Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

Между музыкой и музыкой



Амирам Григоров


* * *

Газонов стриженые ромбики,
Панели с корками асбеста,
И колыбели, точно гробики,
Выносятся под гром оркестра,

А тополя ветвями ватными
Сухому ветру гладят спину,
И на асфальте вянут пятнами
Раздавленные георгины,

А звуки вечные и гордые
Слетают и проходят мимо,
И нас не слышно за аккордами —
Мелодия неуловима,

Она что лай бездомных тузиков,
Как рокот рельсов за трамваем,
И между музыкой и музыкой
Забытые, мы застываем.


Где-то в марте



Жанне Свет


Где-то в марте, в первой половине,
Там, где белизна ещё густа,
Столько сновидений наловили
Рыбаки с кузнецкого моста,

Оплывали поздние сугробы
И весна, захватывая власть,
На московский двигалась акрополь,
Умер Сталин, мама родилась.

Только за Даниловской заставой
Дескать, погибай моя душа,
Облака бежали за составом,
Лопастями ватными маша,

Что осталось? Трикотаж озимый,
Керогаз, тарелки и ножи
Чемодан с игрушками, корзины
И звезда над городом чужим,

Над землёй размашистой, сонливой
Сеяла бесцветную крупу,
Там, где Русь мечтает о проливах,
Закусив печорскую губу.


На улице Щорса


На улице Щорса, средь ветхих кирпичных строений
Вьюны пожелтели, опали метёлки сирени
И на солнцепёке, где прежде сушились перины
Как пыль, накопился докучливый пух тополиный

Над улицей Щорса проносится ветер, который
Шатает деревья, дерёт разноцветные шторы
И, как самоварные дула, свистят водостоки
И пахнет пустыней, как это всегда на Востоке

На улице Щорса, во дворике, в тесном квадрате
Нам столько отпущено времени, что не потратить,
Хоть пой, хоть гуляй, хоть сиди и гляди, как протяжно
Дымок самолёта проходит разрезом портняжным

На улице Щорса, не щурясь, спокойно, как змеи
Мы смотрим на солнце, и нас беспокоить не смеют.
Участок вселенной, который обжит и намолен,
Для нас неподвижен, как тень, что упала на море.

Над улицей некой, любое названье не важно
Качается небо, висит самолётик бумажный
И над облаками его, как соломину, вертит
Он помнит дорогу, но только не помнит о смерти.

* * *

В краю, где жаром улица полна
Близ эстакады, там, где сквозь настил
Швырялась пеной бурая волна
Я синий шарик в небо упустил

Гремел оркестр, и красный матерьял
В начале дня под ветром трепетал
А я свой шарик в небе потерял
Смотрел сквозь слёзы, как он улетал

Он шёл наверх, как лёгкие тела
Бегут от гравитации земли,
По-моему, глициния цвела
И, кажется, каштаны отцвели

Он без меня промчался налегке
Над садом, где не молкнут соловьи,
Где говорят на горском языке
Старухи в чёрном, с ног до головы,

А в южном море плёнками мазут
Блестел в цвета шираза и шабли.
Туда теперь машины не везут,
Туда теперь не ходят корабли,

Там каждый день — тот самый первомай
Оркестр не молкнет, и ревёт прибой,
И мимо сада тянется трамвай,
Как бесконечный змей, по мостовой,

И налетали чайки аппетит,
И вешний дождь обрушиться готов,
И старый шар мой надувной висит
На высоте трамвайных проводов.

* * *

Неспешный мрак из труб и штолен.
Забудь, когда настанет срок,
О чём был беззаветно болен,
О чём беззвучно одинок,

И вечен – окнами читален,
Садами, где шуршит сирень,
Дворцами бракосочетаний,
Сопрано заводских сирен,

И кто тебе сказал, что просто
Убрать дорогу за собой,
ПростиРоссию девяностых,
Как мать, ушедшую в запой,

Идя на свет, как в ночь любую,
Прохладный ветер ртом лови,
Пока тебе свистят вслепую
Кладбищенские соловьи.

* * *

Не говори о времени, оставь его,
Оно подобно осени, не трожь его,
Оно течёт по улице Евстафьева,
Переходя из будущего в прошлое,

Где сад светился, глянцевый и лаковый,
Где прозвонил трамвай, что хляби множатся,
Его колёса пели, стёкла плакали
Стальные штанги щёлкали, как ножницы,

И проползали через листья павшие
Последние герои мира кольчатых,
Раздавливаясь, твари запоздавшие
Трещали, как мясные колокольчики,

Не знающие времени – не маются,
У них людской печали не имеется,
И души их простые поднимаются
И улетают в свет, как пыль на мельнице

Не говори о времени, устав нести
Хлеб отдалённой старости. Не ешь его,
Не говори о времени, как в давности
Не поминали имени медвежьего,

Пусть все слова, как червяки осенние,
Поют осанну голосами тайными,
И мы с тобой с неясным опасением
Пойдём домой через пути трамвайные.

* * *

Когда рассвет над Нерезиновой
Цветёт, похожий на розан,
И ты хоть громом разрази меня,
И хоть не верь моим слезам,

Я выйду в спелую черёмуху.
В сирень, горчащую во рту,
Где фонари палят без промаха
В коломенскую черноту,

Где кошки, с их ночными войнами,
Депо стальные молотки,
И ветер гонит иглы хвойные
Бегониям под ноготки,

И поливалки жёлтой конницей,
Бегут по стриженой траве,
Скажи, зачем теперь бессонница
Моей холодной голове,

Зачем мне теньпод белым мостиком,
Свинцовый маршал в галифе,
Зачем московские агностики
В час пополуночи, в кафе,

Зачем трамвай, ползущий с грохотом,
Печаль Луны во тьме аллей
И под высоткой, в сквере крохотном —
Неумолимый соловей,

И молоко над блёклой Яузой,
Туман, подсвеченный едва,
Пока ещё не виснет браузер,
Покуда мышь моя жива?


Городу Москве


1

Ты спишь и не знаешь, что за ночь, как пряжка, надраен
Людьми в апельсинной одежде,
Как прежде, бессонны вокзалы – посольства окраин,
Бессонны, как прежде,

Мне пасть после литра, хоть я это знанье отрину,
Теперь, хоть не хочешь, но падай,
И мне по арбату твои дорогие витрины
Ломбарды, лампады.

Не бей меня с лёта, не шли мусорскую повестку,
А дай золотую истому
Пустому бульвару, что вытерт ветрами до блеска,
Бульвару пустому.

Теперь ты богаче, нежнее и мягче, понеже
Приезжих уже не линчуют
Давай и сегодня с тобой никого не зарежем —
Тебе прошепчу я.

Ответишь у выезда, там, гдемазня на заборе,
Где гаснут огни твои чайных
Печальным напевом, московским,знакомым до боли,
Напевом печальным.

2

Всё, прощай, даже лето не вечно,
Тёплый ветер и дым,
И крылатые твари твои покидают скворешни,
И базаров съестные ряды,

Раскалилась до будущих ливней
Вся страна добела
Эта прошлая жизнь с каждым годом добрей и наивней
Чем когда-то была

Тишина угнездилась на Пресне,
Мир исполнен тоски,
Лишь в открытом подъезде поклонники авторской песни
Голосят про гитарный изгиб,

Прихватив сигареты и пойло,
Мы, как тени, легли,
И горят над тобой голубые мечети лукойла
И палаты бюльбюляоглы.

* * *

Назови меня ночью – приду, назови меня тучей – заплачу.
Я кочевник в калашном ряду, подари мне удачу,
Ты меня непременно прости, и опять к докторам относимы
Переломы височной кости, високосные зимы.
Помнишь море с наждачной волной, где прибой от парома отчалил
Я, наверное, навеки больной, бессимптомный носитель печали
И падучая снится звезда с детским ужасом, свистом ременным
Назови меня эхом, тогда для тебя повторюсь непременно.