БАЛАКЛАВА

Всё переменится. Вспомни же, росс,
Мощь преисподних —
Базу в скалистой твердыни Таврос
Лодок подводных,
Уничтожающий огненный свет
Ядерной лавы —
Ворогу, если зарвётся, — “привет”
Из Балаклавы!
Гладь потаённая. Всё в ней — добро,
Вечность и мера.
Зря ли места сии зрело перо
Старца Гомера?..
Мощные своды — забвенья пыли,
Брошены штольни.
Пусть даже лодки куда-то ушли —
Дух наш не сломлен.
Как ни беснуется вражия рать,
Оберегаем
Свыше — объект 825
Неубиваем...
Кружит над бухтою, радость лия,
Вещая птица...
Всё возвратится на круги своя.
Всё возвратится!


ГОРЛИЦА, ГОРЛИНКА...

К душному вечеру крымские смолкли цикады.
Словно бы вымерло всё на иссохшей земле.
Только сгущаются, близятся грома раскаты;
Молнии шарят в слепой обступающей мгле.
С каждой минутой пронзительнее и живее
В мире притихшем, пока не случилась гроза, —
Ветер с внезапной горячностью страстно повеет,
Зашевелится густыми листами лоза.
Это мгновенное благословенное лето,
Прикосновенье прощальное влажной щеки!..
Слышно, как плачет бессильно и тягостно где-то
Горлица, горлинка — голос щемящей тоски...
Тайна безвестная, чья-то судьбина чужая,
Чем мне утешить тебя и в несчастье помочь?..
Мукой отчаянья сердце моё надрывая, —
Горлица, горлинка спать не даёт мне всю ночь.


...И ХЕРЕС В БОКАЛЫ НАЛЕЙ

Вновь осень пахнула дыханьем холодных полей,
И жизнь обнажилась до дна, проходящая мимо...
Но ты не печалься и херес в бокалы налей —
Как отблеск далёкого благословенного Крыма.
Ты ныне печальна, но просишь с улыбкой: открой
Мгновенья ушедшие незаходящего лета...
Вот хлопнула пробка, и льётся огонь золотой
С отливом таинственным светло-зелёного цвета!
Взращённый в предгориях солнцем залитых земель
На почве суровой — старинным трудом винодела, —
Вначале бесстрастный, бросается в голову хмель
И сердца касается, кровь разгоняя по телу.
Мы светом миндальным, слепую сжигающим тьму,
Как время горчащим, — прогоним унынье и горе!..
Наполнены чаши, — и вот мы с тобою в Крыму,
Где солнце и лето,
Где плещет бессмертное море...


НА ГРАФСКОЙ ПРИСТАНИ

Вот она, глазу отрада,
Словно была испокон, —
Сдвоенная колоннада
Царственных белых колонн!
Флота парады и смотры,
Моря волненье и рёв, —
Всё здесь под строгим присмотром
Дремлющих мраморных львов.
Бухта огня и тревоги
Ныне тиха, и над ней —
Лестница маршей пологих
Из инкерманских камней.
Отобразится во взоре
Над суетою людской
Крымское небо и море
Да величавый покой.
И, повинуясь примете —
Что с захмелевших нас взять! —
Медную бросим монету
В маршей блестящую гладь,
Чтобы России акрополь,
Преодолевший года, —
Вечно стоял Севастополь!
Чтобы вернуться сюда!..


ЕСТЬ ВЕЧНОСТЬ, МЫ И МОРЕ...

Еляди, как в споре с тьмою
Разлился зыбкий свет...
Есть вечность, мы и море,
А зла и смерти нет.
Вскипает море пеной,
Волной о берег бьёт...
Нет мрака, — есть мгновенный
К сиянью переход.
Но всё свирепый ветер.
Земную твердь трясёт...
К чему тебе всё это,
Зачем я это всё?
На роковом просторе
В передрассветный час
Есть вечность, мы и море...
Да Милующий нас.


ПОСЛЕ ЕРОЗЫ

Отгромыхала в безлюдном просторе гроза.
Медленно ожила и распрямилась лоза.
Травы запахли.
В дальнем овраге шумит ещё слабо поток.
Переливаясь, с листа на зелёный листок
Капают капли.
Дланью незримой небесный очистился свод.
Даль обнажилась, и тоненько стайка поёт
В зарослях сада,
В кронах взлохмаченных мокрого березняка...
Стихла покорно в руке дорогая рука —
Божья награда...