«Ворон» Эдгара По занимает в мировой поэзии лидирующее место по количеству переводов. В частности, известно около 50 переводов этого стихотворения на русский язык. Однако оригинал настолько сложен по своей структуре (смыслового и стилистического аспектов я не касаюсь), что некоторые задачи остаются нерешенными даже в наиболее удачных переводах. Я остановлюсь на четырех ключевых проблемах, имеющих отношение к общей структуре текста.
Прежде всего, очень непростая задача — сохранить единую сквозную рифмовку во 2-м, 4-м, 5-м и 6-м стихах всех строф. Даже такие корифеи, как Мережковский, Бальмонт, Брюсов, Жаботинский и Зенкевич, использовали в разных строфах разные рифмовки, что заметно снижает общее впечатление. Сохранить единую сквозную рифмовку удалось менее чем в трети опубликованных переводов.
Вторая проблема связана с малым рефреном «nothing more». В оригинале он использован во всех строфах до введения основного рефрена, за исключением строфы II. Таким образом, оригинал имеет следующую структуру: строфы I, III—VII — малый рефрен, строфы VIII—XVIII — основной рефрен. Насколько я знаю, такая структура сохранена только Виктором Топоровым.
Третья проблема касается системы внутренних рифмовок. В каждой строфе оригинала строго выдержаны одинаковые рифмовки в 4-м и 5-м стихах. Эту схему сохранили всего лишь несколько переводчиков: Владимир Жаботинский, Валерий Брюсов (в первом варианте), Atalena, Валерий Ананьин, Сергей Петров, Владимир Саришвили (во втором варианте) и Скоффер 2005. Но даже если исходная схема соблюдена, в ней могут встречаться множественные повторы одной и той же внутренней рифмовки в соседних строфах (в оригинале есть лишь один подобный повтор: речь идет о строфах III и IV). В частности, излишние (тройные или даже четверные) повторы характерны для переводов Владимира Жаботинского и Atalena.
Наконец, главная проблема связана с переводом основного рефрена «Nevermore». Традиционный вариант «Никогда» уже давно считают неудачным: он плохо согласуется с оригиналом по своему звучанию и неизбежно заставляет прибегать к сомнительным рифмам наподобие «всегда — никогда», «когда — никогда» или «тогда — никогда». Кроме того, по мнению многих специалистов, в звучании слова «Никогда» нет зловещей «вороньей интонации». В этом плане предпочтение обычно отдают прямому переносу «Nevermore» из оригинала. В данном случае используют различные рифмы на -ор/-ер, имитируя рефреном карканье ворона (Нэвермор). Однако в реальной англоязычной речи (даже американской) при произнесении «nevermore» ни одна из двух «Г» практически не слышна |n£va´mo:|. Даже в тех случаях, когда это «Г» уловимо, оно кардинально отличается от жесткого русского «р». Поэтому при попытках использовать русское «р» в рефрене, особенно в качестве последней буквы, резко нарушается мелодичность всего стихотворения. Кроме того, идея о том, что произносимое вороном слово обязательно должно содержать букву «р», не согласуется с тем фактом, что в английском языке наиболее точным аналогом глагола «каркать» является слово «caw», не содержащее ни одной «Г». Традиционно упоминаемые «croak» или «crow» означают любой громкий крик: «каркать», «кукарекать», «квакать», «крякать» и т. п. (см. Oxford Advanced Learners Dictionary of Current English). И наконец, в оригинале ни разу не сказано о том, что ворон каркнул: при описании прямой речи ворона использованы глаголы «quoth» («молвил», «произнес») или «said» («сказал»). Прочие варианты перевода основного рефрена, такие, как «Никогда уж с этих пор» (Дмитрий Звенигородский), «Никогда тому не быть» (Дмитрий Гольдовский), «Ни разу впредь» (Эльмира Мустафаева), «Не вернуть» (Василий Бетаки, Александр Милитарев), «Не вернем» (Валерий Ананьин), «Возврата нет» (Виктор Василенко), «Все прошло» (Николай Голь), «Приговор» (Виктор Топоров), «Крах» (Игорь Голубев) или «Отнюдь» (Сергей Махов), тоже не в полной мере созвучны оригиналу.
Таким образом, ни один из опубликованных русскоязычных переводов «Ворона» не идеален с точки зрения общей структуры текста.
В предлагаемом мною переводе, как мне кажется, найдено удачное решение перечисленных проблем. Привожу краткое описание моего варианта:
1. Все строфы имеют единую схему рифмовки: aaabcccbcbb. Насколько мне известно, ранее такую схему использовал только Виктор Топоров. Дополнительные рифмы во 2-м и 5-м стихах повышают мелодичность и не противоречат оригиналу, поскольку в некоторых строфах (например, II и III) использованы самим Эдгаром По.
2. Одинаковые рифмовки в 4-м и 5-м стихах выдержаны во всех строфах.
3. Впервые применена единая сквозная рифма -го/-во.
4. Схема расположения концевых рифм в точности соответствует оригиналу (строфы I, III—VII — малый рефрен, строфы VIII —XVIII — основной рефрен).
5. В качестве малого рефрена впервые использовано словосочетание «только и всего». На мой взгляд, оно более мелодично, чем традиционное «больше ничего».
6. В качестве основного рефрена впервые использовано слово «ничего». Данный рефрен выбран по следующим соображениям:
1. по своему звучанию слово «ничего» наилучшим образом (из всех ранее использованных) соответствует «nevermore» в оригинале;
2. по своему смыслу (то есть по степени безнадежности) слово «ничего» не только не уступает слову «никогда», но даже его превосходит, поскольку имеет более широкое значение, одновременно охватывая как время, так и пространство;
3. вполне прозрачный намек на «ничего» имеется непосредственно в оригинале. В строфе XV на вопрос «...is there balm in Gilead?» напрашивается ответ «no» или «nothing» (то есть именно «ничего»). Он представляется здесь даже более логичным, чем рефренное «nevermore»;
4. отсутствие букв «р» в слове «ничего» не является проблемой (см. выше);
5. слово «ничего» (в отличие от «никогда») можно произнести со зловещей «вороньей интонацией».
7. Использование слова «ничего» в качестве основного рефрена вместо традиционного «никогда» или ему подобных потребовало внесения некоторых корректив в изложение, но они, на мой взгляд, минимальны и не нарушают семантику стихотворения.
8. Сделан точный перевод всех слов, выделенных в оригинале курсивом. Курсив сохранен.
Я не являюсь профессиональным поэтом. Я — генетик с большим опытом написания стихов и прозы для различных праздников, капустников и т. п. Когда я еще учился в школе (70-е годы), моя учительница английского языка, Мирра Генриховна Бородицкая, предложила мне перевести «Ворона», надеясь, что у меня получится что-то интересное. С тех пор эта идея меня не покидала. Я начал работу над переводом в 1992 году, находясь на стажировке в США, но смог закончить только в 2017-м. Так что на реализацию ушло 25 лет.
Безусловно, предложенный мною перевод не претендует на идеальность. Балансируя между сохранением смысла и сохранением структуры, я не смог воспроизвести некоторые нюансы оригинала, например, эпифору в первых строках VIII и XII строф, а также идентичность первых строк в XV—XVI строфах. Тем не менее, как мне кажется, сделан важный шаг в поисках оптимальных решений при переводе «Ворона» на русский язык.