Близость — не в барочном сплетении тел
не в остроте ощущений и учащении пульса
не в танго на краю дикого утеса
не в сближении-отдалении и взмахе
красной подкладки плаща торреро
под носом у тяжело дышащего молодого бычка
не в искусстве садо-мазо амазонок в перевязках
не в прерывистом дыхании на подступе к финишу
не в синхронном и нейро-фазотронном  групповом
покорении вершин, пустот и черных дыр вселенной
близость — не бояться быть беспомощным
опустить забрало
перестать врать
не поворачивать вспять
сказать — мне страшно
но я не в силах
быть без тебя.

Дворы трубообразные
в средневековых улочках — колодцы памяти
там прошлое зеркальное застыло
на темных деревянных лестницах
шаги скрипят
и тени прячутся родных
там на веревках сушится по-прежнему белье
и покосившиеся деревянные сарайчики
пока стоят
а между ними вольво и фиаты
в окружении горшков с геранью
и с новомодными нездешними цветами.
Под фотографией на стенке
на Жемайтийос, бывшей Страшуно
из тех, которые нашли между обломков
в гетто уже после Понар
графитти
без свастик, но со скромной надписью-Зиг Хайль!
Но фото — группы семейные,
детишки на диванах ножками болтают в сандалетах
и на траве  смеется молодежь на шутку фотографа
а птичка все еще не вылетает.