Подводя итоги

В таинственных, волшебных городах –
В Санкт-Петербурге, Суздале, Коломне,
В Перми, в Смоленске и в других местах
Бывал – и с благодарностию помню.

Москву, конечно, где я был рождён,
Я исходил бессчётными шагами,
И Ярославлем был я покорён,
И очарован курскими садами.

Деревня Мельниково, городок Ирбит,
Владимир, Пенза, Киев и Саратов,
Рязань и Брянск – никто не позабыт.
Ах, боже мой, как жизнь была богата!

…И вот сегодня глобус я вращал
(Привязан к дому, старый стал, болею) –
Найду-ка место, где я не бывал,
И так теперь об этом сожалею.

Нашёл – среди шести материков!
Пусть я не пил ни в Копенгагенах,
ни в Ниццах,
Но вот Великий Новгород и Псков
Не видел я – и это не простится.


Верую

Пускай зима, снега, морозы,
На озере – метровый лёд,
Звучат печальные прогнозы
Да иностранные угрозы,
Но – Китеж всё-таки всплывёт.

Нам слали столько похоронок
За все прошедшие века!
Писали – при смерти ребёнок,
А слой озоновый так тонок!
Гуд бай, Россия. Всё. Пока.

Нам запрещали то и это,
Учили по-чужому жить,
Давали ложные советы,
Ссылаясь на "авторитеты":
Нет, нет, не сможет Китеж всплыть.

Из-за границы привозили
Паскуднейших профессоров
И те нам головы дурили,
Мол, миф о Китеже сложили
Агенты вражеских штабóв.

Нам географию меняли,
За бред платили гонорар,
Пожар бензином заливали,
Из книг страницы вырывали,
Где было слово Светлояр.

Нам говорили: "Глуповатый
И простоватый вы народ.
Для вас всё кончено, ребята,
Прошли вы точку невозврата".
…Нет, Китеж всё-таки всплывёт!


Русский пейзаж

I

Березняк, и сосняк, и осинник,
И речушки скрипичный изгиб;
Натюрморт завершает в корзине
Крупный белый ядрёнейший гриб.

Шелест леса, по-русски певучий…
Всё настолько прекрасно вокруг,
Что нельзя ни насколько улучшить
Даже силой божественных рук.

Но – нашёл добавленье к картине
Безупречной, к осенним полям:
Вот сейчас бы да в дымчатой сини
Надо мною лететь журавлям.

Так я думал – и стало мне стыдно:
Впрямь старуха из пушкинских строк –
Всё мне мало и всё мне завидно,
Всё-то мне недовешивал Бог.

II

У нас, как водится, идёт за далью даль,
И незаметно тает в дальней сини,
Благословляя светлую печаль,
То березняк, то ельник, то осинник.

А здесь росли когда-то мощные дубы;
От дуба русичи дубины так назвали
И разбивали их о печенежьи лбы,
Потом о черепа монголов разбивали.

За дубняком, ещё нарядней и светлей,
Стоял величественный и несокрушимый
Сосновый бор – как раз для русских кораблей
"Времён Очаковских и покоренья Крыма".

А нынче что осталось? Липа. Хороша
Она для пчёл, а также для чертёжных досок –
А с них взлетали в космос, ватманом шурша,
Стеречь границы наши, ядерные осы.

III

Я так люблю наш лес от Гришина до Пчёлки,
Конечно, в сторону не трассы, а реки.
Сюда не добрались промышленные волки,
А для коттеджей наши вёрсты далеки.

Здесь только русское – ни пальм, ни скорпионов,
Ни баобабов нет, ни скунсов, ни горилл.
А чтоб не завелись – досмотр ведёт бессонный
У нас Лесной спецназ, что Леший учредил.

Он палку кое в чём порой перегибает,
Готов гнобить любой неведомый народ;
Прогнал залётного недавно попугая –
Уж больно громко и противно тот орёт.

Зато царят здесь преимущества иные,
Которых нет среди людей уж много лет,
Что полноценные права имеют коренные,
А толерантности у нас, простите, нет.

Здесь всё нормальное, как дóлжно быть в природе,
На первом месте, как и дóлжно быть, – свои.
И птицы певчие здесь конкурсы проводят –
Здесь голосистейшие в мире соловьи.

2017–2018