Евгений СТЕПАНОВ
Москва
Москва
* * *
Жизнь тает точно пастила
Во рту – Господь даёт отмашку.
И невозможно постирать
Судьбу – как джинсы и рубашку.
И невозможно изменить
Ни дня, ни собственного взгляда.
И невозможно извинить
Себя – а впрочем, и не надо.
Во рту – Господь даёт отмашку.
И невозможно постирать
Судьбу – как джинсы и рубашку.
И невозможно изменить
Ни дня, ни собственного взгляда.
И невозможно извинить
Себя – а впрочем, и не надо.
ТЕПЕРЬ
Кишащий офисный планктон
Ко мне относится по-братски.
Но я не буду поплавком –
Смешно ценить земные цацки.
Я был тогда и глуп, и мал,
Когда прочёл в библиотеке:
«Что взял – чужое; что отдал –
Тебе принадлежит навеки».
Теперь я знаю: это так.
Теперь осмыслены задачи.
Теперь я не такой бедняк,
Теперь я становлюсь богаче.
Ко мне относится по-братски.
Но я не буду поплавком –
Смешно ценить земные цацки.
Я был тогда и глуп, и мал,
Когда прочёл в библиотеке:
«Что взял – чужое; что отдал –
Тебе принадлежит навеки».
Теперь я знаю: это так.
Теперь осмыслены задачи.
Теперь я не такой бедняк,
Теперь я становлюсь богаче.
ИВАН-ДУРАК
«Облетают последние маки»
Н. Заболоцкий
Н. Заболоцкий
Пробуждается дачная роза.
И душа не желает лажать.
Чем бежать впереди паровоза,
Лучше дома на печке лежать.
Не бегу за морковкою-славой,
Я – счастливый! – лежу на боку.
Жук ползёт по сосне величавой,
А сосна не ползёт по жуку.
И душа не желает лажать.
Чем бежать впереди паровоза,
Лучше дома на печке лежать.
Не бегу за морковкою-славой,
Я – счастливый! – лежу на боку.
Жук ползёт по сосне величавой,
А сосна не ползёт по жуку.
ДИАЛОГ
– Ты должен помнить, что нетленны
Эвтерпы музыка и свет,
И раздвигать руками стены
Репейной суеты сует.
– Я должен, будто на галерах,
Пахать как жар(л)кий раб мошны,
Шурупить в хитрых схемах серых,
Забыв о схиме тишины.
– Ты должен помнить, что мамона
Тебя оставит в западне.
– Я это помню, и смущённо
Звучит мелодия во мне.
Звучит мелодия простая
Во глубине банкирских чащ.
А жизнь летит, года считая.
И свет её животворящ.
Эвтерпы музыка и свет,
И раздвигать руками стены
Репейной суеты сует.
– Я должен, будто на галерах,
Пахать как жар(л)кий раб мошны,
Шурупить в хитрых схемах серых,
Забыв о схиме тишины.
– Ты должен помнить, что мамона
Тебя оставит в западне.
– Я это помню, и смущённо
Звучит мелодия во мне.
Звучит мелодия простая
Во глубине банкирских чащ.
А жизнь летит, года считая.
И свет её животворящ.
ПАМЯТИ
ТАТЬЯНЫ АЛЕКСАНДРОВНЫ
ТАТЬЯНЫ АЛЕКСАНДРОВНЫ
Земшар – опупевший старик –
Задумал себе харакири.
И шёпот, похожий на крик,
Гуляет по съёмной квартире.
Я тоже старик. Я умру.
И где-нибудь в дебрях рунета –
На сайте «Дурдом кочка ру» –
Похвалят меня как поэта.
Статью посвятят моему
Таланту и выпустят книжки.
А мне будет пофиг. К чему
Мне эти земные коврижки.
Я буду другой человек.
Я буду счастливо-смиренным,
Общаясь с Татьяною Бек
И, может быть, с Полем Верленом.
Мы будем – забывшие смерть –
Судачить о формуле дара.
И с облака будем смотреть
На будни родного земшара.
Задумал себе харакири.
И шёпот, похожий на крик,
Гуляет по съёмной квартире.
Я тоже старик. Я умру.
И где-нибудь в дебрях рунета –
На сайте «Дурдом кочка ру» –
Похвалят меня как поэта.
Статью посвятят моему
Таланту и выпустят книжки.
А мне будет пофиг. К чему
Мне эти земные коврижки.
Я буду другой человек.
Я буду счастливо-смиренным,
Общаясь с Татьяною Бек
И, может быть, с Полем Верленом.
Мы будем – забывшие смерть –
Судачить о формуле дара.
И с облака будем смотреть
На будни родного земшара.
МЕМУАРЫ
Помню, мы жили в общаге,
Пили какую-то дрянь,
Тощие, как доходяги,
Грызли, как гризли, тарань.
Помню, мы жили в подвале,
Помню, бандитскую прыть.
Помню, меня убивали
И не сумели убить.
Помню далёкие страны,
Помню немодный фокстрот.
Помню, кричали бакланы
Ночи и дни напролёт
Помню, я шёл по Бродвею.
Помню, пришёл на Луну.
Я ни о чём не жалею,
Я никого не кляну.
Пили какую-то дрянь,
Тощие, как доходяги,
Грызли, как гризли, тарань.
Помню, мы жили в подвале,
Помню, бандитскую прыть.
Помню, меня убивали
И не сумели убить.
Помню далёкие страны,
Помню немодный фокстрот.
Помню, кричали бакланы
Ночи и дни напролёт
Помню, я шёл по Бродвею.
Помню, пришёл на Луну.
Я ни о чём не жалею,
Я никого не кляну.
ВСЁ ПРАВИЛЬНО
Всё правильно – время, и возраст, и вялость,
Сковавшая руки и ноги, и мозг.
И леди, которая мной восхищалась,
Теперь сокрушается: «Как же ты мог?!»
Всё правильно – я чемпион раздолбаев,
Седой дауншифтер и антигерой;
Не стал знаменит, как поэт Улюкаев,
Сидящий, как Бродский, в темнице сырой.
Всё правильно – время прошло бестолково.
Но я, как известный предмет, не тону.
Всё правильно – тихо на даче в Быково.
Но я-то как раз и люблю тишину.
Сковавшая руки и ноги, и мозг.
И леди, которая мной восхищалась,
Теперь сокрушается: «Как же ты мог?!»
Всё правильно – я чемпион раздолбаев,
Седой дауншифтер и антигерой;
Не стал знаменит, как поэт Улюкаев,
Сидящий, как Бродский, в темнице сырой.
Всё правильно – время прошло бестолково.
Но я, как известный предмет, не тону.
Всё правильно – тихо на даче в Быково.
Но я-то как раз и люблю тишину.
СРАВНЕНИЕ
Раньше был дефицит харчей.
А теперь дефицит рублей.
Раньше был дефицит одежды.
А теперь дефицит надежды.
Раньше я был молодой.
А теперь я седой.
А теперь дефицит рублей.
Раньше был дефицит одежды.
А теперь дефицит надежды.
Раньше я был молодой.
А теперь я седой.
ВСЁ ОЧЕНЬ ПРОСТО
Как хорошо отбой
Дать суете сует,
Как хорошо с тобой
Быть много-много лет!
Как хорошо не брать,
Как хорошо дарить,
Как хорошо не врать,
Как хорошо парить!
Дать суете сует,
Как хорошо с тобой
Быть много-много лет!
Как хорошо не брать,
Как хорошо дарить,
Как хорошо не врать,
Как хорошо парить!
ПОЭТ
Ты поэт, значит будут не слабо
Изгиляться, гнобя и травя.
И какая-то склизская жаба
Скажет: «Квакай, болезный, как я!»
Улыбнись, оставайся собою.
Бог читает твой благостный блог.
Посему будь доволен судьбою
И не думай, что ты одинок.
Изгиляться, гнобя и травя.
И какая-то склизская жаба
Скажет: «Квакай, болезный, как я!»
Улыбнись, оставайся собою.
Бог читает твой благостный блог.
Посему будь доволен судьбою
И не думай, что ты одинок.