хранит его.
В нем рок и ключ к познанью мира.
(Отдает жезл Тиресию).

ТИРЕСИЙ
Мне страшно взять его -
ужасный жезл, что заключил в себе
надежду и погибель…
В нем словно бьется пульс Эдипа.

ПИФИЯ
Ты вправе жезл отдать ему
и отпустить Эдипа в путь, открыв оракул.
Но можешь отменить предначертанье
и оградить его от рока, оставив у себя,
и на четыре запереть магических замка
Пифия внезапно уходит в себя, что-то напевая под нос, и уже не замечает Тиресия.

ТИРЕСИЙ
Открой мне, Пифия! Все не понятно мне…
Открой мне все!

ПИФИЯ
Тут Аполлон молчит...

ТИРЕСИЙ
Так что же выбрать мне?

ХОР
Когда смеются боги, люди плачут,
когда играют боги, люди в страхе.
То, что неведомо, внушает ужас.

Мужская часть хора, продолжая петь, уходит со сцены; следом удаляется и Пифия.

Ария Тиресия. Очертания храма теряются в меркнущем свете. Тиресий остается один. Постепенно высвечиваются очертания его комнаты. На столе – открытая книга, старинный фолиант.

ТИРЕСИЙ
Я воспитал его и стал ему отцом,
вложил в него все-все, что знал,
теперь он вырос, насыщен мудростью моей
и полон собственным желаньем пройти свой путь...
И что теперь вписать мне в эту книгу?
Ведь я могу сказать ему: останься -
этим сберегу его.
Леса и облака, вершины и
зеленые дриады в кронах -
вот мир твой, мой Эдип!
Следи за легкой тенью, за лучом,
скользящим в сумраке деревьев.
Искусный Пан тебя обучит пенью,
что движет миром, что манит звезды
Каков мой выбор?
Здесь мудрость немощна и близорука...
Свобода!
Чем был бы мир без права на нее?!
Я тоже шел когда-то в поисках ее.
Поля и города, заливы,
Кочующие пастухи и дым костров в степи,
и лица женщин хрупких, и ветер с моря…
О, этот мир! Что был бы он, лиши его свободы…
Что записать мне в книгу жизни и судьбы Эдипа?..
(Садится за стол, пишет).
Некто Тиресий, охраняя воспитанника от страшной судьбы, поселил его в благостную тень священной рощи…или в темницу…
Или (сминает лист)… Старец Тиресий, ставя свободу Эдипа превыше предсказания богов, сердцем сокрушаясь и страдая, послал его навстречу страшной и позорной судьбе, лелея слабый луч надежды памятуя о загадке жезла... (Снова сминает лист).
Так что вписать мне в эту книгу?

Смена декораций. Танец рабынь переносит действие в комнату Эдипа. Комната Эдипа. Ария Эдипа

ЭДИП
Когда бутон границы разрывает,
когда, избыв свой срок, окаменевший как бы мертвый кокон
расширившейся жизни не вмещает,
та бьет крылом, толкается, кричит
и покидает прежнее жилище,
и бабочкой взлетает в небеса!..
Стены – четыре!
Мне бы упереться - в четыре направленья света!
В холмы, просторные моря, где белый парус,
заряженный порывом ветра,
словно невидимой и золотой пружиной
свершает путь за тонкий край небес,
стремясь туда, где все возможно...
Я полон сил, зачем же до сих пор я здесь?
Ведь словно лев крылатый,
готов сквозь огненные кольца я лететь,
в прыжке их строй преодолеть и вырваться из клетки…
Порою тут чужим становится
не только цвет нарядов ласковых рабынь,
но даже запах лилий.
И бабочки, что залетают в окна, умирают на моей подушке.
Цвет воздуха тревожит,
а дверь порой скрипит так мерзко, что стынет кровь.
И разговоры с нимфами бессмысленны,
со слугами - бесплодны,
свечи пляшут, словно золотые гномы,
и хочется разбить окно рукой.
Я – человек, в отличье от богов,
меня им делает мой путь,
ведущий к тайне мирозданья и новый луч любви,
зовущий обрести великую вершину.
Отец, о знал бы ты, как духом полон я.
Дай мне свободу, сбей замки, разверзни стены эти!

Танец рабынь (продолжение). Входит Тиресий.
Тиресий и Эдип.

ЭДИП
Ты, наконец, пришел. Я ждал тебя;
отец, зачем меня здесь держишь?

ТИРЕСИЙ
Пришел к тебе с тяжелым для меня решеньем.
Мой сын, я должен все тебе открыть.
Молчи! Не перебивай меня…

АРИЯ ТИРЕСИЯ
Блуждая по горам однажды осенью,
наткнулся я на пастухов испуганных -
не сразу я заметил их.
Осенние пылали клены, лебеди высоко
трубя, летели к югу,
играя в воздухе холодном.
Я встретил пастухов, они сказали мне,
что мальчика нашли в горах,
и старший протянул ко мне дитя с пронзенными ступнями.
Затих тогда осенний лес, исчезли звуки в нем,
казалось, водопад застыл, застыла и форель в его потоке.
И понял я, что это знак богов.
И взял дитя к себе…
И долго еще этот лес меня во снах преследовал
прозрачностью ручьев, недвижною форелью
и тихим словом, сказанным богами…

ЭДИП
Эдипом ты назвал его, отец?

ТИРЕСИЙ
Да, мальчик мой.
Я знаю, хочешь ты уйти туда,
где не был до сих пор,
чтоб разыскать все то, чем не владеешь ты, но…

ЭДИП
Что ж молчишь? Ну, продолжай, отец.

ТИРЕСИЙ
Тебе давно уже была б дана свобода,
но Пифия во храме прокричала,
что свобода будет послана Эдипу с этим жезлом
вместе с жутким прорицанием оракула.
(Протягивает Эдипу жезл).
На! Возьми его и никогда не расставайся с ним.
Одновременно он – твоя судьба и ключ к ее преодоленью -
так Пифия передала слова богов.

ЭДИП
Каков оракул, говори, отец?

ТИРЕСИЙ
Он страшен, сын мой!

ЭДИП
Я не боюсь! Ведь ты меня учил,
что, правда и добро непобедимы!

ТИРЕСИЙ
Я знал, что ты готов услышать!
Совпало это и с моим решеньем.
Теперь вниманье! Все мужество и стойкость призови,
чтобы услышать прорицанье.
Оракул Аполлона под грохот яростный прибоя
устами одержимой девы так изрек:
«Он, выйдя в мир и повстречав отца, убьет его.
И выйдя в мир и встретив мать свою, он женится на ней».
Трудно мне, но все-таки сказал тебе…
И если ты по-прежнему готов пуститься в путь,
тогда иди, – раздумьем мне не умножай страданья…
Но знай, что в каждой солнечной аллее с этих пор,
в ее лучах, увидев женщину, идущую навстречу,
прекрасную и легкую, как нимфа,
себя ты спросишь, а не мать ли это?
И яд отравит радость в тот же миг… -
отпрянешь в страхе от того,
что стать могло бы лучшим мигом жизни.
Или, пускаясь в море с верным другом,
задашь себе вопрос: а не отец ли это,
которого я обречен убить?
Эдип, мужайся! –
Любовь и дружба обратятся ядом.
Таков теперь твой мир!
А право покарать врага за зло?!
Да, сын, ужасен твой удел!
Но этот жезл – в нем сила есть преобразить судьбу.
Не расставайся с ним.
Ты что? Не слышишь? Эдип!
(Смотрит на окаменевшего Эдипа).
Пойду к себе, не в силах больше видеть я твои страданья…

Тиресий уходит.

ЭДИП
Как!.. как будто черная стрела вонзилась мне в затылок.
Дай руку мне… отец… где ты?

Вспышки света, внезапная тьма

ХОР
…убей отца, на матери женись, и твой заряд прозреньем засияет…

Медленно светает. Пейзаж. Лежащий Эдип пробуждается. Появляется Башмачник в маске.

ЭДИП
Эй! Ты одна из тех фигур, которых мне пророчил жребий?
Ты кто?

БАШМАЧНИК
Любитель пестрых игр и их же устроитель.
Все мои изделия оставили следы:
иные на груди, иные на ушах –
таков порядок мира.

ЭДИП
Ты что же - ювелир?

БАШМАЧНИК
Да нет же, я – башмачник.
Профессия моя - создать следы земные каждому.
Да, кстати, тут бродил один. Он был без тени, плакал,
и дело шло к смирительной рубашке.
Он повстречался мне, и создал я два башмака
и к ним приделал тень.

ЭДИП
И что?

БАШМАЧНИК
Он сразу побежал на площадь всем показать обнову –
до этого плевали ему в лицо –
под нашим солнцем ведь нельзя прожить без тени.
Но было шествие на площади,
и кто-то наступил случайно
на тень моим же кожаным издельем.
И он упал, и по нему прошлось ног с тысячу.
(Шепотом:) Понятно, что осталось от него одна лишь тень.

ЭДИП
А сам ты убивал, иль это ты убил?

БАШМАЧНИК
Что говоришь ты?!
Какой мне смысл?

ЭДИП
А если б заплатили? А если б город отдали на час тебе?

БАШМАЧНИК
Мне не понять тебя.

ЭДИП
Тогда прощай.

Башмачник уходит. Но через некоторое время он появляется незаметно для Эдипа позади него и становится как бы его тенью. На свой лад он повторяет каждое движение Эдипа.

ЭДИП
Вы останавливаетесь у дороги,
вас захватывает мгновение –
есть и такой оккупант.
Когда стрелок наводит дуло на яблоко,
мир седеет от ужаса,
и в нем ужасаются всемирный потоп и израненная антилопа.
Когда стрелок наводит дуло на яблоко
и видит роговицы детских глаз, -
как не промахнуться или не выстрелить в сторону сердца!

Появляется Портной, в его руках аршин, которым он все обмеривает.

ПОРТНОЙ
Иди сюда скорее, я хочу тебя запомнить.
Скажи что-нибудь.

ЭДИП
Первым мне повстречался Башмачник…

ПОРТНОЙ (перебивает)
Достаточно, прекрасно!
Теперь скорее повернись,
встань на цыпочки, улыбнись!
Какие тебе нравятся лица?
Рассказывай что-нибудь о себе.
Давай, давай, рассказывай!

ЭДИП
Я ищу… отца.

ПОРТНОЙ
И не можешь найти?
Да у тебя же не было времени.

ЭДИП
У меня есть судьба.

ПОРТНОЙ
Не надо так!
У тебя просто не было времени.
Если бы время было у тебя ты все бы нашел у себя за спиной.
Но время – это мое государство.
Я могу перевести его как картинку хоть на этот камень!
Но пока еще рано.
А как он выглядит?

ЭДИП (испуганно)
Кто? Отец? Он… наверное… похож на меня.

ПОРТНОЙ
Ты лучше поищи свое время.
Пойми, что время – это память.
Кто знает все – бессмертен.
Вот я запоминаю все больше и больше.
Ведь тот, кто знает все, знает, как устроено время.
Память!
Оно и есть то измерение, которого наши умники так и не могут постигнуть.
А память у меня что надо!
Вот тебя я уже запомнил.

ЭДИП
Я думал, что ты мне поможешь…

ПОРТНОЙ
А?

ЭДИП
Можешь ты вспомнишь его?

ПОРТНОЙ
Отца?
Может быть, может быть…
Но еще не время…
(Уходит)

ЭДИП
Эй… Постой!

Все странно… Достаточно развести руками и –
Правая коснется сотворения,
А в левой застынет последняя пульсация мира –
Живым остывающим плодом
Бог от бога,
Как бок от бега,
кость от кости – неотделим!
Кто же брат тебе, серафим:
Лоб, затылок, ступня, дорога?

Позади Эдипа Портной пристраивается за башмачником, тем самым начиная выстраивать «гусеницу», и в этом «строительстве» в дальнейшем принимают участие все новые маски. Появляется Кукла-Барби с ключом в руках - ее движения механические. Время от времени они внезапно прерываются.

БАРБИ
Я кукла. Я отлажена надежно.
Я как волшебные часы. Мой мир - из шестеренок и пружин.
Вот он пошел, и красота возникла,
остановился - и она распалась.
Вот ключ ко мне -
возьми его, владей, и будешь счастлив.

Периодически Барби повторяет этот куплет.

ЭДИП
Увы, святая простота,
машинка ваша нечиста.
Здесь проявилась тень напасти,
которая не в нашей власти.
Твои глаза чудесны, но
в них неба нет и птица не летит.
И твой избранник станет нищим
и, как кочующий огонь,
оставит только пепелище,
А ты лишь кукла, ей и оставайся…

Барби пристраивается за портным. Появляется Повар.

ПОВАР (поет)
Жаркое под перцем,
жаркое под перцем,
ты лучшая пища
желудку и сердцу.
Цветут поросята
в моей сковородке,
О, как они нежны,
стыдливы и робки.

Но есть примета с давних пор:
Не ешьте красный мухомор.

Созвездия в небе
возникли из пищи,
Созвездие Лебедя
каждый отыщет.
Полмира в желудке,
цветение в сердце,
Жаркое под перцем,
жаркое под перцем,

Но есть примета с давних пор:
Не ешьте красный мухомор
.
Я ем с утра до ночи,
была бы ночь короче!
Желудок мой тонок
и чист как ребенок.

Но есть примета с давних пор:
Не ешьте красный мухомор и т. д

ЭДИП
Эй, ты! (Повар продолжает петь свою песенку на «ля-ля-ля»).
Ты, ты!... Как тебя зовут?

ПОВАР
Я съел свое имя, чтобы насладиться истиной пищеварения.

ЭДИП
Ты – Повар… И значит, ты готовишь только для себя?

ПОВАР
Это так, это так.
Но, проникнув в тайну пищеварения,
я научился печь из камней лепешки,
и теперь успешно продаю свои рецепты политикам и журналистам
во время предвыборной компании,
Женам многих президентов,
Пока их народы подыхают на войнах или от болезней,
И даже некоторым актерам и поп-звездам.

ЭДИП
Постой! Ты делаешь мир съедобным?!

ПОВАР
Именно так. Ведь если бы мир был несъедобным, мы бы пожрали друг друга.
И сегодня я могу накормить всех.
Наступит полное изобилие
и я стану во главе этого неслыханного исторического периода.

ЭДИП
Несчастный.

ПОВАР
Не называй меня так.
Я – счастливое создание и я съел свое имя.
Вчера я испек лунный кратер
с бараньими ребрышками и желе из Сатурна.
А завтра приготовлю торт из вздохов,
жюльен из видеоклипов,
салат из кавказского хребта и Левиафана.
Ведь я – именно тот,
кто приближает благочестивый конец мира.
(Поет свою песенку на «тра-ля-ля», внезапно прерывается).
Ты вроде бы кого-то ищешь?

ЭДИП
Нет, не ищу, скорее прячусь…
Да, того, кто похож на меня как отец на сына.

ПОВАР
Все-все дороги ведут к столу,
я видел его там, он лакомится властью.
Пойдем, я провожу тебя туда,
ведь знать того ты должен, кого желаешь избежать.

ЭДИП
Нет, нет, только не сейчас!

ПОВАР
Как знаешь.
(Уходит, напевая свою песенку. Танцуя, появляется гетера Лаиса).

ЛАИСА
Мне боги дали красоту.
Весь мир - и чернь, и знать, юнец и старец,
поэты и цари мечтают тайно разделить со мною ложе,
но им мое блаженство не понять.
Блаженна я от власти красоты,
блаженна я от их бессилья,
рожденного безумной страстью.
(Эдипу:) Ты кто?

ЭДИП
Эдип.

ЛАИСА
А я – Лаиса. Что ты ищешь?

ЭДИП
Без власти разум чистый я ищу
и красоту небесную без страсти.
ЛАИСА
Тебе не нравлюсь я?
ЭДИП
Прекрасна ты и обжигаешь взглядом, но сердце холодно молчит,
а разум шепчет: весь мир – только твое зеркало.
И это твое блаженство? Может быть, но слишком одинокое блаженство.

Лаиса, продолжая танцевать, достраивает «гусеницу», встав за Поваром. Эдип смотрит на жезл.

ЭДИП
Все предметы тонки, точны,
как омытые сотней странствий,
не выдерживают пространства
напоенные светом зрачки.
Окрыляют - да деться некуда,
мир - в ладони, да пульс пуст,
только линию вижу беглую,
но ни глаз, и ни рук, ни уст!

ХОР (за сценой)
В клетчатке жизни, темной и хоральной,
я вижу знаки,
как факелы, летящие вдогонку
несбывшемуся, ход всех нитей,
как компасная стрелка точен,
а истина – простая оболочка
заряженного полной жизнью плода.

Появляются Маэстро и Ученик.

МАЭСТРО
А квадрат, В квадрат, Рашель, минус четыре, плюс триста тысяч.
Наконец-то! Еще немного и я закончу систему.
Формула государства у меня уже выведена, формула Барби и Портного на месте.

УЧЕНИК
Извините, я не помешал?

МАЭСТРО
Нет, я отдыхаю. Как ваши успехи?

УЧЕНИК
Я был в театре. Если бы видели актрису!
Я купил цветы и просил передать ей,
сердце мое чуть не выскочило из груди.

МАЭСТРО
Значит, если тебя обозначить через икс, а ее через игрек,
то твое отношение к ней выразится через омегу.

УЧЕНИК
Я хотел выразить его цветами.

МАЭСТРО
Это одно и то же.

УЧЕНИК
У нее длинные волосы, они ласковые как дети.

МАЭСТРО
Это не существенно.
Там, где появляется метафора, кончается смысл.

УЧЕНИК
Ее голос! Мои уши были похожи на Лаокоона,
так чиста была нота, которую никто не в силах оборвать.

МАЭСТРО
Юноша, вначале вы делали успехи, и я на вас надеялся,
но теперь я не хотел бы вас видеть в моем классе.
Оставайтесь со своими цветами и Лаокоонами.
(Что-то записывает в свою записную книжку).
Мне нужно вывести формулу творчества, и я завершу систему.
Начнем с Равеля. Какая тонкая сообразность!
(Заглядывает в оркестровую яму).
Не то что это!
Так (что-то записывает в блокнот), так!
Получаем бесконечность!
Но как же так? Где-то есть ошибка!
(Обращаясь к ученику).
Прошу вас посчитайте, у меня что–то с глазами.

Ученик берет его записи.

УЧЕНИК
А квадрат, В квадрат…
(Закатив глаза, беззвучно шевелит губами).
Бесконечность.

МАЭСТРО
Нет, нет, моя система верна, верна! одна ошибка еще не о чем не говорит!

ЭДИП(смеясь)
Маэстро, посмотрите в зал на эти лица,
и оживите их по своим формулам!
(с печалью:)
Там, где-то… может, где-то там сидят мои отец и мать.

Появляется торговец с двумя мешками и Солдат, который пытается отнять их у него; схватив мешок, каждый отчаянно тянет его в свою сторону.

СОЛДАТ
Сюда, сюда, сюда. Отдавай, отдавай мешок.

ТОРГОВЕЦ
Да?! Лучше я дам тебе деньги, и ты будешь охранять мои мешки.
(Отдает солдату деньги).

СОЛДАТ
Теперь у меня есть деньги, и я покупаю у тебя мешок.
Слушай, дай еще денег, и я буду охранять твою жизнь.

ТОРГОВЕЦ
Подожди, дай подумать…
Дай поносить мне твой мундир.
(Солдат в нерешительности).
Ну, пожалуйста.
(Меняются одеждами, фартук на мундир).
Теперь я буду охранять тебя,
а ты за это верни мой мешок.

СОЛДАТ
(задумывается, затем решительно:)
Отдай мундир, я – солдат!
(Гонится за торговцем).

ТОРГОВЕЦ (убегая)
Ты – уже торговец!

СОЛДАТ (хватая торговца)
Я – солдат! Отдавай мундир! Забирай свои деньги и мешок (переодеваются). А за твою подлость я сейчас отниму у тебя жизнь!

ТОРГОВЕЦ(хватается за сердце)
Зачем же ты тогда возвратил мне деньги и мешок?!

СОЛДАТ
Охранять и нападать – это одно и тоже!

ТОРГОВЕЦ
Ладно, возьми деньги и купи у меня что-нибудь.

СОЛДАТ
Давай!
Только, если мне это надоест, я тебя убью.

ТОРГОВЕЦ (обнимает Солдата)
Да ты же мой ангел-хранитель, спаситель мой (чуть не плача, пытается поцеловать Солдата).

СОДДАТ (хладнокровно принимая лобзания)
Да и какой я солдат без тебя, торговца.
Объятия прерывается из-за внезапного появления актера. В его руках муляж - точная копия его самого.

АКТЕР
Не вживание, не умение,
не внеконкурсный сверхталант,
рост актера – это деление
каждой клеточки пополам.

Вот, прислушиваясь и маясь,
светом сверху озарена,
словно раненый в крылья заяц,
в перелесках кричит она.

Первородным ее движением
я разорван и освящен.
Наваждением – зарождение!
Без халатов вход запрещен.

Все несыгранные мои роли
бродят в теле потоком крови,
и горит сквозь трико мозаикой
ослепительнейший десант
и с печальными бродит глазами
по ногам моим, по вискам.

На затылке моем спаленном
убивает Гамлет Полония,
и из мертвой в живую клетку
убегает прозрачная Гретхен.

Преображайте лица,
как лебедь навылет бит,
как поднебесная птица
в белых очах горит!

И поднимает клекот
из белоснежных тем,
как белоснежен локоть
и белоснежна тень!

Только в очах вещих
в слезы горит грим,
только партер плещет
обморокам твоим.

Две тыщи ладоней грянут
реквиемом тебе!
А как мне подняться, мама?
А роль говорит – лететь!

А зал говорит – встань!
А зал говорит – пой!
Преобразись – рвань,
это – твоя роль!

Преображайте лица,
как они в боль горят!
Лица ваши – светлица
с окнами, что болят.

И ночами, навеки ранящими,
как блуждающие фонари,
наши лица ищут пристанища
и чело их во мрак горит.

А когда заплутается, сядет
на чужое лицо лик,
как роженица невероятен
очищающий рот крик…
(Смотрит на двойника).

Мы двоимся в смертельность метафор,
меря сердце свое на разрыв, -
разлетается череп амфорой,
погребальные светят костры!

Актер пытается задушить своего двойника, они падают. К актеру сбегаются все маски, пытаясь его успокоить. «Гусеница» распалась. Каждая маска проигрывает лейтмотивы и тексты, взятые из своих номеров.

ЭДИП
Не плачь, актер!
Ты подсказал мне: страшен Божий дар, но все же не страшит,
даже если этот дар – жизнь полная горечи.
Отбрось успех, забудь про удачу и неудачу.
Есть лишь недвижное сейчас.
В нем – все!
Любовь нашла тебя в той маске, которую ты избрал.
(Впервые оглядывает все свои собственные маски, которые вновь «гусеницей» расположились позади него).

ХОР МАСОК
(сумбурно повторяет слова Эдипа:)
Есть лишь недвижное сейчас.
Ты обречен прожить в печали.
(Далее маски повторяют отрывки из продолжающегося монолога Эдипа).

ЭДИП
Беспомощно блуждая в этом пестром ряду, я боялся встретить отца.
Я блуждал не в чужих – в своих собственных масках.
Тень отцовского лица, казалось, светилась в каждой,
все перемешалось - трагедия и хохот, зло и шалость,
Кентавром каждый стал, и каждый - властелин
Миров своих…
Нет истины и нет свечения,
когда я вижу слом светотеченья
в ничтожной Барби, в Лаисе страстной,
Меня звали туда их жесты,
где дух потерял и время, и место.
Но вот сейчас я чувствую впервые
магическую связь миров…
Неужто, наконец, я приближаюсь к цели?
(Маскам:)
Я всех вас полюбил.
Как вещая пчела частичку меда тащит в соты –
Так мне вы доверяли ваши тайны…
Но что это? - вдруг жезл забился чутким пульсом.
Он потеплел и ожил.

Эдип танцует с масками.

ХОР МАСОК
Топчут-топчут ногами,
каждый-каждый ограблен,
машут руками,
мир карнавален,
словно кораблик
с живыми рабами.

ЭДИП
Вот грань черты!
Нарушая законы и лица, проникая в абсурд и канон,
рождено в нас и должно воплотиться
очищающее Оно.
Как мать, на лоб твой горячий,
на жар положа ладонь, -
выше тебя стояло
и отводило боль.
Есть око внутри
и плещет, дыша,
мирами горит,
есть око – душа.

Развилка дорог у стен Фив. Роща. Эдип замечает Иокасту и прячется, наблюдая за ней).

АРИЯ ИОКАСТЫ
Он любил ее больше цветов,
он любил ее больше звезды,
они встретились в море людском
на краю неземной красоты.
Словно сад, что на небо взлетел,
эта странная встреча была.
Он любил ее больше чем смел,
а в устах ее роза цвела.

Он сказал, я открою звезду,
тайну имени ей я вручу,
пусть она вознесет в высоту
твое имя, подобно лучу.
И он заперся в башню и стал
год за годом смотреть в небосвод.

И открыл он звезду и назвал
в честь подруги прекрасной ее,
но когда он спустился к садам,
не увидел знакомых садов.
Он пошел по большим городам -
не узнал он родных городов.

Потому что сто лет истекло
с той поры, как он в башню вошел.
Потому что сто весен прошло,
сто сиреней в саду отцвело.

Он искал ее ночью и днем,
но в годах растворилась она,
осветила полночным огнем,
его слезы звезда из окна.

Ту звезду он открыл, но любовь,
Он ее потерял навсегда.
Он любил ее больше цветов,
ту, чьим именем стала звезда.

Из-за кустов появляется Эдип. Иокаста, будто ожидая нападения, закрывает лицо руками. Эдип не смотрит на нее и говорит в пространство.

ЭДИП
Ее звуки, ее голос – они, словно тот ангел,
что когда-то пел и кружил над моей колыбельной,
завязав в сноп лучи.
И та музыка в детстве сходила прямо с небес.
Ведь бывают мгновения, когда вспоминаешь прошлую жизнь -
словно в зеркале видишь райские рощи, где ручьи и птицы поют,
слышишь музыку, что когда-то спета была,
вот так и сейчас она в песне звучала…
(Иокаста с любопытством смотрит на Эдипа).
Тот же голос и те же слова…

Смотрит на Иокасту. Дальнейшие их фразы случайно взаимодополняют или противопоставляются друг другу, образуя порой странный рисунок, в конце концов, сливаясь в единый поток.

ЭДИП И ИОКАСТА (вместе)
У тебя глаза странницы, а одежда постоялицы.
Твои глаза полны света,
у тебя дорогая одежда, на ней много драгоценных камней и золота,
она как тяжелый подсвечник,
но твои глаза…
В них словно все восходы и закаты мира,
они, будто письмо, где всего лишь два слова: «Я здесь!»
в них один лишь ветер, несущий с моря туман и солнце,
в них один лишь свет, в котором тают медузы в золотом песке.
Глаза… такие я видел у пантеры в клетке,
но они погасли, когда пришли люди.
Странница в одежде пленницы,
тишина окутала тебя, как прозрачный зимний иней.
И слышно лишь, как снег задевает цветы.
Мои слова, пусть они станут стражами твоей тишины,
пусть слова сторожат тишину, держат в клювах, как голуби.

ИОКАСТА
У тебя глаза постояльца, на тебе одежда странника.
Как ты попал сюда? Душа подсказывает мне,
что ты вошел сюда по праву, странник.
Вот странный миг - «Сейчас и здесь».

ЭДИП
Не здесь и не сейчас, но весь ты - будущего гость.

ИОКАСТА
И настоящее бросает вспять на прошлое лучи.

ЭДИП
И прошлое меняет облик.

ИОКАСТА
Становится другим, принадлежащим не тебе.

ЭДИП
А сам ты – как посторонний в арке двух времен.

ИОКАСТА
Меж будущим и прошлым.

ЭДИП
Растопленный как лишний снег,
«Не здесь и не сейчас» становится мгновенно «здесь – сейчас».

ИОКАСТА
В них «я» равно – «не я».

ЭДИП
И ты – не ты.
А словно ополоснутый эфиром.

ИОКАСТА
Великий бог взирает на нас - изнутри.

ЭДИП
Высвечивая то, что было нами, еще до всех времен, до всех пространств.

ИОКАСТА
Дай руку мне, теперь другую.

ЭДИП
Дай руку мне, теперь другую.

ИОКАСТА
Твой пульс и мой не различить,
Словно единый свет двух факелов.

ЭДИП
Я – странник, странствие в твоих глазах.
Свет-постоялец – я.

ИОКАСТА
Я постоялица, свет-постоялец – ты.

ЭДИП
Странствие в твоих глазах.

ИОКАСТА
Я странница сквозь свет.
Я – Иокаста, странница, скиталец…

ЭДИП
Я странник, я скиталец, свет, Эдип.
Я – свет, я – странница, я – Иокаста.

ИОКАСТА
Я – странник и скиталец, я – Эдип.

ЭДИП
Я – странник, странствие в твоих глазах.

ИОКАСТА
Я странница сквозь свет.

ЭДИП
Мне снится все, и я и ты - всего лишь сон.

ИОКАСТА
Нет, я не сон, теперь я - пробужденье.

ЭДИП
Так пробуждаются порой во сне,
чтоб снова в следующем пробудиться.

ИОКАСТА
Я, Иокаста, жива впервые, проснулась я в саду,
И рядом с тем, кто разбудил меня.
Ты кто?

ЭДИП
Живу для жизни я, в которой жизнь – живая Иокаста.

ИОКАСТА
Сейчас… и здесь… но что произошло?
Ты говоришь все то, что я хочу сказать.

ЭДИП
Волшебный шар возник над нами.

ИОКАСТА
Твои слова – след сердца моего.
Твои шаги – дыхание мое.

ЭДИП
Иокаста…

ИОКАСТА
Когда б я прежде это ощутила, я б сказала:
он повинуется лишь взгляду моему.
Мои глаза способны каждый миг творить его движенья,
лепить его глаза, одежду, жесты, менять и воплощать,
рискуя жизнью, но, не ведая ошибки.
Чудесным образом ошибка невозможна.
я все могу - и сделать и сказать
и это будет самым лучшим в мире
и через миг, и в следующий, как будто без конца.
Что б я ни сделала и ни сказала, что б ты ни сделал и ни сказал -
и там, и здесь моя свобода.

ЭДИП
Тобой ведомый…

ИОКАСТА
Веди меня.
(Обнимаются и уходят в рощу).
Все кружится.

Танец масок. В конце танца маски замирают без движения.

АРИЯ ЛАЯ (Лай в черном плаще)
Прочь, прочь!
(Отмахивается от ос).
День насекомых!
Да сколько их, летучих тварей!
Вещая примета.
Прочь, прочь!
Да сколько ж их! Противные, звенящие
сцепленья потоков воздуха.
Прочь, прочь!
Еще под Фивами над каменистым солнечным путем
я встретил тучи ос и
мошкары.
Ведь осы, комары, москиты - вся эта нечисть
приходит в этот мир как знак
инцеста.
Великий Зевс детей, прижитых Герой,
в москитов обращал, с тех пор гудят
они о преступленье.
Я – царь с тревогой приближался к Фивам,
окутанный жужжанием звенящих
гадов – чад греха и боли.
Но здесь, у этой рощи, тучи пчел,
а пчелы, как известно, - Эрота твари.
Они хоть жалят больно, как страсть,
что женщина зажечь способна, но воину
приносят сладкий плод.
Жужжите пчелы! Край мой процветает,
и каждый день приносит каплю меда
для моих владений.
Я – Лай, царь Фив!
Приветствую избыток и любовь в краю,
мне отданном во власть богами.
Пришел я в город свой, а встретил пчел!
Но что ж, приветствую вас, пчелы!
(Смотрит на маски).
Какое странное оцепененье
таится в воздухе, что- то здесь не так.
Так мой народ меня встречает?!
Что вы сидите, словно истуканы?
Актер, эй ты, торговец,
вы что, не слышите меня?
Эй ты, солдат! Что это с вами?
Кто одурманил вас?
А ну-ка быстро, все сюда, к моим ногам.
Вы что, забыли Лая, вашего царя?
Встать! Всем встать!
(Маски сидят неподвижно, Лай замахивается кнутом)
Измена! бунт! я выбью зубы вам, исполосую спины!
(Избивает их, маски продолжают сидеть, закрывая головы руками).

Появляются Эдип с Иокастой.

ЛАЙ
Мятеж всего страшнее, если он безмолвен.

ЭДИП
Стой, кто ты человек в плаще?
За что ты избиваешь их?

ЛАЙ
Кто? Я?! Прохожий,
мне б первому уместнее задать вопрос,
но ты, наверное, мошенник и бродяга, раз ты не знаешь Лая?
Кто я? Я - власть! Я царь!

ЭДИП
Ты власть? Чего, над чем, ты власть?

ЛАЙ
Я – царь.
(Про себя:)
Сдержись, Лай, усмири свой гнев.
(Эдипу:) Над чем я власть? Что ж, я готов ответить на твой вопрос.

ЛАЙ (вторая ария)
Скажи, что было бы с землею,
когда бы звезды не слушались того, кто дал им путь
и указал движение созвездьям?
Во что бы превратился свод небесный,
сияющий в ночи потоком звезд,
дающим мореплавателям курс,
любовникам, дающим вдохновенье,
когда бы власть того, кто создал их, ослабла,
и звезды, как с осенней груши, попадали на землю,
и хаосом гармония бы стала
Но властью движимы и время, и пространство,
века идут, а строй светил незыблем, вечен.

ЭДИП
То власть творца над собственным твореньем.

ЛАЙ
То власть закона.
Я – слуга его.
Незыблемость закона – принцип мира.

ЭДИП
Свобода выбора - основа жизни.
Закон это начало - а далее любовь, свободная как птица.

ЛАЙ
Свобода?! Кто ж вынесет ее?
Душе людской свобода как проклятье –
за ней вослед всегда приходит страх.
Тот, кто берет свободу, смотрит в зеркало,
но видит не себя, а страх, страх жизни,
страх смерти, ужас перед самим собой.
В свободе между будущим и прошлым человек стоит -
и в ужасе от них обоих.
Ведь если он свободен - ему и выбирать,
и отвечать за выбор, за смерть или любовь иль одиночество.
Свобода для души - есть ад, и выбор для нее – проклятье.
Ведь вор мечтает возвратиться в клетку,
когда он долго на свободе.
Есть рок и есть закон, но только власть того,
кто взять его отважится однажды,
спасает мир от ужаса ответа.
Я – Лай, я – небо для этих жалких звезд с людскими лицами -
Портного, Повара, Солдата…

ЭДИП
Не небо ты, а потолок темницы.

ЛАЙ (не слыша реплики Эдипа, мечтательно)
Смотри, вот Фивы, как они прекрасны зимой,
когда небесные снежинки покроют сад, мосты и берег!
Мирьяды звезд ресницами дрожат.
Вот Фивы осенью - прекрасны, когда пестрят леса,
как факелы дневные, а между ивами бредет олень,
в тиши ломая тонкий лед.
Вот Фивы, как они прекрасны - летом, когда крестьяне в поле,
и актеры дают под синим небом представленье.
Вот Фивы - как весной они чудесны, а воздух гулкий
будто говорит. Темно рождение весны, мучительно, прекрасно.
Власть тяжела, темна, блаженна, как гул весны, как новое рожденье.
И я однажды принял власть как долг и дар
и даже в схватке с совестью все ж выберу не временную правду,
а вечную, незыблемую власть.
Что можешь ты?
А я могу казнить и миловать любого…

ЭДИП
Власть на земле возможна лишь над смертными вещами.

ЛАЙ (продолжает)
…Актера, например, Башмачника или тебя.
Что жизнь? Пустяк.

ЭДИП
Жизнь это дар небес, что из небес приходит,
чтоб, возрастая в силе и любви
здесь на земле вернуться в небеса,
Часть смертной почвы, претворяя в небо
и увлекая в вечность за собой.
Такая жизнь одета в то,
что недоступно власти и гордыни,
ни жадности, ни страху.

ЛАЙ
Что за одежды это?

ЭДИП
Любовь и милосердие, смирение,
добро и истина, и вера, и свобода.

ЛАЙ
Но человека жизнь обыкновенно
бывает из другого матерьяла:
из страха и сомненья, жажды власти,
жажды женщин, жажды чуда.
Вот жизнь его. Я помогаю ей
осуществиться в этом мире.

ЭДИП
Конечное не может зваться жизнью.
Милосердие, любовь… в бездонной глубине сердца
Мир заключен

ЛАЙ
Ты чушь несешь.
Все законы жизни доступны мне.

ЭДИП
А глаза - только окна…
Смирение…
Битва идет только внутри человека…

ЛАЙ
Чудак, безумец, в мире все конечно.
Все обусловлено.

ЭДИП
…добро и истина, любовь, и милосердие…

ЛАЙ
Да замолчи и не перечь мне! Довольно! Хватит! Хватит!
Да ты безумец, и я устал тебя терпеть так долго.
Эй, слуги, взять его!
Нам умников не надо в Фивах,
от знаний лишь печаль.
Что толку глядеть на солнце долго,
Блеск его тебя ослепит, только и всего.

Слуги окружают Эдипа.

ЛАЙ
Связать его и отвезти в тюрьму.

ИОКАСТА (бросается к Эдипу)
Не трогайте его, оставьте!
Без злого умысла Эдип так говорит.

ЛАЙ
Как? Иокаста, ты?!
Ты знаешь проходимца?
Ты защищаешь лиходея и безумца?!
Жена моя, опомнись!
Кто ты ему?
Он оскорбил меня, народ и власть,
и должен быть наказан как преступник.
(Иокаста обнимает Эдипа).

ЛАЙ
Что вижу, как!?
Та, что была глазам моим отрадой
такой, что ночью не на звезды я глядел,
и днем я не смотрел на волны моря -
к тебе одной был взор прикован...
Я сплю, царица? Мир сошел с орбиты?
Опомнись, брось его!
Иди, иди ко мне!
(Иокаста неподвижна).
Ты предала меня.
Так вот о чем мне утром пели осы
над каменистою дорогой?!
Ты – мерзкая гиена! Прочь!
(Бросается на Эдипа и Иокасту. Иокаста падает, Эдип ранит Лая. Крики).
Прочь от него, а то и ты погибнешь с ним
будет крови больше вдвое.
(Раненый Лай падает).
О, боже, я ранен!
День это черен, иль в глазах темнеет?
(Со стоном:) Я смерть могу принять
по предсказанию лишь от сына…
Прощай же, Иокаста…
будь проклята и ты, и этот странник…

ХОР
Когда смеются боги, люди плачут…

Крики, вспышки света. Появляется Карлик.

КАРЛИК
О, йе! Нежданный поворот!
О, йе! Свершился!
В добре и зле мастак, ты дождался озарения.
Я полон восхищения, но ровно на пятак.
Теперь ты, теперь ты царь.
О, йе! Нежданный поворот.
Игорь Ганиковский. Поп Ритмы
Взгляни на этот жезл, в крови один конец, другой конец в крови.
Ты мать жезлом пронзил - одним концом его,
отца пронзил жезлом - другим его концом.
Ты этого хотел?
О, йе! Нежданный поворот.
Какой прекрасный день!
Родился я, твой карлик-гном.
Я тень твоя! О, йе!
Я – фарс, фантом.
Я – фант и фат.
Я черный гном, зеленый холм и белый водопад –
в него все дни твои летят.
Нежданный поворот. О, йе!
(Эдипу:)
Что ты молчишь, не понял?
Совращена царица сыном,
а царь убит. Свершилось!
Опять молчишь?!
Ты что? Не понял?!
Твой совершился рок, и как ты ни храбрился,
зло от добра пытаясь отделить, местами,
соглашусь – логично, все ж карликом ничтожным разродился!
О, йе! Нежданный поворот!
Река времен спадает в никуда,
и ты не видишь водопада за холмом зеленым,
с которым ты летишь в ничто!
О, йе! Нежданный поворот!
Очнись, Эдип! Спустись на землю!
Я истина твоя!
И только что ты разродился мною!
Ты удивлен?
Опять молчишь?!
Ну что ж, отныне твоя воля, как в призме луч,
теряя наполненье, мой пестрый образ будет рисовать.
О, йе! Отныне я с тобой повсюду.
Я истина твоя!
Захочешь ли добра и правды,
отныне меж действием и мыслью я возникну.
Я – Карлик твой, один меня ты видишь.
Захочешь песню спеть, я буду между музыкой и словом.
О, йе! В объятья заключая Иокасту,
Меня ты вместе с ней в объятье заключишь.
О, йе! Нежданный поворот.
Я – фарс, фантом.
Я – фант и фат.
Я черный гном, зеленый холм и белый водопад –
в него все дни твои летят!
И взлет становится паденьем,
а огненный единорог, всего лишь крысой,
становится любовь бессильной шуткой,
а справедливость лицедейством.
Я карлик твой, меня всегда увидишь рядом…
В самом себе… в самом себе…
Какой прекрасный день! Родился я!
Твой карлик, гном и тень твоя!
Я видим только для тебя.
Я карлик, гном, я тень твоя!
И видим, видим только для тебя.
О, йе! Я – фарс, фантом.
Я – фант и фат.
Я черный гном, зеленый холм и белый водопад –
В него все дни твои летят!
Но не горюй -
я в золотой футляр вложу твой жезл, теперь он – скипетр!
Эдип, ты - царь! Цари, Эдип, и правь!
Да здравствует Эдип! Он – царь ваш, не молчите!
Давайте, славьте все его! Да здравствует Эдип!

Коронация Эдипа.



ХОР
Эдип, наш царь!
Владей и правь нами!
Тебе вверяем наши судьбы!
Да пребудет всегда с тобою мудрость и справедливость!
Да пребудет всегда с тобою и с нами милость богов!
Благоденствуй, Эдип!
Эдип – наш новый царь!
Владей нами, премудрый!
Милостивый и справедливый,
Тебе отдаем наши жизни, страхи и волю!

Фивы. Городская площадь. Горожане.

ЖРЕЦ
Плывут по небу корабли -
один несет на тросах коршуна,
другой – несет волчицу,
третий – всадника с косой,
несет четвертый Сфинкса, требующего
жертв от Фив.

ХОР
Нам страшно, страшно,
горят костры повсюду, костры горят, горят костры.

ЖРЕЦ
Мор в Фивах, свирепствует чума в домах, на улицах.
и плакальщиц рыданья, вначале жуткие,
теперь звучат так буднично.
Земля не успевает принимать тела,
ей словно рот свело, как будто хлеба давится куском.
Костры горят повсюду.
А у дороги, что к городу идет,
огромный Сфинкс с кровавой пастью, с очами девы,
с туловищем льва – прохожим задает свою загадку,
которую не в силах разгадать никто.
И до тех пор, пока она останется неразрешенной,
Сфинкс будет убивать.
К тому же в жертву мы ему приводим
прекрасных юношей и стройных дев –
иначе сам придет за ними в Фивы.

ХОР
Горят костры повсюду, спаси нас!
И только в жертве наше спасение,
а жертва без любви, как сказано, - убийство.
Премудрый Эдип, спаси нас.

ЖРЕЦ
Где же причина бед, вошедших в город наш?
В чем смысл проклятья?
Я попросил богов и получил ответ:
разгадка вся – в царе-Эдипе.
Таится в тайниках души его секрет,
и смысл проклятья спрятан там же.
Не знаю, как истолковать, его но только
(вместе с хором)
Мы отныне тебе вверяем, царь Эдип,
надежду на спасенье.
Теперь мы разойдемся по нашим траурным домам,
и будем ожидать твоих решений, царь,
с рыданием мешая звук молитвы.
(Хор уходит, продолжая петь)

Покои Эдипа. Иокаста в печали. Эдип сидит неподвижно. Карлик активно двигается. Иокаста расчесывает волосы, для нее Карлик невидим.

ИОКАСТА
Как изменилось все.
Мне кажется, что я тебя нашла лишь миг назад,
чтоб в следующий миг утратить.
И миг назад сияло в сердце пламя, даруя счастье,
любовь и легкость, не было теней,
которые всегда нас жалят
и отравляют мысли и поступки.
Тебя по-прежнему люблю я, но
мне страшно, тени закрывают свет.

ЭДИП (указывая на кривляющегося карлика)
Вот тень моя, мое сомненье и отрава.

ИОКАСТА
О ком ты говоришь?
Я никого не вижу.

ЭДИП
Послушай, мне предсказано, что я женюсь на матери.
Что, если ты… Что, если ты…так в ухо шепчет карлик мне…
(Дальше с огромным напряжением:)
А, впрочем… даже если ты… и мать моя…
К тебе пришел… к единственной… незаменимой…
Не могут быть добро, любовь - подвластны року.
О горе, яд…
(Карлик довольный потирает ручки).
Где истина? И где судьба?
Подвластна ль року истина? – вопрос.
И, если все же я попался злу, творя добро…
О, боги, все вокруг – отрава.
Отравлен воздух, море и дыханье,
отравлена сама любовь и жизнь.

ИОКАСТА
Неужто так оно уходит, тая на глазах,
то чудо, что родилось лишь миг назад.
(Иокаста, закрыв лицо ладонями, уходит)

ЭДИП (ария)
Горы вокруг, там дальше море и острова,
и шум волн, и шум времени.
В Фивы пришло горе, и с каждым ударом волн,
и с каждым плеском их ладоней, я слышу: горе, горе, горе.
Жизнь моя кровоточит как рана,
все равно: и кровь, и время.
Текут они и возвращаются к началу.
Что, время изменяет правду?
Если время убивает правду,
какою силой возрождается она опять?
О, небо, ты одно бездонно, неподвижно,
ты – лик неведомого бога, творящего истину снова и снова,
и не на что опереться взгляду в твоей целокупной сини.
О небо, не можешь ли ты стать землею,
смешаться сутью своей небесной с прахом,
войти в норы крота, в недра источников и в мое сердце.
Зачем рождаются народы, зачем уходит вновь в пучину Атлантида?
Зачем творятся войны, все рушиться в Аид,
и целый мир кружиться вокруг своей оси,
чтоб в зеркале кривом в мильонный раз мелькнуть и отразиться?
Но тянется душа к неназываемому, к загадочному свету,
что скрыт в простых цветах, в осенней роще
и в неуклюжей ласте черепахи,
в нежданном запахе вечернем, влетающим в окно,
и в детском пенье, где-нибудь за рощей…
Не может то, чему названья нет, стать человеком,
не может любовь Бога стать человеком,
свершись это, в мир вошла бы свобода.
Но в мире царит карлик – вершина моей мудрости.

Ты всюду, мой уродливый двойник,
на небе ты и на земле, ты гнешь рога оленям,
и искривляешь ход звезды,
дышишь в затылок влюбленным в тот миг,
когда земля уходит из-под ног,
и даже лежа на постели с Иокастой,
я чувствую твое присутствие, уродец.
Ты губишь все! И Иокаста, к которой сердце так стремилось,
та Иокаста мне больше не мила.
Зачем дана мне эта тяжесть, отравлена истина?
Мой карлик… мое страданье не осветит мира.
Да мне и не снести ни мира, ни страданья,
и лишь во сне уходит карлик мой.
Что я сказал? Уходит от меня только во сне уродец мой!
Во сне уходит он, да-да, уходит в тот миг,
когда душа погружена в неведенье,
в слепую ночь, в молчание, в безмолвие…
Когда волшебный блеск и красота пространства, цветы и женские глаза,
столп солнечных лучей в мельканье мотыльков
и парус в море, и луна над горным замком –
чарующая оболочка мира вдруг исчезнет –
и карлик исчезает вместе с ней!
(Кричит:)

И что же!? Истина моя, – мой карлик,
питалась многоцветьем мира?!
Корни же ее сокрыты в сонной безымянной почве?!
(Выхватывает жезл из рук карлика и освобождает его от золотого футляра).
Блаженный призрак мира,
я твой обманчивый покров сорву,
и вместе с ним навек исчезнет карлик!
(Смотрит на жезл).
Двоичность мира! Она всегда рождала кровь.
Я отряхну с души своей, как лепестки с ветвей, бинарный счет,
где из добра выходит зло, а из любви – убийство.
Ты – отраженье всей судьбы моей,
вплетенной так в очарованье мира,
как лента девичья в косу…
Эдип, решайся! Уходи во мрак!
Прощай покров, пестрый надземный цвет!
(Смотрит с ненавистью на карлика).
Ты сам – не суть, лишь искривленье сути…

КАРЛИК (кричит)
Безумец, стой! Ты отказался от всего,
что я тебе послал - от царства,
от прекрасной Иокасты, от величья власти,
Стой!
(Набрасывается на Эдипа, но чувствуя его решимость начинает метаться по сцене).

ЭДИП
Кривое зеркало! Лишь ослепив себя, смогу его разбить.

КАРЛИК
Остановись, как не хочу я умирать!
Но знаю, что не навсегда…
всегда найдется новый царь…
и я вернусь, и я вернусь опять,
и я вернусь к тому, кто будет вновь искать
себя и истину, и Бога.
Я – карлик, фант, фантом, фонтан неверных мыслей…
Был я дан тебе тобой…
Ты разгадал меня
(Эдип ослепляет себя).
и твой фантом пропал…
(Падает).
Ты убил меня.

ХОР
Убит Эдип, мы ждали и боялись этой жертвы,
и заклинали смерть игрою на свирели.
Беззвездный мрак и горе!
И нет конца несчастьям, и нет конца.
Заклясть бы этот ужас воздаянием почестей убитому царю...
Тебя навеки мы прославим!
Пусть вознесется памятник над Фивами!
Пусть, как утес несокрушимый,
он встанет над прибоем времени и бедствий,
и мраморным молчаньем изваянье прославит в вечности Эдипа!
И потекут к святыне толпы, и воздух Фив очиститься от скверны.

Народ сразу после смерти карлика видит в нем Эдипа, хор оплакивает убитого Карлика, не замечая в стороне ослепшего Эдипа.

ИОКАСТА (плач)
Как легкий мотылек вспорхнув в окно на золотистый свет,
влетел ты в мою жизнь, влетел, обжог меня любовью.
И на щеке рубец от слез оставил как от медузы.
Твои объятья не кончаются,
чтобы совпасть мне с лебедем и с отражением его в заливе.
Эдип! Зачал во мне ты новое дитя!
И это я – дитя, я – Иокаста,
какой мне быть, чтоб вырасти из мира детства.
И вот я – мать, и я – дитя сама себе,
и скорбью ветер пронзает душу,
но семя твое золотое в лоне моем.
Я словно над бездной –
миг настает взлететь или разбиться.
Оплачьте дельфины царя моего!
Оплачьте звезды Эдипа,
и раскрытые окна и листва над прудом.
Дети и птицы, оплачьте Эдипа!

ХОР
Воздвигнем памятник великому царю,
царь будет жить в нем.
Пусть дух его дарует Фивам мир и процветанье.
(Народ устанавливает монумент Карлику).
Для поддержания мира и порядка,
выберем нового царя, Креонта, брата Иокасты.
Мы выберем Креонта, мы выберем Креонта, нового царя.

Городская площадь. Памятник Карлику.

ПЕРВЫЙ ГОРОЖАНИН
Подумать только, в тот самый день,
когда он был убит, чума ушла из Фив.
И свежий ветер задул вдоль улиц, сильный и весенний.
И посреди зимы в тот день цвели цветы,
а на деревьях спящих вдруг распустились почки.
Эта смерть дала освобожденье Фивам.

ВТОРОЙ ГОРОЖАНИН
Все это было очень странно.

ТРЕТИЙ ГОРОЖАНИН
Действительно все так и было.

ЧЕТВЕРТЫЙ ГОРОЖАНИН
Да, я тоже помню это чудо.

ВТОРОЙ
Смерть мудреца всегда скрывает тайну.

ПЕРВЫЙ
Да, свершилось чудо, чума ушла из Фив.

ТРЕТИЙ
Любая смерть ее в себе содержит.

ВТОРОЙ
Тот, кто уходит в смерть, приводит в жизнь вместо себя кого-то…
Или что-то…

ТРЕТИЙ
Вот, как у нас, - спасенье от чумы…

ЧЕТВЕРТЫЙ
Чума ушла, а Сфинкс остался.

ПЕРВЫЙ
Уж год, как царь Креонт на троне.

ТРЕТИЙ
Фивами он правит мудро.

ВТОРОЙ
Хоть он и не Эдип,
в котором сочеталось вдохновенье…

ЧЕТВЕРТЫЙ
…страсть и мудрость.

ПЯТЫЙ
Подумать только, целый год прошел.

ПЕРВЫЙ
Да, целый год.

ТРЕТИЙ
Креонт наш - не Эдип.

ВТОРОЙ
Все ж хочет быть он разумом похожим на Эдипа.

ТРЕТИЙ
Посмотрим.

ВТОРОЙ
Куда еще смотреть!? Креонту далеко до мудрого Эдипа.

ЧЕТВЕРТЫЙ
А ведь было что-то в царе Эдипе…

ВТОРОЙ
…что-то не понятное, манящее.

ТРЕТИЙ
С Креонтом вроде бы спокойней.

ПЯТЫЙ
Иногда мне кажется, что с его смертью ушла возможность, что-то начать заново.

ТРЕТИЙ
О таких вещах лучше не думать.

ПЕРВЫЙ
Это как второй жене расписывать прелести первой.

ВТОРОЙ
Смешное, но наивное сравненье.

ЧЕТВЕРТЫЙ
Все прошло, как забытый сон.

ВТОРОЙ
Короче, о чем судачить? Убит Эдип, убийцу так и не нашли.

ЧЕТВЕРТЫЙ
Ума не приложу, кому понадобилось убивать его?

ПЯТЫЙ
А кстати, пропавший царский жезл Эдипа, его что, так и не нашли?

ТРЕТИЙ
Нет, не нашли. Без мудреца тут не обойтись.

ПЕРВЫЙ
Но все еще висит над Фивами проклятье.

ВТОРОЙ
Всегда во всем есть выход.

ЧЕТВЕРТЫЙ
Все странно, все очень странно.

ПЯТЫЙ
Мне до сих пор тревожно на душе.
(Вбегает горожанин, за ним еще двое).

ШЕСТОЙ (кричит)
Беда, опять беда.

ПЕРВЫЙ
Дурная весть…

ВТОРОЙ
Ну дела…

ТРЕТИЙ
О бедный наш народ…

ШЕСТОЙ
Когда же кончаться страданья наши…

ПЯТЫЙ
Страхи, видно, не напрасно мучили меня…

ШЕСТОЙ
Сфинкс требует удвоить дань.
Сегодня наш кортеж добрался до его горы,
Все посланные юноши и девы исчезли в пасти Сфинкса,
чей затылок достает до самых звезд,
а когти входят в землю, словно корни.
И теперь Сфинкс требует удвоить дань,
а если мы откажемся, он уничтожит Фивы.

ПЕРВЫЙ
Да, беда…

ТРЕТИЙ
Ну и ну…

ЧЕТВЕРТЫЙ
Жрец говорит, что есть спасение от Сфинкса,
но нужно разгадать его загадку.

ТРЕТИЙ
Я тоже слышал о загадке Сфинкса.

ПЕРВЫЙ
Но разгадать ее не в силах человек.

ЧЕТВЕРТЫЙ
А мне гадалка говорила,
Что загадка Сфинкса кроется в самом убийстве царя Эдипа.

ПЯТЫЙ
Чушь какая, все это домыслы, лишь оправданье нашего бессилья.
На сцене появляется слепой Эдип в рубище.

ВТОРОЙ
Что это за слепец, не знаешь?

ТРЕТИЙ
На вид он благородный человек, хоть и нищий.
Наверное, пришел из далека,
я прежде не встречал его.

ХАОТИЧНЫЕ РЕПЛИКИ ГОРОЖАН
Ты что-то ищешь здесь прохожий?
Чудак какой-то.
Нигде не видел раньше.
Ведь много нищих бродит по дорогам.
Странный тип… чужак наверняка.

ПЯТЫЙ
Или, может быть, ты заблудился и пришел случайно в Фивы?

ТРЕТИЙ
Откуда ты, несчастный странник?

ЭДИП
Я проблуждал всю жизнь,
был слеп всю жизнь, но год назад
в себе убил я жизнь, такую, как у вас.

ХАОТИЧНЫЕ РЕПЛИКИ
Что он сказал?
Наверно бредит он…
Бедняга не в своем уме.

ПЕРВЫЙ
Ты говоришь загадками, слепец, не хуже Сфинкса.

ЭДИП
Слепец я лишь в твоих глазах.

РЕПЛИКИ ГОРОЖАН
Смешно, когда слепец себя за зрячего считает…
Я тоже не расслышал, но речь мудра…
Он странно говорит, но благородно…
Шутник и балагур, однако…
А может, он на праздник приглашен всех нас смешить…

ТРЕТИЙ
Наверное, ты – философ, и учишь истине…
Так в чем она?
И что ты можешь рассказать о ней?

ЭДИП
Ее назвать нельзя, но если хочешь спрашивать, спроси,
я покажу лишь путь - восходит он к невидимым вершинам.

ТРЕТИЙ
Пути, вершины… да на что мне они!
Ты лучше подскажи, где мне купить хотя бы пару хорошеньких рабынь.

ЭДИП
Смешливый разум твой закрыт для тайны.

ПЕРВЫЙ
Ну, хорошо, хорошо…
Поговорим серьезно.
Я решил разбогатеть, нашел для этого певца, да голос никакой…
Но горб есть за спиной!
(Гомон и смех горожан).

ЭДИП
Двоичный разум твой стремиться к цели,
как следствие к причине и причина к следствию,
но истине быть средством невозможно.

ПЕРВЫЙ
Я так и знал, что все это пустая болтовня.

ЭДИП
И я бы так сказал – ведь разговор наш пуст.
Скажите вашему правителю Креонту,
что я – Эдип, иду сразиться с Сфинксом,
что я – Эдип, я – зряч, и я – свободен.

ВЫКРИКИ:
Да он сумасшедший…
Вообразил себя великим. Да еще Эдипом.
Убирайся! Вон, или мы тебя изобьем как собаку.
Где твой поводырь? Давай отсюда!

Эдип, не обращая внимания на разъяренные реплики горожан, медленно подходит к памятнику Карлику и затем удаляется.

ГОРОЖАНЕ
Не порть нам праздник.
Сегодня ровно год как правит царь Креонт.
Напьемся вдоволь мы вина в честь годовщины,
философы нам в праздник не нужны.

ЧЕТВЕРТЫЙ
Я все же поражен его словами!
Пойду и передам их Иокасте.

Выходят на сцену еще люди, идет приготовление к пиру.

Танец. Пир. Мрачная окраина Фив.

СФИНКС
(Он огромен. Партию Сфинкса исполняют баритон и сопрано в унисон, их лица видны в глазницах Сфинкса).
Каждый из дней новым сменяется днем,
и каждым утром выходит за добычей барс.
Вот день прошел,
и звезды поднимаются над миром -
пустынные тоннели, ритм ночных объятий,
Меж месяцем вверху и месяцем внизу,
и комната, где поздний гость сидит…
Все движется, и мир похож на карусель –
так это видит дева боязливо у зеркал,
так это видит одинокий пассажир в порту.
Спешат домой привычно люди,
и человек не видит неподвижного начала.
Но вот закон: не может истина меняться,
и неподвижно зеркало стоит,
и в нем сто тысяч лиц играют в жизнь.
Движенья нет, лишь в иллюзорном мире оно видно,
но полнота не ведает времен и изменений,
ей не на что распасться.
Ей не разрушиться, не измениться,
но длиться вечным детством ей дано,
лишь пульсом длиться, не движеньем,
в уме прозревшем остановлено движенье.
Я здесь стою, чтобы прервать фальшивой жизни бег.
Каждый из дней новым сменяется днем.
И каждым утром выходит за добычей в горы барс.
(Глаза Сфинкса закрываются. Входит Эдип).

ЭДИП
Я здесь, великий Сфинкс.
Я, царь Эдип, к тебе пришел, и я на все готов,
чтоб снять проклятье с Фив,
и если жизнь моя тебе нужна – возьми ее.
(Глаза Сфинкса открываются).

СФИНКС
Я ждал тебя, Эдип.
Что ж, ты можешь попытаться разгадать мою загадку,
и я тогда сниму проклятье с Фив.
Но если разгадать ее не сможешь,
тебя я сброшу вниз на пики острых скал,
что раздробят твой мозг на части,
и ты смешаешься с горой скелетов,
неотличимым станешь от тысячи других,
что белеют там внизу.
А если отгадаешь, - я… я брошусь в пропасть.

ЭДИП
Согласен… говори загадку.

СФИНКС
Кто на четырех с утра, а днем - на двух, и вечером – на трех?

ЭДИП
Утром кто на четырех, а днем на двух и вечером на трех?..
Кто на четырех с утра, а днем - на двух, и вечером – на трех?..
Вот солнце всходит, начиная новый день,
лучи его пронзают ветви, фонтаны, сад, озера, океан, дороги…
восходит солнце, колокол гудит…
восходит солнце в светлой тишине…
Когда-то, в юности весь мир был заключен в четверку, в четверку стен.
Там, с книгами наедине я возрастал,
открыт для света знанья.
В блаженном страхе я познавал четверку мира,
его четыре тайных элемента.
Четыре направленья света росли из ног и рук моих как ветви,
и я пополз по ним на четвереньках,
и мне казалось – я взлетел над миром.
Но тесно стало мне, как птице в клетке,
и вот Тиресий распахнул ее -
я в путь пустился, познавая красоту, уродство, добро и зло…
Ложь правды, правду лжи и ненависть любви.
Да – нет, нет – да…
Да – нет, нет – да…
Ни да, ни нет…
И нет, и да…
Я… я шел по миру,
двумя ногами измеряя землю, а разум мой, пытался мир постичь.
Борьба со злом, пусть самая благая, вела в тюрьму.
Там, где борьба – там Карлик,
там двойка мира, тень моя, тупик…
Но листья кленов в ветре мне шептали,
срывались в сад и плыли словно веер
в холодном озере, исполненные света.
Шептали мне о том, что в мире скрыто совсем иное.
Лодка отражалась в осеннем озере,
и лебедь белый плыл над белым снегом…
И это был день…
И к вечеру приблизившись, я понял…
Три страсти пожирают человека –
Стремление к любви, богатству, власти,
и никому не победить их, если Карлик рядом,
ведь он сильнее нас.
Я ослепил себя, и вот свершилось чудо!
В центре мира засияла любовь без края и конца!
И выше, чем она, нет ничего –
ни Бога, ни Творенья, ни Предела, ни Звезды.
И сам Творец возвыситься над ней не может,
ибо даже Он – не больше, чем любовь.
Вот (указывая на ноги и посох) три опоры мира:
свеченье сердца, тайна Бога и любовь меж ними.
Сомкнулась тройка в розу света и сияет!
Я счастлив, светел я, как смех богов!
Я зряч теперь и нет преграды зренью,
ни жизнь, ни смерть, ни дальние миры,
мой взор не омрачают больше, Сфинкс.
И это вечер мой.
(Эдип отбрасывает свой посох и идет навстречу Сфинксу. Появляется Иокаста).

ИОКАСТА
Колокол звучит, и новый день золотит поля, дороги.
Иокаста входит в сад, здесь свет и тень лежатся, как узоры.
Мой Эдип ушел в страну теней, а Иокаста здесь, в саду, еще живая.
Колокол звучит, звучит…
(Видит и поднимает посох Эдипа).
Но ведь это царский жезл Эдипа!?
А ты, кто ты?
У тебя странный вид.

ЭДИП
У тебя голос странницы.

ИОКАСТА
Откуда у тебя этот посох?
Это ты убил Эдипа?
Ты, ты…

ЭДИП
Одежда твоя - одежда рабыни.

ИОКАСТА
Ты, ты убил царя…
Убийца…
Я нашла его!

Сбегаются люди, крики: нашли убийцу, наконец-то нашли и пр.
На сцену выползает «гусеница» масок, Сфинкс постепенно «краснеет».

ХОР
Иокаста нашла убийцу. По жезлу Иокаста узнала убийцу нашего Эдипа.
(Крики).

СФИНКС
Остановитесь! (Все замирают, пауза).
Ты все сказал мне, странник?

ЭДИП
Да, Сфинкс, да.
В твоей загадке - жизнь моя.
Меня же мне ты загадал.
Отгадка, это - я, Эдип.
«Гусеница» образует вокруг Эдипа круг.

СФИНКС
Обессилен рог!
Как барс, что был уже готов схватить загривок быстрой лани,
но в этот самый миг смятен с земли был и лишен опоры
орлом, что превзошел его полетом.
Ты одолел меня. Ты разгадал загадку.
Проклятье снято с Фив.
Ты, путник - тайна мира, не меньшая, чем я, великий Сфинкс.
Кому-то суждено из нас погибнуть,
две равных тайны, по велению богов,
в одной не могут жизни жить.

Входит Креонт со свитой.

ХОР
Креонт, убийца пойман, твоя сестра узнала это посох,
Это - жезл Эдипа, что и выдало убийцу.

КРЕОНТ
Ответь нам, странник, откуда жезл?
Зачем убил ты?

ЭДИП
Дуновение чуда едва заметно, как дыхание ребенка,
но лишь оно вращает небо, разрушает и вновь возводит стены городов,
выводит мертвецов из гроба,
дарует Альпам снег и воду - рекам.
Ничтожное, как слабый вдох младенца,
едва для всех заметно чудо.
Как мне вам сделать этот вдох слышнее?
Порой мы убиваем, лишь бы не смотреть на это чудо, скрытое внутри нас,
и называем это справедливость!
Ты хочешь знать, Креонт, зачем и кто убил того, кто в мраморе изваян вами,
воодружен на площадь и воспет под именем премудрого Эдипа?
Он - мой двойник, он тень моя, и я однажды
убил ее и вместе с ней свою гордыню.
Я, царь Эдип, убил судьбу свою
в ничтожном облике уродца!

КРЕОНТ
Он – сумасшедший.

ХОР
Сумасшедший, сумасшедший…

КРЕОНТ
Но он сознался в том, что он убийца.

ХОР
Он сознался… убийца…

КРЕОНТ
А потому он подлежит немедленной и беспощадной казни.

ХОР
Подлежит казни…
Креонт со свитой, уходя, обращается к трем воинам из свиты.

КРЕОНТ
Бросить в пропасть негодяя.

Воины ведут Эдипа к обрыву, многие удаляются вместе с Креонтом.

ЭДИП
Вам не осилить сразу двух великих тайн,
принадлежащих Сфинксу и Эдипу.
Останется одна и вечно будет звать другую.

Иокаста.
Он?! Это – он!
(Падает без чувств. Ее поднимают и уводят слуги).

ЭДИП
Пустите! Нет нужды меня вести!
(Подходит к обрыву).
Вам смерть дороже, в ней завершенность есть.
Чтоб вам и вашей жизни не мешали… вы убиваете.
(«Гусеница» масок медленно удаляется. На сцене остаются два воина и пара бродяг).
Вот тайна мира: Бог с глазами человека.
Однажды Он осветит высшим светом и святостью все лица на земле,
Навстречу солнцу выпустит из недр своих прозрачных духов,
и жизнь бессмертная пронзит все закоулки мира,
и зашумят согласно с океаном
деревья, звезды и поля,
и смерть уйдет из мира.
Настанет новый век и драгоценной золотой пружиной развернется любовь…
и смысл,
и, прежде чем уйти, я спрашиваю вас: в чем человек неотторжим от Бога?
И чье лицо навеки сочетает Младенца, Льва и Агнца одновременно?
(Бросается в пропасть).

ВОИНЫ
Смотрите, чудо! Сфинкс окаменел!
(В страхе убегают).

Темнеет. Виден Тиресий, сидящий с книгой за столом

ТИРЕСИЙ
Я, старец, по имени Тересий,
Вписываю последние слова в историю царя Эдипа.
После того, как бросился он в пропасть,
страшный Сфинкс обратился в камень,
и с тех пор высится он над пропастью,
как вечная загадка мира для всех проходящих по дороге.
Памятник же на площади Фив превратился в карлика-уродца,
и был разрушен горожанами.
Иокаста, мать и жена Эдипа, призвав имя милого,
по воле своей ушла к богам.
Со дня смерти Эдипа над Фивами всегда ясное небо.
Дно пропасти, куда бросился царь Эдип,
было неоднократно обыскано, но тело так и не нашли.
Свершившегося чуда никто не понял, да оно и к лучшему.
И вот теперь, глядя женскими глазами в зеркало, а мужскими – в смерть,
я, Тиресий, благословляю тебя, страдалец Эдип.

Внезапно яркий свет. Позади Тересия - большой хор в белых туниках.

ХОР
Глория! Глория! Мы поем славу, потому что страшно молчать.
Безмолвие святости вынуждает нас к ответу.
Мы поем славу, чтобы не сойти с ума от страха.
И мы преодолеваем страх отчаянием.
Глория! Глория! Глория! Неназванное произошло,
расширилось от звезды до звезды,
невозможное свершилось, и нет слова, чтобы его назвать.
Глория! Славься Эдип, бессмертный страдалец.
Ты убил в себе семя власти.
Ты убил в себе пса похоти,
соединив в себе мужчину и женщину.
В любви исчезли тени.
Глория! История становится дверью, куда, как ребенок,
может войти каждый из нас -
в сад новой жизни,
заряженный золотой пружиной любви и свершений.
И дверь приоткрыта, и голоса оттуда зовут нас – идите!
В финальном хоре планируется появление Карлика в современной одежде. Его рэп, обращенный к залу, приблизительно такой:

КАРЛИК
Вот вы сидите здесь,
крутые как яйцо.
Всегда я с вами буду - прикольно, как всегда.
Я говорю, что вижу, и вижу то, что говорю,
вас много очень, я один.
Я ем и пью до одури,
а если я ни ем ни пью,
от дури собственной кайфую.
Давай, давай, давай, всё супер – зиркисты-калум!
Окладно будя точень смак!
Я вижу то, что говорю.
Всегда я с вами, не боюсь ни смеха, ни грозы.
Сегодня я царю, всегда я с вами буду,
Хоть вы противны мне…