Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

МАРИНА ГАХ


Марина Владимировна Гах родилась в городе Ялте. Окончила Ленинградский инженерно-строительный институт, Литературный институт им. А.М. Горького. Архитектор, художник, поэт. Кандидат филологических наук. Публиковалась в журналах "Наш современник", "Возрождение". Победитель литературных конкурсов "Патриот России", "Золотое перо России",  им. Р. Рождественского, им. К. Симонова, им. С. Дурылина. Автор стихотворных сборников "Половодье" и "Ты живешь!" Член Союза писателей России. Живет в подмосковном городе Королеве.


МЫ ВСЕ ИЗ ОДНОЙ КОЛЫБЕЛИ


ОСИНА

Шли тучи над горной грядою,
Шли низко, клубясь меж стволов.
И близкою пахло грозою,
Дымом грядущих костров.

Надвинули сосны забрала,
И мышцы дубов напряглись.
Осина одна задрожала,
Когда к ней приблизилась высь.

Паническим страхом объята,
Рванулась в долину с горы,
Но корни вернули обратно
Смерч листьев, извивы коры.

Она замерла на мгновенье,
Но клубы тумана пришли.
И вновь вихревое круженье,
Живое рыданье души.

И мощь грозового накала
Сошла, словно рябь по воде,
Там, где осина дрожала,
По-детски противясь беде.


* * *

Темнеет снег, деревья дышат,
Закрыла небо пелена,
И сердце потрясенно слышит,
Как оживает глубина.

Подземные проснулись воды,
Вскипели сонные ключи,
Сквозь мрак и тленье рвутся всходы,
Как отраженные лучи.

Еще под спудом зреет сила,
Не вырвался на волю хмель,
А потрясенная могила
Преобразилась в колыбель.

В ней все порыв, напор, стремленье,
Тугие движутся пласты.
И древний подвиг воскресенья
Проходят первыми цветы.


КОЛЫБЕЛЬ

Я сплету тебе люльку из ивовых прутьев,
Разукрашу корою березы плакучей,
Чтоб не сбили с пути вековые распутья,
Горизонт не закрыли ненастные тучи.

Видишь: ветки березы протянуты к дому,
Слышишь: гнется лоза и ломаться не хочет,
Постелю я на дно золотую солому,
Чтоб тепло не забрали холодные ночи.

Просмолю коноплю и на месяц закину,
Пусть качается люлька по звездному кругу,
И пускай переходит от дочери к сыну,
И от старшего внука к младшему внуку.

И поднимется род ради праведной цели —
Пересилить беду, сохранить свои корни,
Чтобы помнить — мы все из одной колыбели,
Чтобы помнить…


ПУПОВИНА

Когда ребенок еще плод,
Во мне играет и растет,
Он видит мир из глубины —
Светлы младенческие сны.
Он слышит мир издалека:
Звенит капель, поет река.
И все он чувствует со мной,
Но зрит еще и мир иной.

Когда я сплю, порой не спит,
И словно с кем-то говорит
На непонятном языке,
Я слышу звуки вдалеке.
То вдруг, забыв про мой живот,
Летит, я чувствую полет.

Когда ему подходит срок,
Я слышу времени поток.
Сгибают мощные леса
Живых и мертвых голоса.
И все народы, все века
В меня втекают, как река.

И давит тяжесть древних вод,
И опускается живот,
С водою мной прожитых лет
Дитя рождается на свет.
И пуповиной завязать
Должна всю память рода мать.


КРЫМСКАЯ СОСНА

Кто ведает какой ценою
На скалах достается жизнь?
Упрямой крымскою сосною
Обжита гибельная высь.

По склонам и отлогам горным
Она взбирается наверх.
Внизу лесов зеленых волны,
Где почва и вода для всех.

Одной ей ничего не надо,
Лишь этот голубой простор,
И за терпение награда —
Суровая поддержка гор.

И я смиряюсь понемногу,
От пестрой прелести земной
Душою устремляюсь к Богу
Вослед за крымскою сосной.


САПОГ

Егору Алексеевичу Овечкину

Не хватает старику бутылки.
Затянуло синий взгляд слезой.
Видит в ряд торчащие ботинки,
А тела присыпаны землей.

Догонял свой полк от переправы,
И среди на смерть обутых ног
Разглядел свой несчастливый, правый,
Кое-как залатанный сапог.

Видно, в спешке с другом поменялись.
Так и есть: два разных сапога!
И шальная накатила радость —
Средь убитых не его нога.

Он теперь один воюет с горькой,
И глядит: по лугу за окном
Друг идет с разбитою винтовкой
И его чиненым сапогом.


* * *

Посмотри, чем пасмурней, тем ярче
Лист березы на ветру горит,
И в осеннем просветленном плаче
Нет ни скорби тяжкой, ни обид.

Солнце нас не балует, и в стылость
Погружаясь чаще, чем в тепло,
Изнутри светиться научилось
Поле, сердце, тихое село.

Научились обходиться малым:
безграничной далью над рекой.
Не за то ли нищим и усталым
Был обещан Господом покой.


ПОДСНЕЖНИК

Народ наш постепенно оживает,
Подснежником средь сумрачных снегов.
И бабоньки, опомнившись, рожают
Себе на радость дочек и сынов.

Не юные беспечные мамаши,
А зрелые, что к бабушкам близки,
Теперь бойцами пополняют наши,
Разбитые политикой полки.

Уж вырастили старших и по-новой:
Пеленки, каши, сопли и горшки.
И от такой решимости бедовой
Про водку забывают мужики.

И семьи, что готовили к распаду,
Весенняя окутала теплынь,
Они лелеют юную рассаду
В местах уже намеченных пустынь.


ЦАПЛЯ

Терпенья последняя капля
В болоте российских обид.
Но совесть — болотная цапля
Над пустошью темной кричит.

Бредет по воде, как по суше,
Из пестрой земной шелухи
Хватает, как рыб и лягушек,
Со дна родовые грехи.

И в том виноваты, и в этом,
Чего же на Бога пенять?
И тьма озаряется светом,
И сходит с небес благодать.