Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

Поэты Санкт-Петербурга


ТАТЬЯНА СЕМЁНОВА
Поэт. Автор поэтической книги «Автограф». Публиковалась во многих сборниках и журналах. В свое время около шести лет руководила литературной мастерской «Петровский остров». Член Союза писателей СПб. Живет в Санкт-Петербурге.



ДЕЦИБЕЛЫ ЛЮБВИ
 
НЕБО СИНЕЛО В РАМЕ…

Сколько ни плачь, ни кличь,
У соседок по коммуналке
Не научилась я печь кулич,
Теперь почему-то жалко.

Стояли на окнах, а в них — лазурь…
Чего не добавишь — мало:
Изюм и орехи, цукаты. Глазурь
Так по краям и стекала.

У всех покупных, заказных, привозных,
Глядеть бы — не наглядеться,
Таких удивительных и расписных,
Не встретила вкуса как в детстве.

Сама колдовала — вся кухня в муке, —
Рецепт соблюдая особый,
Чтоб вспомнить, как таяла на языке
Соседская сладкая сдоба.

И вся эта складчина, вотчина, сбор
Под сахарными головами
Была, как заснеженный русский собор,
И небо синело в раме…



* * *

При Хрущёве армию сократили.
Мой дед полковник работал в тире,
Строил дачу, а как иначе!

В коммуналке на Петроградке
Две семьи наступали друг другу на пятки,
Жили дружно, так нужно.

Народ еще ютился в подвалах,
Квадратных метров недоставало.
Встали на расселение, как все население.

Я спала на дне огромного шкафа,
С открытой дверцей, лаванды запах
От старой норки сидит в подкорке.

Летом семья выезжала на дачу,
С нами собака и кошка в придачу,
Кто во времянку, а кто в сарай, сам выбирай.

На соседних участках люди военные,
Совсем не богатые, обыкновенные
Вложили последнее в домишки летние.

Стройка шла до того момента,
Пока не требуют документы.
За каждый гвоздь отвечать пришлось.

Не смог отчитаться — дом отбирали.
Мужики от инфаркта поумирали.
Сосед не добился, пошел — застрелился.

Бабушка с дедом, ночами плача,
Погоревали и продали дачу.
Купили хрущёвку — квартиру с теплым сортиром.

А когда Генерального сняли,
Долго еще пеняли:
Сам-то сажает капусту, чтоб ему было пусто.



* * *

Б. Ахмадулиной

На греческий пеплум у Беллы
Села брошка на правом плече,
Словно бабочка черная с белым
Прильнула к горящей свече.
Небожительница Психея,
Неумело тебе молюсь,
Эту бабочку, благоговея,
Из Ахеи спугнуть боюсь.

Не читала стихи, а пела.
Вечно в черном, как на беду.
Показалась такой несмелой,
А на деле — огонь во льду.
Заполняя собой пробелы
Стадионов и площадей,
Без расчета на децибелы,
Только силой любви своей.

Мне поэзия виделась чудом,
Недоступным по той поре.
Помню макулатуры груду
Собрала в соседнем дворе,
Получила «Женщину в белом»,
А она мне была нужна,
Чтоб потом обменять на Беллу,
Ее первую книгу «Струна».

Ничего не давалось даром,
И тогда уже сгоряча,
«Мушкетеры» сдались под ударом
Ее новой книги «Свеча».
Только легким крылом задела,
Стены пали, взошла Она.
Браво, Белла! Белиссимо, Белла!
Незабвенные времена…



Клуб XL

И грехов-то почти не осталось,
Лишь на донышке, самую малость,
Так меня осудили друзья.

За отрыв, за мою элитарность,
Даже где-то нашли будуарность,
Чтоб уже не чирикала я.

Ах, стихи — незаконные дети.
Я за них оказалась в ответе,
И не важно, что это навет.

Назову их: «К* * *Серёже» и «К* * *Пете»,
Будет им одиноко на свете,
Раз фамилии с отчеством нет.

Беспризорных, позорных, гонимых,
И поэтому самых любимых,
Наберется на книгу уже.

И теперь меня каждый осудит,
Да, и прав он, конечно же, будет,
Распахнулась, почти неглиже.

А могла быть хорошей и умной,
Не подпрыгивать нагло и шумно,
В стенгазете себя проявить…

Ну, поздравить открыткою мужа,
И не села бы, глупая, в лужу,
Все бы стали хвалить и любить.

Ты подумай, на что покусилась,
Для чего с этой книгой носилась,
Здесь творятся мужские дела.

А теперь возникают вопросы.
Что за платье под цвет купороса,
Где ты только такое взяла.