Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

ДМИТРИЙ ВОЛОДИХИН


Дмитрий Михайлович Володихин родился в 1969 году. Окончил МГУ им. М.В. Ломоносова. Профессор исторического факультета МГУ.
С марта 2014 года занимается научной работой в Российском институте стратегических исследований. Советник директора РИСИ.
Автор более 400 научных и научно-популярных работ, рецензий, в том числе 30 книг по истории России (монографии, справочники, сборники статей, учебные пособия).
Лауреат премии Президента РФ в области образования, Макарьевской премии, премии им. А.С. Хомякова, кавалер Карамзинского креста.


Выдающийся русский полководец


К 500-летию разгрома
польско-литовских
интервентов под Опочкой

Пролог

Недра русской истории необыкновенно богаты большими воинскими победами. Столь богаты, что иной раз потомки бесстрашных воинов не обращают внимания на их триумфы "второго ряда". Иной раз на периферии исторического сознания оказываются полководцы и боевые достижения, которые составили бы основные главы в национальной истории народа менее значительного, нежели русские. А мы... мы до такой степени привыкли быть богачами на сей счет, что порой относимся к своему драгоценному достоянию расточительно. Мы время от времени забываем такое, чему никогда, ни при каких обстоятельствах не следует быть забытым.
У нас есть великий Суворов  и в тени его перестают замечать великого Румянцева. У нас есть великий Ушаков  и в тени его размываются черты великого Сенявина. У нас есть великий Пожарский  многие ли видят рядом с ним других выдающихся полководцев Московского государства? А ведь это была эпоха, когда наша страна быстро расширялась и победоносные русские полки шли в бой под командой незаурядных вождей.
Один из них, своего рода Румянцев XVI века, ныне почти забытый, но для своего времени знаменитый полководец,  князь Александр Владимирович Ростовский. В эпоху московско-литовских войн он одержал как минимум три крупные победы. В 1500 году князь Ростовский взял Торопец, в 1501-м  выиграл у литовцев бой под Мстиславлем, а в 1517-м тактически переиграл и заставил отступить гетмана Острожского под Опочкой.
Стоит хорошенько отдраить звонкую медь его имени и заставить ее сиять во всем древнем величии.

У истоков славы

Александр Владимирович родился в 70-х годах XV столетия.
В то время разветвленный дом Ростовских  Рюриковичей  должен был искать свое место при дворе Ивана III. Статус удельных князей остался для него в прошлом, родовые земли свои он потерял, и будущность князей Ростовских зависела теперь от того, сколь успешно ведущие представители этого дома встроятся в механизмы московской службы.
В свою очередь, для Московской державы актуальным был вопрос о том, как отбирать представителей подобных семейств в состав военно-политической элиты. Москва должна была нарастить состав правящего класса. Совсем недавно из небольшого Московского княжества родилась громадная Россия. Задачи, которые теперь, после создания централизованного Русского государства, решали ее правители и правительство, многократно увеличились в масштабах. Узкий круг старых боярских семей Москвы справиться с ними уже не мог. Но отбор выходцев из бывших удельных князей, из боярства и знатных "выезжих" иноземцев на высшие ступени правящей элиты еще не завершился, он как раз набирал обороты. Личная лояльность государю и личные таланты в ту пору могли высоко поднять не только самого знатного служильца, но и дать всему его роду твердое положение при дворе, в административной и военной системе Московского государства.
Возвратимся к Александру Владимировичу. От него и его ближайшей родни зависело, какие позиции займет его род в среде русской служилой аристократии. Фактически решалась судьба семейства на несколько поколений вперед. Честной службой и воинским искусством он мог многого добиться для всего ростовского дома. И на всю жизнь князь избрал этот добрый путь  путь храброго и верного служильца.
Впервые князь получил крупное назначение в 1492 году. В качестве первого воеводы передового полка в большой пятиполковой армии Александр Владимирович участвует в походе "на Северу". Тогда Северская земля являлась частью Великого княжества Литовского. Поход окончился успешно: московские полки взяли Мценск и Любутск. Вообще, прославиться Александру Владимировичу суждено было именно на московско-литовском фронте. Но богатая воинская биография бросала его то против шведов, то под Казань, то ставила во главе живого заслона против гибельных набегов воинства крымского хана... Все двадцать с лишним боевых операций с его участием требуют целой книги, в статье о них рассказать невозможно, поэтому стоит сосредоточиться на главных его достижениях.
К началу великой московско-литовской войны 1500–1503 годов, когда воинское дарование Александра Владимировича развернулось в полной мере, за ним числится как минимум пять операций, в рамках которых князь выступал либо как полковой воевода в составе крупного полевого соединения, либо как командующий подобного соединения. Попробовал себя и в наступательных действиях, и в оборонительных. Этот солидный опыт подготовил князя А.В. Ростовского к самым известным победам его воеводской биографии.

Литовский фронт: в зените славы

Итак, в 1499 году на службу Ивану III переходит несколько видных верховских князей (до того они подчинялись литовским правителям), из-за чего разражается новая война с Литвой. Для Московского государства она принесла громадное расширение территории, большую воинскую славу и показала его военно-политическое могущество. А для Великого княжества Литовского это вооруженное противостояние обернулось растянувшейся на несколько лет катастрофой.
Война застает Александра Владимировича в должности псковского наместника. Он собирает псковичей и наносит удар по северо-восточным окраинам Великого княжества Литовского. Поход князя А.В. Ростовского совершался летом 1500 года. Он довольно скупо освещен источниками, однако можно понять, что на сей раз полководец добился выдающегося успеха.
Ему удалось взять Торопец и пленить тамошнего литовского наместника князя Семена Соколинского. Это произошло 9 августа 1500 года. Поход рассматривался современниками как крупное военное предприятие, он даже попал на страницы позднего новгородского летописания, крайне скудного известиями обо всем, что происходило за пределами Новгородской земли. Город Торопец  крупный административный центр, обладавший сильной (хоть и деревянной) крепостью. Удар в этом месте должен был весьма болезненно сказаться на общем положении Великого княжества Литовского. В 1503 году, когда было заключено мирное соглашение, Торопец с окрестными волостями перешел к Московскому государству.
Весной 1501 года Александр Владимирович покинул псковское наместничество: его решили использовать прежде всего не как администратора, а как искусного полководца на литовском фронте. Князю поручили ответственную операцию: он должен был тесно взаимодействовать с новыми союзниками Ивана III. Чтобы понять, кто эти союзники и сколь важно их участие в войне, требуется сделать небольшое отступление.
По примеру верховских князей на сторону Ивана III перешли два удельных князя, контролировавших ключевые, стратегически важные города у "литовского рубежа": князь Семен Иванович Можайский и князь Василий Иванович Шемячич. Прежде это были противники Москвы (например, Семен Иванович возглавлял войско, активно боровшееся за верховские городки в прошлую московско-литовскую войну). А теперь они отдали Москве под власть свои владения: Чернигов, Стародуб, Гомель, Любеч, Рыльск и Новгород-Северский. С их же помощью Иван III забрал у Литвы Путивль. В литовском доме как будто обрушилась стена. В обороне восточных рубежей появилась чудовищная брешь в несколько сотен километров. Закрыть ее было просто нечем. Великий князь московский склонен был использовать до последней возможности и эту брешь, и военные ресурсы своих новых полуподданных-полусоюзников. Осенью 1501 года войска обоих князей по распоряжению Ивана были направлены к Мстиславлю, где стоял сильный литовский заслон. По словам летописи, его возглавляли "князь Михайло Ижеславский... да великого князя Александра Литовского воевода Остафей Дашкович з двором великого князя заставою и с желныри", а также некий воевода Якуш Костевич.
Причина перехода князей на сторону Москвы лежит как в политической, так и в религиозной плоскости. Великий князь литовский Александр предпринял действия, приведшие в итоге к самым плачевным для него последствиям. До конца XV века нерушимость православия на русских землях Великого княжества Литовского была чем-то само собой разумеющимся. М.Меховский в своем трактате "О двух Сарматиях" писал, что "в Полоцке, Смоленске и затем к югу за Киев все... держатся греческого обряда и подчиняются патриарху Константинопольскому". Великий князь Александр сделал попытку принудительного введения унии среди всего православного населения, а также оказал давление на свою жену Елену Ивановну, дабы она оставила православие. В частности, в Полоцке между 1497 и 1500 годами был основан бернардинский костел, и ему передана была земля, которой до того владела православная церковь святого Петра. По причине "нужи о греческом законе" в 1500 году на сторону Ивана III перешло сразу несколько сильнейших князей, ранее служивших Александру. Религиозно-политический конфликт был серьезнейшей причиной очередной московско-литовской войны. Православие являлось мощным козырем великих князей московских в борьбе за влияние на территории "Литовской Руси". Авторитет московского государя был бы подорван, не прими он энергичных мер к защите православия.
Возвратимся к ситуации 1501 года. Два удельных князя, недавно перешедших на сторону России, явно не располагали достаточными силами, чтобы разгромить литовский корпус под Мстиславлем. Летом 1500 года литовская армия во главе с гетманом князем Константином Ивановичем Острожским была разбита на реке Ведроше, сам Острожский попал в плен. За год литовцы вновь собрались с силами. Как видно, ядро новой армии находилось именно у Мстиславля город оказался в ту пору на "передовой",  в непосредственной близости от земель, недавно занятых московскими полками; к тому же он с юга прикрывал Смоленск, пока еще занятый литовцами. Сюда пришел и "двор" (или, по крайней мере, часть "двора") великого князя литовского, то есть лучшие боевые формирования. Мстиславль давал литовцам отличную операционную базу для действий против любого наступления воевод Ивана III северо-западнее Стародуба и Брянска, поэтому главный элемент в большой пятиполковой армии, предназначенной для разгрома литовской группировки под Мстиславлем, составили московские полки, а не отряды удельных князей. А старшим среди "государевых воевод" был назначен князь А.В. Ростовский.
В воинских документах похода на Мстиславль Александр Владимирович ставится третьим по старшинству, после князей С.И. Можайского и В.И. Шемячича. Формально их статус  статус удельных князей  выше статуса служилого аристократа, какой имел в Московском государстве Александр Владимирович. Однако именно он командовал основными силами войска, развернутого для наступления, то есть фактически князь А.В. Ростовский являлся главнокомандующим.
В летописном известии о Мстиславльской наступательной операции Александр Владимирович назван боярином. Можно предположить, что Иван III пожаловал этот высокий чин Александру Владимировичу в награду за взятие Торопца. Обретение боярства  большой скачок в карьере князя, но и большая ответственность: надо и впредь проявлять себя на поле брани наилучшим образом...
Под Мстиславлем рать князя Ростовского и удельных князей нанесла литовцам серьезное поражение.
Летопись сообщает: "Приидоша воеводы к граду Мстиславлю 4 ноября, в четверток, и срете их из града... И снидошася полки... И, Божиею милостию, одолеша полки великого князя... и многих литвы изсекоша, тысяч семь, а иных многих поимаша и знамена их поимаша, а князь Михайло едва утече в град. И воеводы велико князя, постояв у града, землю чиниша пусту, и возвратишася к Москве с многим пленом"[1]. В результате битвы московские воины "поимали" некоего вражеского военачальника Федня Скрыпова и пожгли посады Мстиславля, поскольку литовские воеводы "утекли" в город и их некому было оборонять.
Иван III, чрезвычайно трезвомыслящий политик, после битвы отправил в войско гонца Ивана Ярова с посланием для военачальников: "Вас... за вашу службу жаловать хотим". За пожалованиями "велел князь великий князю Александру и иным воеводам ехать к себе". Значит, Москва признавала высокую значимость победы, одержанной под Мстиславлем. Кстати, среди приглашенных к великому князю воевод Александр Владимирович поставлен на первое место. Тут можно увидеть не только старшинство князя А.В. Ростовского в походе, но и, по всей видимости, признание его особых заслуг на ратном поле.
Для неприятеля поражение у Мстиславля было вдвойне неприятным, поскольку он не сумел расквитаться за разгром на Ведроше и перехватить инициативу.
После первых, исключительно удачных, действий Москвы и ее союзников война продолжалась еще долго, и шла она с переменным успехом. Весной 1503 года между Москвой и Вильно было установлено перемирие, завершившее войну. Вместе с ним закончилась и боевая работа князя А.В. Ростовского на литовском фронте.
По условиям перемирия Великое княжество Литовское отдало Чернигов, Любеч, Торопец, Путивль, Брянск, Дорогобуж, Мосальск, Мценск, Трубчевск, Серпейск, Новогород-Северский, Рыльск, Гомель, Стародуб, Хотимль и Мглин, Карачев, Радогощ, Белую, а также ряд других городов. Это был самый крупный военный успех за всю жизнь Ивана III, наполненную громкими победами. Россия приобрела владения, сравнимые по площади с громадной Новгородской землей и, видимо, превосходящие ее по численности населения.
Взятие Торопца, успех под Мстиславлем и обретение боярского чина  таковы крупные достижения Александра Владимировича. После Мстиславля он находился в зените славы. В ходе войны он был чуть ли не самым "востребованным" полководцем среди воевод Ивана III, который располагал в ту пору большой "обоймой" блистательных военачальников.

Битва за... "свиной хлев"

Очередная большая война с Литвой началась в 1512 году и продлилась около десятилетия. Двумя главными ее стратегическими направлениями были борьба за Смоленск и Полоцк.
Зимой 1512/13 года две большие русские армии вступили на земли Великого княжества Литовского. Первая из них двинулась на Смоленск, а вторая на Полоцк.
Весь 1513 год прошел под знаком отчаянных усилий московских воевод взять обе твердыни. Оба города упорно оборонялись, под их стенами полегло немало московских ратников. Полки отступали в изнеможении, но вскоре возвращались с новыми силами и опять начинали осаду. Никаких успехов! Казалось, вся сила московская будет бессмысленно перемолота в тяжелых боях...
В первой половине 1514 года Москва отдыхала от войны и собиралась с силами. Летом армия в очередной раз подошла к Смоленску. Ее возглавил лично Василий III  великий князь московский, сын и преемник Ивана III.
Смоленск  древняя столица одного из русских княжеств. В XIII–XIV столетиях Смоленское княжество являлось фактически независимым государством. Но к западу от него постепенно разбухала громада Литвы. В 1404 году литовцы, после долгой борьбы, захватили Смоленск. В 40-х годах XV века город поднял восстание и на два года освободился от чужой власти. Но восстание в конце концов было подавлено. Москва, не имевшая тогда сил для борьбы с Литвой, признала ее права на Смоленск. Впоследствии соотношение сил изменилось, и теперь литовцам пришлось отстаивать захваченную ими Смоленщину.
Василий III лично руководил действиями русской армии, осадившей Смоленск. Он рассчитывал использовать два крупных козыря.
Во-первых, Москва в 1508 году (еще в прошлую войну с Литвой) обрела могучего союзника в лице князя Михаила Глинского. Будучи влиятельным магнатом, Глинский затеял восстание против нового польско-литовского монарха  Сигизмунда I, тяжко обидевшего род Глинских. Потерпев поражение, князь нашел прибежище в Москве. Глинский, прирожденный лидер, имел дар убеждения. К тому же у него в Смоленске было немало сторонников.
Во-вторых, московские ратники доставили под стены города мощную артиллерию. Она тоже умела убеждать... по-своему.
В итоге город сдался.
Вся оставшаяся часть войны прошла под знаком двух процессов: литовцы прикладывают титанические, но тщетные усилия отбить Смоленск, а Москва наращивает столь же тщетные усилия, направленные к взятию еще и Полоцка. Итог войны: Полоцк взять не удалось, но Смоленск остался за Россией.
Смоленский триумф, к сожалению, скоро был омрачен поражением большого русского соединения под Оршей. Однако Литва не сумела реализовать преимущество, которое дала ей удача под Оршей. Победоносные ее войска подошли к Смоленску, ожидая, что город от одного их вида спустит флаг. Вышло иначе: литовцев отбили от Смоленска с большим уроном, они бежали, бросив обоз с припасами.
Важнейшим результатом Оршанской битвы, да и в целом борьбы за Смоленск стало обессиливание обеих сторон. Их военный потенциал заметно сократился в результате понесенных потерь. Наносить удары прежней мощи не могли ни Великое княжество Литовское, ни Россия. Литовцы захватили несколько малых городков, Москва оказалась способна нанести ряд контрударов и даже занять Рославль, но на выполнение второй стратегической задачи  захват Полоцка  ей уже не хватило сил.
Князя А.В. Ростовского не коснулся позор поражения  он не участвовал в битве под Оршей.
С 1515-го (то ли даже с конца 1514-го) по 1517 год он возглавлял воинскую группировку, занимавшую позиции у Великих Лук. Наместничая в Новгороде на протяжении нескольких лет, Александр Владимирович играл роль идеального военного вождя для северо-западных регионов страны. Он действовал с большой осторожностью. Часть его сил оставалась на своих позициях, составляя заслон против потенциальных атак литовцев. А другую часть князь А.В. Ростовский отправлял в глубь территории неприятеля, тревожа его и не давая перейти в наступление.
Но у литовцев имелись прямо противоположные планы. Они собирались решительно атаковать именно здесь, на участке князя Ростовского.
В июне 1517 года Александр Владимирович вышел с войсками к Великим Лукам, чтобы продолжить тактику "заслона", активно оперирующего против литовцев.
Судя по списку воевод, князь А.В. Ростовский располагал крупными силами: в каждом полку по два-три воеводы  для небольшого полевого соединения хватало по одному воеводе на полк. Всего у него под началом оказалось десять воевод. Очевидно, разведка полководца загодя установила факт широкомасштабных приготовлений Литвы к наступательной операции на этом направлении.
Посол германского императора барон Сигизмунд Герберштейн проезжал 29 марта через Опочку и знал, что литовцы готовятся осадить ее. "Хотя в тех местах,  пишет он,  из-за частых болот, лесов и бесчисленных рек не найти, кажется, ни одного направления, удобного для движения войск, они тем не менее двигаются прямо, куда бы им ни было нужно, высылая вперед множество крестьян, которые обязаны удалить всякие препятствия: вырубить деревья и настлать мосты через болота и реки". Добравшись до Новгорода Великого, барон по поведению тамошнего наместника  князя А.В. Ростовского  понял: "Видимо, московиты... разузнали о приготовлениях короля к осаде Опочки"[2].
Под команду Александра Владимировича был отправлен легкий корпус из-под Вязьмы  еще пятеро воевод с воинскими частями во главе с князем В.В. Шуйским, в том числе воевода полка левой руки Иван Васильевич Ляцкий, которому предстояло сыграть выдающуюся роль в предстоящем столкновении с неприятелем. Вряд ли у Ляцкого под командой находилось тогда более тысячи человек, скорее он располагал всего несколькими сотнями бойцов. Примерно такими же силами располагал и князь Федор Васильевич Телепнёв-Оболенский, по прозвищу Лопата, числившийся у Великих Лук вторым воеводой передового полка в армии князя А.В. Ростовского. Оболенскому также суждено было сыграть в грядущей битве незаурядную роль.
В сентябре 1517 года гетман Константин Острожский, когда-то разбитый на Ведроше, а затем одержавший победу под Оршей, двинулся из Полоцка на псковский "пригород" Опочку. Наместником Опочки и главой тамошнего гарнизона был Василий Михайлович Салтыков. Первым осадную армию Острожского встретил именно он.
Опочка не располагала мощными оборонительными сооружениями. По словам того же Герберштейна, там располагалась деревянная крепость (в отличие от Порхова и Пскова, где имелись каменные крепости), стоявшая "на высоком, островерхом, как конус, холме". По всей видимости, этот холм и река у его основания обороняли Опочку лучше, нежели ее невеликая крепостица. Но Опочка все же была довольно значительным городом. Историк М.Н. Тихомиров считал, что Опочка в ту пору являлась крупным ремесленным центром со значительным рынком; у нее было богатое торговое прошлое, имелся обширный посад.
Но целью нападения была не одна Опочка. Да, в первой половине XVI столетия этот город мог считаться достойным призом для большой королевской армии, двинувшейся в генеральное наступление. Но за ним открывалась еще более заманчивая перспектива. Если бы Опочка быстро открыла ворота, польско-литовские войска получили бы возможность пойти дальше и захватить Вороноч[3], Врев, Владимерец, если повезет  то еще и Остров, Порхов, а то и сам Псков. Объектов для осады и захвата в южном Припсковье хватало.
Наступление готовилось на протяжении многих месяцев. Польский король еще в апреле 1517 года указал собирать войска в Полоцке к сентябрю, ко дню празднования Рождества Богородицы. Проезжая Опочку весной 1517-го, Герберштейн уже прекрасно знал, что король польский планирует склонить Москву к "сносным условиям мира", нанеся здесь удар собственными войсками и договорившись с крымцами о том, что они в то же самое время совершат набег на московские владения с юга. Перед началом кампании король Сигизмунд I лично явился в Полоцк, обсуждал там военные планы и, отправив войска, сам остался в городе "с малыми людьми". Очевидно, он возлагал на гетмана Острожского большие надежды и считал необходимым присмотреть за организацией тыловой поддержки наступления.
Полякам и литовцам удалось сконцентрировать на этом направлении значительные силы, в том числе собственно литовское ополчение Ю.Радзивилла, отряды поляков и центрально-европейских наемников ("жолныри", "чахи, ляхи, угорове, литва и немцы... мураве, мозовшане, волохи и сербаве") под командой Я.Сверчовского, татарский отряд, группу военных инженеров ("аристотели"), а также "великий наряд пушечный и пищальный". Подойдя к Опочке 20 сентября, Острожский блокировал город со всех сторон и открыл огонь из пушек.
6 октября гетман отдал приказ на штурм укреплений.
Поляки и литовцы были совершенно уверены в успехе дела. Они с презрением называли маленькую Опочку "свиным хлевом". Тем более поразил их результат приступа.
Воевода и наместник Опочки В.М. Салтыков с гарнизоном и горожанами отбивал приступы из пушек и пищалей, "и катки большими, и слоны из города" (видимо, бревнами и деревянными чурками). Ему удалось нанести Острожскому большой урон. Погиб вражеский военачальник Сокул, а его знамя стало русским трофеем. Приступ длился весь день, но не принес гетману успеха...
Князь А.В. Ростовский скоро узнал о вторжении польско-литовской армии и сообщил тревожные вести в Москву. Определяя способ противодействия столь опытному военачальнику, как Острожский, Александр Владимирович выбрал уже опробованную тактику: наносить удар небольшими мобильными отрядами, тревожить противника, не давать ему покоя; боевое ядро великолукского полевого соединения постепенно придвигалось к неприятелю, но не дробилось и не провоцировало к решающему сражению. Так началась большая оборонительная операция. По словам летописи, князь А.В. Ростовский послал "наперед себя лехких людей и воевод князя Федора Васильевича Оболенского Лопату да Ивана Васильевича Ляцкого и иных воевод и детей боярских не со многими людьми, а велели им помогать пригороду Опочке, ото всех сторон войску литовскому мешать, а сами воеводы пошли противу королевых воевод со многими людьми". Как уже говорилось выше, отряды, коими могли оперировать И.В. Ляцкий и князь Ф.В. Оболенский-Телепнёв, сами по себе не могли разгромить вражескую армию, для этого они были слишком незначительны: едва-едва полтора полноценных полка, если сложить их воедино и добавить прикомандированные к ним части И.А. Колычева, И.Мисинова и П.Лодыгина. Однако русские военачальники использовали эффект неожиданности. Острожский, занятый организацией штурма, явно не уследил за внешней обстановкой, возможно, пренебрег разведкой и в результате подвергся внезапному удару: "Передние воеводы... князь Федор Васильевич Оболенский и Иван Васильевич Ляцкий... пришед под литовское войско удариша... с трех сторон, да литовскому войску многих побиша, а иных многих... поимаша и к большим воеводам послаша. В то же время пришла весть Ивану Васильевичу Ляцкому, что многие люди ляхове идут на помощь королеву войску. И Иван Васильевич с своими товарищи щед противу них, бьящеся с ними. И Божиею помощию воевод лядцких 4000 войска побиша, а иных воевод их поимаша: Черкаса Хрептова и брата его Мисюря, да Ивана Зелепугина, и многих людей живых поймаша, и пушки у них и пищали взяша и к большим воеводам их послаша". Псковская 1-я летопись сохранила подобный рассказ об успешном рейде И.В. Ляцкого. Он узнал, что к литовцам от Бряславля ("от Брясловля Красногородцкие волости"[4]) идет подмога во главе с неким паном Черкасом. К тому времени Ляцкий уже переправился через реку Великую "и через Синю реку". Быстрым маршем он подобрался к неприятельскому сикурсу. Синяя протекает намного западнее Опочки, так что Ляцкому пришлось совершить дальний бросок в западном направлении. Литовцы "обсторожились на Ключищах": заняли холм и построили там острожек, а русских пленников заперли в местном храме. Ляцкий велел блокировать литовский отряд со всех сторон и взять острог приступом. Литовцы долго сопротивлялись, но в конце концов сдали свое укрепление; Черкас заперся в "поповом доме", пытался продолжить бой, однако его людей порубили, а самого военачальника взяли живым вместе с последними его защитниками; русских пленников выпустили на волю.
Таким образом, подмоги гетман не получил.
18 октября 1517 года Острожский отступил от Опочки, "видев своего войска падение и юже на нь победу и послышав великого государя Василия больших воевод". Русские легкие воеводы преследовали гетмана и били вдогон. Острожский бросил все воинское имущество, предназначенное для осады.
Иными словами, до генерального сражения дело еще не дошло, а Константин Острожский уже почувствовал, что операция проиграна, и отступил столь стремительно, что оставил русским богатые трофеи. Почему это произошло?
Обстановка вокруг литовской армии ухудшалась постепенно: крепость не сдавалась, с флангов и тыла на расположение осаждавших обрушивались удары русских "легких людей"; потери, таким образом, росли, а победа не приблизилась ни на шаг. Между тем погода портилась. По словам Герберштейна, литовцы совершили стратегическую ошибку: "Войско прибыло слишком поздно и из-за такого опоздания, а также из-за таяния снега должно было торопиться назад". Противореча себе, в другом месте немецкий дипломат пишет, что польские войска "из-за зимы не могли долго оставаться в поле". В любом случае он признаёт, что широко задуманное наступление на российскую западную окраину завершилось "безрезультатно", и в качестве главной причины указывает на погоду, не благоприятствовавшую литовцам.
Что ж, возможно, климатический фактор и сыграл какую-то роль (хотя, стоит заметить, русские войска оперировали в тех же погодных условиях). Но все же главный фактор, заставивший Острожского признать поражение и скомандовать отход, отнюдь не дожди с морозами. От Великих Лук передвинулось к северо-западу соединение князя А.В. Ростовского  те самые "великие воеводы", о которых "прослышал гетман". Не очень понятно, успел ли Александр Владимирович схлестнуться с литовцами. Если и так, то его полки всего лишь пощипали арьергард Острожского. Но все же участие их в победе весьма серьезное, только оно не боевое, а иного рода. Об этом говорит рапорт полководца, отправленный им в Москву 24 октября 1517 года.
Князь А.В. Ростовский, главнокомандующий всей оборонительной операции, доложил Василию III, что И.В. Ляцкий с князем Ф.В. Оболенским "и иными воеводами" литовцев "многих побили, и не в одном месте, а иных людей переимали, да и воеводу у них поймали. И под Опочкой людей литовских з города побили многих, и литовского воеводу Сокола убили; а Костянтин Острожский пошел от Опочки в свою землю". Послание было отправлено из-под Вороноча. По данным псковского летописания, русские полки стояли за рекой Соротью в Изборщине ("в Ызборщины"), а Сороть протекает именно в тех местах, где располагается ныне городище и деревня Воронич, так что место новой позиции великолукской армии можно считать твердо определенным.
Отсюда видно: если какие-то "иные воеводы" из состава главных сил великолукской армии и участвовали в боевых действиях, то сам командующий руководил оборонительной операцией издалека. Главным инструментом воздействия на ситуацию стала в его руках угроза нападения по-настоящему крупных сил на лагерь Острожского. Взглянув на карту Псковщины, легко заметить, что армия князя А.В. Ростовского, передвинувшись с позиции у Великих Лук к позиции у Вороноча, должна была совершить стремительный более чем 100-километровый марш. Встав здесь, Александр Владимирович загородил неприятелю дорогу на Псков. Вместе с тем он находился примерно в 30–35 км от осажденной Опочки, то есть всего на расстоянии одного дня конного пути, а значит, мог своевременно посылать ей подмогу или же атаковать всей мощью своих полков.
Для гетмана Острожского такая позиция русского полевого соединения таила серьезную угрозу: литовцев могли обойти с востока и отрезать от главной операционной базы  Полоцка. Собственно, это уже и начали делать Ляцкий с Оболенским. Очевидно, весь расчет гетмана строился на том, что Опочка падет чрезвычайно быстро. Тогда великолукская армия не успеет закрыть дорогу на Псков, да и ударить в тыл тоже не успеет. Возможно, удастся продолжить успешное наступление, захватить иные населенные пункты, укрепиться  если действовать быстро. В псковском летописании содержится краткое известие, согласно которому Острожский отправлял отряды под Вороноч, Вельё и Красный, видимо планируя в перспективе взять эти малые "городки". Но под Опочкой литовцев остановили капитально, Ростовский успел взять северное направление под контроль, и гетман не стал рисковать: отвел потрепанную армию, пока она оставалась управляемой.
Таким образом, насколько опочецкий наместник В.М. Салтыков с гарнизоном "перестояли" Острожского, превзошли его войско в мужестве, настолько же князь А.В. Ростовский переиграл гетмана с литовцами в маневрировании.
При штурме города одни только вражеские наемники потеряли около 1500 бойцов убитыми и ранеными. А по данным русского пленника Тимофея Рупосова, сбежавшего от литовцев, предварительно получив у них сведения о битве за Опочку, неприятелю за все время операции на Псковщине нанесли урон в пять тысяч убитыми, ранеными и пленными. По словам того же Т.Рупосова, король Сигизмунд I с досадой называл Опочку "бесовой деревней".
Даже авторы польских хроник, весьма не расположенные к Московскому государству, признавали: под Опочкой, особенно во время штурма, королевское войско понесло тяжелые потери. Так, Мартин Бельский сообщает: стреляя по атакующим воинам и сбрасывая на них бревна, русские многих убили. Камнем, брошенным из крепости, был смертельно ранен знатный шляхтич Анджей Боратынский герба Корчак, впоследствии скончавшийся от раны в Вильно. Мачей Стрыйковский, последовательный недоброжелатель Москвы, признавал: немало чешских наемников легло тогда у стен Опочки, пораженных стрельбой, а также каменьями и колодами, летевшими сверху.
Потери, потери, потери... И все напрасно.
Императорский посол считал, что поражение под Опочкой разрушило все планы польского короля на достойный мир с Россией. Вот его объяснение: "После того как войско польского короля ничего не добилось под Опочкой,  а рассчитывалось, что если эта крепость будет захвачена, то можно будет достичь более выгодного мира,  великий князь* сделался высокомерен, не захотел принять мира на равных условиях"**.
Блестящая победа под Опочкой имела и другое значение: со времен взятия Смоленска в 1514 году русская армия не имела крупных боевых достижений. На вражеский успех под Оршей долгое время не удавалось ответить ничем значительным. И вот  новый боевой триумф, вражеская армия с тяжелыми потерями отступает от стен незначительного русского городка. На воевод и рядовых воинов, вот уже пять лет сражавшихся с литовцами за государя Василия III, Опочка должна была произвести ободряющее воздействие: дан ответ за Оршу!

* * *

Итоги военной деятельности этого незаурядного военачальника поражают воображение. За четверть века он побывал на всех фронтах Московского государства, принял участие более чем в двух десятках боевых выходов, притом около половины операций он возглавлял! Это значит, что князя А.В. Ростовского использовали на ратном поле с необыкновенной интенсивностью как Иван III, так и Василий III. Ему доверяли, его бросали на "критические" направления боевых действий, его держали на первых ролях. И он побеждал. Александр Владимирович занимает выдающееся место даже в галерее "железных волков" Ивана III  блестящих полководцев, коими столь богато было время рождения Московской державы.
Он достоин самого почтительного отношения со стороны русских людей, которым дорога боевая слава нашего Отечества.

________________________________________
[1] Летописный свод 1518 года // Полное собрание русских летописей. Т. 28: Летописный свод 1497 года. Летописный свод 1518 года. М.; Л., 1963. С. 335; Полное собрание русских летописей. Т. 8: Продолжение летописи по Воскресенскому списку. СПб., 1859. С. 240–241.
[2] Герберштейн С. Московия. М., 2007. С. 388, 390; Лобин А.Н. Битва под Оршей 8 сентября 1514 года. СПб., 2011. С. 193.
[3] Ныне Воронич или Воронач  городище и деревня в Псковской области.
[4] Бряславль или Брясловль  ныне город Браслав Полоцкой области в Белоруссии; находится северо-западнее Полоцка.