***

Слова в ночи летают — лишь лови
Живьем в неприспособленные руки,
Не путая — которое к любви,
Которое, наоборот, к разлуке,
Какое просто к солнечному дню,
Что сам собой излечивает хвори
И подбивает нас признать родню
В любой траве, живущей при заборе.
Не снизойти к вам, стебли и листва,
А дорасти до нашего родства —
Ведь в этом тоже суть земной науки:
Смекнуть, что помнят скромные кусты
И страсть, и страх, и вовсе не просты,
Людские мысли слушая, как звуки.


***

Ели, ели, сосны, сосны,
Тальники по-над водой,
Убегает речка Сосьва,
Чтобы стать рекой Тавдой,
Мимо леса, лета, века
С горьким грузом на горбе
И чахоточного зэка
В учреждении АБ,
Мимо хлама, срама, мата,
Распирающего рот,
Мимо лесокомбината
Под названием "банкрот" ...
"Против лома нет приема", —
Говорю речной волне.
Нефтяная кровь парома
На ее цветет спине.


***

Мой работящий Север
Камней по полям насеял.
Камни растут ночами —
Толкают траву плечами.
Спят на дневном припеке —
Жесткие греют щеки.
Каменный день — эпоха.
Время не стебля — бога.
Значит, и впрямь веками
Все мы близки с богами.
Все мы дерзки с богами,
Спящими под ногами.


***

Не это ли счастье, когда огурец малосолен,
А кот полосат, а домашний не зол и не болен,
И власти, задумав, как водится, новый виток,
Позволят и нам, и себе передышки чуток.
В Эдемском саду неизбежны чеснок и капуста.
Не яблокам — тыквам сродни принадлежности бюста
У розовой Евы, и бродит по тем же садам,
О боже — похмельный, бесцельный, бесхозный Адам,
Не смея сказать, но паленым нутром разумея,
Что русские Евы и яблока стоят, и змея,
И, яблочной сластью смягчая лекарственный яд,
Потомство Адамова рода они сохранят.
История мира имеет порок повторяться,
А может, достоинство — все-таки дети творятся,
Сегодня малы, а назавтра, глядишь, велики,
И вяжут: политик — интриги, капуста — вилки.
Мы в щах из последней "в студеную зимнюю пору"
Вернее найдем утешенье души и опору,
Помоем посуду и счастья заманчивый дым
В окошко экрана, чуть-чуть обнаглев, подглядим.


***

Портретом в старинном овале —
На стенку, в тетрадку, как стих...
Пока про апрель толковали,
Натруженный август настиг.
В корзины, в подпольные банки,
Грибом — в сковородочный ад.
Октябрь подступает. Останки
Простуженных листьев дымят.
По лужам, по мукам, по вьюгам,
По наледям истин простых.
Декабрь, загоняющий в угол.
За окнами время хрустит.


***

На полотнах пространства распущены петли,
И в прорехи такие сквозят времена
С разудалым припевом — державу проветри,
Залежалась, точней — застоялась она.
И жрецы-пришлецы заклинают — поможем,
Обеспечим инструктором— поводырем,
Закачалось — толкнем, застоялось — положим,
Что положено плохо — к рукам приберем.
Ты чего ж, обыватель, угрюм и не веришь
В золотые галушки на блюдце с каймой
Голубой, в изобилие хлеба и зрелищ,
Бочкаревского пива прибой, милый мой,
И чего не спешишь на молочные реки
(Нефтяные? Пускай — скорректируешь сам),
Путь держащие то ль из варягов во греки,
То ль с восхода на запад — по нашим усам?


***

Стерта тропка к магазину.
Сперты звездные гроши.
Без страховки прыгнешь в зиму —
Крепче водки и души.
На подарки не скупится —
Лес до окон — мех до пят —
И летает ангел-птица,
Маскируясь в снегопад.


***

Хотя б до минус двадцати
Никак не может дорасти
Спиртовый стебелек.
Ввиду традиций здешний мир
Себя за лето утомил
И спать в сугробы лег.
И тьма бела, и все ж нет-нет,
Да источают окна свет,
Как будто вафли крем.
Горит дозорная звезда
У милицейского поста
В поселке Вифлеем.
Чуть-чуть нетрезвые, увы,
Спешат по улицам волхвы
С пакетами даров.
И Богоматерь дышит ртом,
Поскольку холоден роддом,
Но Иисус здоров.
Чего ж еще взыскуем мы,
Смешав частушки и псалмы,
Какого ж нам рожна,
Как скатка смертного холста,
Вороне пуганой — куста
Отмашка — жизнь страшна,
Коль знаем Книгу наперед —
Христос умрет — и не умрет,
Исторгнув свет из тьмы,
Но благ ли, Боже, твой пример —
Грехи отцов — сверх всяких мер —
Оплачивать детьми?


***

Выспаться вдоволь в начале судьбы...
Тот остановочный пункт катафалка,
Где углубляют кровати в гробы,
Менее спальня и более свалка,
А в заповеднике серых кубов,
Многоочитом и многоголосом,
Розовым зверем мерцает любовь,
Путает пульс и бросается оземь —
Нет, о постель завидущего сна!
По умолчанью — заботы и страхи:
Было же сказано — выспаться в на-
чале судьбы, на ребячьем распахе.


***

Расплавилось и потекло
Из вышних бассейнов природы
Густое парное тепло
С заботливым привкусом меда.
Какой хлебосольный парок!
Что стряпают ангелы наши?
.. .Невольно припомнишь пирог
С черемухой бабушки Маши.
Жизнь спешит на каблуках,
Спотыкаясь впопыхах,
Мчится в ритме високосном
В чем-то четырехколесном,
Ждет в простуженной шубейке,
Собирая по копейке,
И с балкона за углом
Машет байковым крылом.


***

По дортуарам — институтки.
По тротуарам — проститутки.
По первым партам — гимназистки.
По первым мартам — террористки.
Всех ретрог(р)адов урезоня,
В законном браке с Ковалевским
Для рандеву с наукой Соня
В Европу следует. На Невском
Другая Соня ждет клиента,
А третья на углу Канавы
Махнуть платочком ждет момента —
Взорвать престольный сон державы


***

ждет за окном босота
с клювами на изготовку
хмырь — воробей без хвоста
третью мотает зимовку
из центрифуги двора
тянет непуганым детством
в небе разверзлась дыра
черная с белым подтекстом
Что-то помним, но немного —
Голос есть, но нет лица —
И придумываем Бога,
Как детдомовцы отца...


***

1

Остаться на промокшем лоскутке
Земного незатейливого рая,
С укропом и репьем накоротке,
Смешных прикрас судьбе не выбирая.
Над грядами усердно ворожить,
Строптивых всходов принимать парады.
Нам нет нужды учиться просто жить,
Нам просто жить назло премудрым надо.

2

Когда ложатся терпкие плоды
В ведро, своим смущенные избытком,
Мне незаметны время, и труды,
И бледный дождь, что облаками выткан.
Он шепчет, подсознание смутив
Примерами классического рода,
Знакомый до забвения мотив,
Ну да, как раз двенадцатого года.


***

Говорю: "Водосбор, горицвет,
Медуница, анютины глазки."
Ботанический мой кабинет
Словно весь из неписаной сказки.
Только исподволь глянь — филигрань
У любых захолустных дорожек:
Чистотел, луговая герань,
Колокольчик, мышиный горошек.
Вновь заставой стоят у реки,
Поднимая фамильные стяги,
Войску мусорных куч вопреки
Кавалеры любви и отваги.
И со взрывчатой связкой семян
Подползает под днища машинам
Безымянный герой-партизан —
Лютик, пижма, горошек мышиный.


***

Жизнь как живопись-примитив,
Как припев на один мотив —
Вроде птичьего, как стишок
В две слезинки и восемь строк,
Как с осенней гряды вилок,
Смертью связанный в узелок...


***

Чтоб унынью в душах не упрочиться,
Способы в различных сферах схожи:
Бог придумал мир от одиночества.
Мир придумал бога оттого же.