* * *

И вот эту девочку, поверившую в себя,
И вот этого юношу, поверившего в Него,
Будет звать неведомая стезя,
Чтоб они все спрашивали: для чего?!

Для чего им сердце томить виной,
Вспоминая Еву и чудеса?
Если жизни дано им лишь по одной,
А потом — получится ль в небеса?!

Для чего делить неразменный грош?
Разменяешь, как самому прожить?
И хоть сам бываешь ты не хорош,
А они — не лучше. И как тут быть?!

А еще кругом и соблазн, и грех.
И все дышит смутою и войной.
И еще — как можно любить всех,
Раз ему хватает ее одной?!

И она не знает, как жить, любя
Всех. Скажи им, Господи, ДЛЯ ЧЕГО.
И вот этой девочке, поверившей
лишь в себя.
И вот этому юноше, поверившему в Него.


* * *

Вы про тот мне берег не пишите.
Я стою на солнечном лугу.
Вы со мной травою подышите,
Скошенной на этом берегу.

Травы-травы, есть на вас управа.
Люди называют — сенокос.
Как легко вы расстаетесь, травы,
С жизнью под повизгиванье кос.

На Закон я сетовать не вправе.
Сходит жизнь румянцами со щек.
Не трепли ты, ветер, разнотравье
Наших душ, нескошенных еще.


РУССКИЙ ИСХОД

Я им говорила. Они мне не верили, что ли,
Что русский исход тяжелей,
                                                    чем еврейский исход.
Что мы растворимся в своем же натруженном поле.
В своем же народе. И он ничего не поймет.

Другие нагрянут. И будут их звать россияне.
Их будет немного
                               в тот страшный и призрачный час.
А мы растворимся. И северным станем сияньем.
И будут потомки и грезить, и плакать о нас.

Я им говорила, что эта игра — не игрушки.
Они мне не верили. Но моя совесть чиста.
Молчите, славяне! Молчите, литавры и пушки!
Пришли россияне. И наши замкнули уста.


* * *

Какой ни будет день и час,
Какой ни будет год и строй,
Когда я думаю о нас —
В душе луч солнца золотой.
Ты выпал мне как божий дар.
Ты выпал мне как белый свет.
Уездный город Сыктывкар
На счастье выдал нам билет.

Я столько песен извела
На то, как встретились с тобой.
А на Дунае я была.
И он уже не голубой.
Ты слышишь? Где ты в небесах?!
А я запомнила навек
И синеву в твоих глазах,
И твой почти мальчиший смех.

И лишь на Черной Калитве
Все те же наши камыши.
И те же мысли в голове.
И так же звезды хороши.
И не кори ты, отчий дом.
И не ревнуй ты, отчий край.
Когда с любимым мы вдвоем.
По всей Руси на сердце — рай…

Зачем звонят колокола,
Когда луч солнца золотой?!
Я столько песен извела,
А ты не взял меня с собой.


* * *

Вот так, наотмашь, изменить строку.
Мне на тебя уже не наглядеться.
И даже эта птица на лугу
Трепещет и не может отогреться.
Придет июнь. Весь в травах и слезах.
И солнце станет прятаться за тучи.
Вот так, наотмашь: все родное — в прах.
А не родному — как позволит случай.
Вот так, наотмашь. Словно невзначай.
А все равно уже не переменишь.
И ты меня, душа, не защищай.
Тут ничего, родная, не изменишь.


ПОШЛИ СО МНОЙ…

Пошли со мной: я знаю, где — Россия.
Молчи пока. Я знаю наизусть:
Там, где сейчас разломы и разливы,
Она жива — моя Святая Русь.
Она жива сквозь сполохи и склоки.
Она жива сквозь сонмища веков.
Она, запомнив русские дороги,
Вернула к жизни сорок сороков.

Пошли со мной: за птичьими лесами
Все там же наше Лукоморье есть.
Она жива своими небесами.
И нашей верой в Родину и в Честь.

А то, что с нами нынче происходит,
Так то Кащей свой празднует дележ.
Все тот же он. Все так же колобродит.
Над златом чахнет, что с него возьмешь.
Бог с ним, болезным, ждать уже недолго.
Что было в сказке, станет на веку.
Пошли со мной. Я знаю, где иголка
Кащеева. Не бойся — не в стогу.


* * *

Я тебя не забуду. А ты, если хочешь, забудь.
Слишком холодно светит Полярная наша звезда.
Слишком короток в жизни ее человеческий путь.
Хорошо уж и то, что бывает любовь иногда.

Я тебя не увижу. А видеть еще захочу.
Слишком сумрачно длится на свете полярная ночь.
Не приду, не окликну. А все-таки не отпущу,
Потому что бывает такое, что не превозмочь.

Вот и бродят по свету, как бред, голоса-голоса.
Вот и стал он тернистым, назначенный загодя путь.
Вот и просятся-просятся души скорей в небеса.
Я тебя не забуду. А ты, если хочешь, забудь.

Я тебя не прощаю. А ты, если хочешь, прости.
Разве мало на свете подобия и перемен?!
Я тебе обещаю сквозь целую жизнь пронести
Наши редкие встречи, достойные редких измен.


ЗНАЕТЕ, ЧТО…

Знаете, что?.. Вы об этом со мною не спорьте.
Африка ль снится и самый парижский Париж,
Это — другое. А Русь моя — кровью в аорте.
В сердце — биеньем. И это не заговоришь.
Знаете где? На лугу или возле причала,
Там, где волна размывает песок золотой,
Я ничего первозданнее и не встречала,
Той тишины, по пространству души разлитой.
Впрочем, об этом не велено проговориться.
Я уж и так разболталась, гляди, надоест.
Только у нас подожгла как-то море синица.
Только у нас перекресток читается "крест".
Я и сама эту тайну никак не открою:
Что в тебе, Русь, что такой не отыщешь другой.
Что же мне делать с любовью моей круговою
К этой земле, ни конца и ни края какой.
Скоро вернутся опять сентябри-листопады.
Свадьбы — по кругу. А после и аистов срок.
Снова отец сыновей отправляет в засаду.
Снова Жар-Птице поможет Конек-Горбунок.