Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

Сергей БРЕЛЬ



В СЕРЕБРЯНОМ НЕБЕ



Сергей Брель — поэт, прозаик, публицист, сценарист. Кандидат филологических наук. Родился в 1970 году в Москве. Преподает в школе № 179 при МИИО.



* * *

Я никогда к вам не вернусь,
пусть поднесете мне на блюдце
свое отчаянье и грусть,
пусть буду так хотеть вернуться.

Я никогда вам не отдам
ни книжки записной, ни ранца;
я буду стар не по годам,
чтоб не могли ко мне придраться.

До боли стану я простым,
до тошноты обыкновенным,
сжигая за собой мосты
так, как перерезают вены, —

за этот равнодушный взгляд,
за чувств и мысли не-признанье,
и пусть меня благословят
на муку — молот, серп и знамя.

Но пусть меня бросает в дрожь
при звуках горна за рекою,
а ваша спесь и ваша ложь —
за гробом не дадут покоя.

январь 2018



* * *

Памяти Дмитрия Ильина

Кто пишет много — много и скорбит,
и сотни шепчут уст: "Усни, не мысли!"
Бывает слово — порох, динамит,
оно спасет, оно — разрушит жизни.

Кто много любит — много плачет тот,
за высоту — душой своей заплатит,
пусть всех потом — потоп один сметет.
Кто ищет истину, не ищет тот удачи.

Поговорить с хорошими людьми
так редко удается — хоть ты тресни!
И вспомнишь у хароновой ладьи
мотив одной, но настоящей песни.

Кто с красотой остался тет-а-тет,
а пустотой ни капли не прельстившись,
тот заслужил — семь бед, один ответ,
— зато какой!
А музыка — все тише…

2018



* * *

Дорога под песни из девяностых,
в которых и жить и не жить было просто.
Дорога, где платный участок бесплатным
сменяется, как достиженье — утратой.

Все ближе и шире задонские степи,
все меньше прохлады в серебряном небе;
все меньше и меньше о Родине мыслей,
и выбор нехитрый — бензин или дизель,

а выбор — движение по М-4,
по трассе, разрезавшей душу пустыни,
туда, где Воронеж глазком вороненка
глядит исподлобья на чуждую гонку

за отпуском, отдыхом от небоскребов,
и только в оврагах — Отчизна до гроба,
и свист соловьиный, и ястреб над жатвой,
грустит Овсиенко, и нет Окуджавы.

Увидимся скоро — а может, и вовсе
не выпадет больше, — ну где тебя носит?
А там, где осталась Москва за плечами, —
галлоны отчаянья, тонны печали…

А завтра — война, и почти пораженье,
и все, что любил, станет просто мишенью;
но едем, товарищ, нам дали отсрочку!
— под лепет Лозы. Голубиною почтой

отправим письмо из Гурзуфа в Алеппо
по этому вечному странному небу
— оттуда, где нет нам и не было места.
Назад в девяностые.
                                    Эх, наконец-то…

2018, трасса "Дон"



* * *

Когда тебе бывает больно,
своим родным не доверяй,
для них Бермудский треугольник —
твоих страданий ад и рай.

Для них все — ночь, что месяц ясный
тебе открыл и осветил.
Они безглазы и безгласны;
тебе, о Боже, дай же сил!

Тебя согнут беды три пуда,
и страшный позовет набат,
но поцелуют, как Иуда,
тогда — супруга или брат.
Они добры, они не злобны,
их ждет такой же лютый миг,
такой же мутный примет омут,
и не подскажут сотни книг,

где взять надежду. Перережет
худая парка нить, и в грудь
вонзится расставанья стержень
когда-нибудь и с кем-нибудь.

И так напьется пустотою
любой из нас, хоть окружи
детей и правнуков верстою,
но каждая — отдельна жизнь,

и все обиды так несхожи,
и у горячки каждой вкус
особый, — так найди же, Боже,
для каждого посильный груз!

Ведь ты молил вот так же в роще,
ждал пониманья на Земле,
а твой Отец молчал, как отчим.
И сам Ты — мать не пожалел.

2018

 



КРЫМУ

Под сумасшедшей красотою,
где пахнет лесом за версту,
дрожишь над каждой запятою,
описывая, как в бреду,

и тис, и дуб с листом узорным,
миниатюрным, и простым,
чуть вздрагивая, как от горна,
от крика чайки. Где-то дым

пожара, где-то шторм таится,
готов обрушиться чуть свет
на дикий берег грозной птицей,
дельфиний поглощая след.

Здесь розы, и чабрец, и кедра
шатер, накрывший с головой,
и розмарин взметнулся щедро.
Природа стала вновь живой,

в камнях проснулась Византия,
и Генуя в зубцах, вон там,
где море в ожиданье штиля
резвится вдруг не по летам.

Здесь, кажется, любить так просто,
ставриду есть и чебурек;
да и какой он полуостров,
он — материк и человек!

И каждая рождает притчу
скала, сама себя творя;
он сильного всегда добыча,
попробуй взять его, варяг!

Он с неба сорван Прометеем
на нашу радость и беду.
Я описать его не смею,
с такой громадой не в ладу;

но ведь всегда слова так хрупки,
всегда художник — инвалид,
вот так на горизонте шлюпка
над бездной бьется, груда плит

рычит, сраженье обещая
воды и суши, сокол ждет
добычи скромной и случайной,
но этот воздух — сущий мед,

а пена — лен нерукотворный
на гребне черном с синевой…
И к вечеру ветров валторна
поет под звездами. Без войн,

без драм побыть в твоей купели
дай, Крым, а после — все бери!
И скорбно вознесутся ели
над мигом счастья — до зари.

2018, Форосский парк



* * *

Светлой памяти С.

Откуда траурные туи
на смену кипарисам встали?
И август яблони целует,
закат сквозит оттенком стали,

уже вино горчит зимою —
все в жизни и природе скоро;
мы о занозе мелкой ноем,
где обелиском — горя горы.

Так не бывает радость долгой,
как море — мирным или пресным,
и эти сосны у дороги —
холодным и немым железом

свет будущего заслонили,
не принимает утешенья
душа, пока хохочет филин;
ведь нет безумней и блаженней


в России дней, когда все лето
с его горячими устами
должно уйти так незаметно,
как уводил врага Сусанин

к трясине. Не под звуки марша,
не в день открытия сезона,
а в тишине лесов домашней,
а в чаще зябнущей и сонной.

И сразу замысел стал ясным
того, кто этот сад задумал,
где клен с опаской папуаса
отдернул ветвь от мертвой клумбы,

где вместо Речи Посполитой —
дыханье подмосковной речки,
и скорбной осени напиток —
во тьму ушедший друг сердечный.

Малое Саврасово, 2018