Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

АННА КРАВЧЕНКО


Анна Валерьевна Кравченко (литературный псевдоним Анна Белова) родилась в Москве в семье военнослужащего и учительницы. Окончила Московский государственный университет прикладной биотехнологии. Работала по специальности.
С 2016 года — слушатель Высших литературных курсов Литературного института имени А.М. Горького.
Пишет малую прозу (рассказы, в том числе детские), очерки на тему Москвы и ее истории, примечательных мест и событий.
Ранее не публиковалась.


Прощай, ЭДЕМ


Ева сладко потянулась. Они с Адамом не знали сна, но иногда просто устраивали ложе под сенью дерева. В такие моменты она тонула в его объятиях и чувствовала себя частью целого: вновь лишь его ребром.
Лучи от негасимого в ЭДЕМЕ солнца несмело проскальзывали и заглядывали в крону, создавая ажурный узор из света и тени. Жила и дышала под ними благодатная теплая почва. Плодоносная сила разрывала ее тело, и она в изобилии давала травы, цветы, деревья. Щедрые зеленые пастбища питали животных.
Ева подняла руку Адама и стала рассматривать. Она любовалась ее совершенством: ни единой отметины, гладкая и ароматная, с едва уловимым запахом фруктов. Вероятно, он ел их до того. Ева прикладывала свою, такую же безукоризненно чистую ладошку, сравнивая их размеры.
Адам встал с мятого ложа разнотравья и молча удалился. Пришло время его беседы с Творцом. Адам и Ева не нуждались в словах. Они просто понимали друг друга без их помощи, хотя и владели именами всех вещей. Ева смотрела вслед Адаму и задумчиво грызла колосок сорванной травинки. Он был полон семян. Как все плоды в ЭДЕМЕ, он находился в своей зрелой поре. На языке разлилась горькая пряность.
Ева лежала на спине и смотрела ввысь. Птицы и насекомые, парившие в небе, создавали беспрестанное движение, которое обычно увлекало ее своей суетностью и деловитостью. Все подчинялось невидимому указанию Творца. Ева подумала о том, что сама она не ощущает этих внутренних приказов. Возможно, Творец видит меньше смысла в ее существовании, чем в порхающем мотыльке? Оттого мотыльку он дает это знание, а ей — нет.
— Ты имеешь право так думать, дорогая, — услышала она голос.
Неожиданность заставила ее привстать на локте и внимательнее вглядеться в крону дерева, откуда доносилась речь. Да, именно речь!
Она увидела, что листья ритмично расходились и сходились, потом будто ветер невидимой лентой скользнул по траве. Если бы Ева знала страх, она бы обязательно испугалась. Теперь же ею двигало возбужденное удивление, и она спросила:
— Откуда ты знаешь, что я думаю? И кто ты?
— Я знаю все, о чем ты думаешь, и понимаю тебя... — был ответ.
— Ты знаешь, что я думала о том, что Творец безразличен ко мне? — с волнением уточнила Ева.
— Да, именно эти мысли я знаю. Теперь ты убедилась? Я знаю... — торжествовал голос.
Бесхитростная Ева удивленно покачала головой в знак согласия.
— Я знаю тебя и понимаю лучше прочих... — продолжал увещевать голос.
— В ЭДЕМЕ нет "прочих". Только Творец, Адам и я, — с недоумением откликнулась Ева, опуская само утверждение.
— И долго ли вас будет только трое?.. — многозначительно поинтересовался голос.
— Я не понимаю... — прошептала Ева удивленно.
— Скажи лучше, любишь ли ты Адама? — проигнорировал ее замешательство голос.
— Я не знаю, что значит "любишь", но почему-то мне хочется сказать "да", — морщась от раздумий, сказала Ева.
— А он любит тебя?
Ева задумалась, посмотрела на след от тела Адама на мятой траве и молча утвердительно кивнула. Голос торжественно вопросил:
— Тогда важно ли тебе безразличие Творца? Даже если это так?
— Но к Адаму он не безразличен, а призывает его к себе, — нетерпеливо возразила Ева.
— Тебе хочется, чтобы он призывал и тебя?
— Или хотя бы не призывал Адама... — выпалила Ева и сама испугалась своих слов. Успокоив себя, что Творец занят с Адамом и, скорее всего, не услышал сказанного, она встала и решительно удалилась.
Вернулся Адам. Он был в прекрасном настроении, подхватил Еву на руки и закружил. Она прижалась к нему и забыла обо всем.
Вместе они отправились собирать фрукты. Ветви были унизаны плодами. На одном дереве виднелся их красный, желтый и розовый глянец. Все в саду стремилось дать свое лучшее продолжение.
Неожиданно занятие было прервано. Вопрос вырвался из уст Евы и повис в воздухе, как если бы был одним из собираемых плодов:
— Адам, что вы делаете наедине с Творцом?
— Он учит меня, — ничему не удивляясь, отвечал Адам и продолжил собирать фрукты.
— Чему?
— Быть собой, — помедлив и задумавшись, произнес Адам.
От взгляда Евы не укрылась мелькнувшая довольная улыбка в уголках его губ. Она ощутила укол в груди, а потом чувство расширилось, поднялось и застряло в горле.
В тот же день Ева вернулась к дереву, около которого разговаривала с невидимым голосом. Она не сомневалась найти его там вновь. Не ожидая, пока к ней обратятся, произнесла взволнованно и призывно:
— Ты говорил, что знаешь мои мысли и понимаешь меня?
— Я знаю тебя и понимаю лучше прочих... — незамедлительно прозвучал ответ.
— В ЭДЕМЕ нет "прочих", только Творец, Адам и я, — повторила Ева свои собственные слова, ожидая продолжения.
— И долго ли вас будет только трое?
— Я не понимаю... — горестно, но с надеждой произнесла Ева.
— Скажи лучше, сможешь ли ты предать Адама? — вновь откликнулся голос спокойно и безразлично.
— Я не знаю, что значит "предать", но мне хочется ответить "нет", — произнесла Ева и ободрилась.
— А он? Адам может предать тебя? — вопрошал неизвестный.
Вновь Ева почувствовала боль, и обручем начало сдавливать горло. Но она честно произнесла:
— Не знаю...
— А Творец?
Уязвленная своим незнанием, Ева увидела опускавшиеся к ней ветви дерева. Величественно-массивные и изуродованные узловатыми наростами, источали они одновременно мощь и немощь. Плоды были все одинаковые: маленькие и неаппетитные на вид яблоки.
— Творец не разрешил нам пробовать такие. — Ева не сомневалась, что ей предлагалось именно это.
— Только так ты поймешь, что значит "предать"!
— А зачем мне это знать? — упорствовала Ева.
— Только так ты поймешь, могут ли Адам и Творец предать тебя, — был ответ. Шепотом голос добавил: — Поторопись!
Ева робко и суетливо надкусила неаппетитный фрукт, поморщилась от резкого вкуса и выронила яблоко из рук. Полоснуло по ладоням.
Она вскрикнула, взглянула на свои руки и обнаружила, что белые ладошки рассечены уродливыми линиями. Они кровоточили.
Еву переполняли неизведанные чувства гнева и боли:
— Зачем ты это сделал? Я доверилась тебе, а ты... ты... ты предал меня!
— Но теперь ты знаешь, что значит "предать"... — неумолимый в своей правоте, отвечал голос.

* * *

Уязвленная и печальная, Ева пошла прочь. Вскоре она увидела Адама, который беспечно резвился в водах ручья. Улыбаясь, он призывно помахал ей. Она не пошла, а села на берегу.
Когда Адам вышел, недовольно взглянула и отвернулась.
— Что делала? — спросил Адам и устроился подле Евы.
— Знаешь, не могу сказать, — ехидно заметила Ева. — Ты мне ведь не говоришь, что вы с Творцом делаете!
— Я говорил: Он учит меня быть собой! — удивленно напомнил Адам.
Сознание Евы пронзила мысль. Слова, которые она слышала и не поняла ранее, теперь дали ей ответ:
— "Быть собой"? То есть... Быть им?.. Творцом?!
Адам самодовольно улыбнулся ее догадке и продолжил:
— Мне еще надо многое понять, но я скоро научусь и смогу сотворить новую жизнь.
Ева смотрела с отвращением на улыбающегося Адама и не верила тому, что слышит. Он хотел создать тех самых "прочих"! Других Ев! Голос оказался прав. Горькая обида затопила всю ее изнутри и вырвалась наружу:
— Ты предал меня, Адам! И Творец тоже! Теперь я знаю, знаю, знаю! — судорожно зарыдала Ева впервые.
— Я не понимаю! Разве ты не рада, что мы будем не одиноки в ЭДЕМЕ? — с отчаянием вопрошал Адам.
Ева плакала, и ничто не могло ее утешить. Адам ходил вокруг, пытался подступиться и прикоснуться, но, обдаваемый ядовитыми взглядом и словами, отступал на шаг.
Она осыпала его обвинениями и называла так, как никогда раньше. Адам понимал, что Ева мучается. Но он не видел причины этого страдания и не знал средства помочь.
— Что ты хочешь? Я не понимаю... — схватившись за голову, бессильно вскричал Адам.
Ева встрепенулась, схватила его руку и решительно повлекла за собой. По дороге слова с шипением продолжали вырываться сквозь ее прерывистое дыхание и всхлипы. Оказавшись под тем самым деревом, она сорвала с ветки первое попавшееся невзрачное яблоко и сунула его под нос Адаму.
— Ешь! — приказала Ева.
— Нам нельзя этих плодов! — с упорством и растерянностью сказал Адам.
— Ешь-ешь! Сейчас поймешь! Поймешь, как поступаешь со мной! — продолжила заливаться слезами Ева.
— Не буду!
— Решил, видишь ли, он населить ЭДЕМ! — кричала Ева и швыряла попадавшиеся под руку яблоки в уворачивающегося Адама. — стой, предатель!
Внезапно глаза Адама расширились. Он отбросил очередное летевшее в него яблоко, схватил за руки и встряхнул женщину:
— Вот что происходит: ты ела их!
— Отпусти, не смей! — закричала Ева, высвобождаясь.
В этот момент Адам увидел красные, запекшиеся кровью линии на белоснежной коже ее ладоней. Он впервые видел кровь, но почему-то узнал. Эти кровавые линии расплывались в сердце Адама жгучей жалостью. Рывком он привлек Еву к себе и нежно обнял.
— Она теперь должна уйти от нас, — услышал он голос Творца.
— Не могу без нее... — молящим шепотом произнес Адам. Он понял, что Ева не слышит Творца.
— Она не может здесь оставаться. Ева предала Мои заповеди, предала тебя.
— Она не знала, что это значит — предать Тебя! — взывал Адам.
— Она предала... Скоро Я дам тебе другую, лучшую и верную, Еву.
— Она назвала меня "предатель". Я не знаю, что это... но мне не хочется, чтобы она меня так называла, — грустно сказал Адам и решительно добавил: — Мне не нужна новая Ева!
— Почему ты думаешь, что это вопрос твоего выбора?
— Потому что я уже выбрал... — произнес Адам. Не выпуская обмякшей и успокоившейся Евы из рук, он нагнулся, легким движением схватил лежавшее на земле яблоко и откусил его.

* * *

Днем дул жаркий ветер, несший за собой колючие безжалостные песчинки. Слепящее солнце жгло голову, руки, плечи и все, до чего могло добраться. Плохо выделанные шкуры, которые Адам и Ева прилаживали, чтобы укрыться, мало облегчали страдания.
Ступни, загрубевшие от многих дней ходьбы, потрескались и почти не чувствовали раскаленной тверди под собой. Ночь приносила Адаму и Еве новые терзания холодом, укусами невиданных мелких тварей и страхом за свою судьбу.
Видя, что солнце восходит и вновь садится, они догадались, что происходит нечто неуловимое, уносящее их силы и молодость день ото дня. С каждым новым рассветом они брались за руки и шли вперед. Ладони больше не болели, только шрамы на них напоминали о потерянном ЭДЕМЕ.
— Как ты думаешь, Адам? Творец простит нас когда-то? Мы сможем вернуться? — однажды несмело спросила Ева.
Адам промолчал. Он знал: мужчина и женщина навсегда распрощались с ЭДЕМОМ.
Тишину одной из ночей Ева пронзила своими криками. Она долго металась по земле, страшно извиваясь и корчась. Адам почувствовал себя так же беспомощно, как тогда, когда он не мог совладать с ней. Чувство, которое давало силы вставать и идти каждый день, угасало в ее глазах. Казалось, Ева уходит и уносит все с собой. Отчаявшись, Адам упал на колени, закрыл голову руками и закричал:
— Прошу, умоляю Тебя! Оставь ее мне!
В предрассветной тишине он услышал голос. Голос своего первенца. Теперь их эдем[1] был здесь.

[1] E’den — наслаждение (ивр.).