В этом году исполняется сто лет революции 1917 года, которая началась в феврале, когда в результате заговора, во время тяжелейшей войны, на пороге победы русского оружия, был свергнут с престола император Николай II. Это было не просто свержение конкретного царя, а уничтожение вековой русской монархии, стержня Российской государственности, гаранта ее независимости. Именно тогда начался губительный распад русской идентичности, того, что Леонид Петрович Решетников точно определил как цивилизационный код русской нации. Об этом прекрасно писал наш великий мыслитель Иван Александрович Ильин: "Революция есть катастрофа в истории России, величайшее государственно-политиче- ское и национально-духовное крушение".
Безбожие — вот главное последствие революции, а оно, по словам Ильина, "разлагает в человеческой душе все священные основы жизни: веру, совесть, честь, верность, любовь к Отечеству. Правопорядок гибнет. Государство переживает крушение. Народ обрекается на унижение, муку и вымирание". В течение 70 лет мы жили в государстве, в котором основой была безбожная идеология.
Все подвиги нашего народа советского периода, особенно победа в Великой Отечественной войне, были совершены вопреки революционной идеологии, то есть вопреки безбожию. В основе народного подвига лежали, может быть не всегда осознаваемые таковыми, христианские принципы сострадания, жертвенности, любви, готовность "положить душу за други своя". Эти качества полностью противоречат идеологии революции, которая, наоборот, требует жесткости, насилия и ненависти. Великий русский поэт Федор Иванович Тютчев указывал, что Россия и революция несовместимы: "Между ними никакие переговоры, никакие трактаты невозможны; существование одной из них равносильно смерти другой! От исхода борьбы, возникшей между ними, величайшей борьбы, какой когда-либо мир был свидетелем, зависит на многие века вся политическая и религиозная будущность человечества".
Но как революция смогла победить Россию в 1917 году? Как могло случиться, что генерал-адъютанты его величества смогли во время тяжелейшей войны нанести удар в спину своему государю? Каким образом российский крупный капитал, всем обязанный царской власти, оказался в стане ее врагов? Как могло случиться, что почти все члены Святейшего синода не высказали никакой поддержки свергнутому божьему помазаннику? Как могло случиться, что подавляющая часть общества отреагировала на это свержение либо трусливым молчанием, либо равнодушием, либо прямой поддержкой изменников? Ведь фраза императора Николая II, записанная им в дневнике от 2 марта 1917 года: "кругом измена и трусость, и обман", — была не метафорой, не криком отчаяния, а ясной и точной формулировкой того, что происходило в России.
Документальные источники убедительно свидетельствуют, что в течение 1916-го — начале 1917 года ни в Петрограде, ни в Москве не было ни одной сколько-нибудь серьезной организации, способной и готовой осуществить революцию. Всего за месяц до февральского переворота, 9 января 1917 года, находящийся в эмиграции Ленин писал: "Мы, старики, может быть, не доживем до решающих битв этой грядущей революции". Несостоятельной представляется мысль о том, что февральский переворот стал следствием "стихийного выступления масс". Сегодня на примере целого ряда "бархатных", "цветных" и "цветочных" революций особенно становится понятно, что никакой государственный переворот, никакая революция не могут происходить стихийно, сами по себе. Революции побеждают не в результате "стихийного" бунта, а становятся результатом деятельности мощной организации, влиятельных сторонников и, главное, большого количества денег. Все эти составляющие мы видим на примере февральского переворота.
Сегодня до сих пор можно слышать о том, что, дескать, революция произошла из-за ошибок императора Николая II. Это утверждение, на наш взгляд, в корне неверно, что, конечно, не означает того, что государь, как любой человек, не совершал ошибок. Другой вопрос, насколько судьбоносными они были для страны и являлись ли причинами глобальной катастрофы 1917 года? На этот вопрос точно отвечал видный общественный и государственный деятель Николай Алексеевич Павлов: "Не будем утверждать, что государь обладал непреклонной волей. Были случаи, когда он мог — и не проявлял ее. В ущерб или на пользу стране были эти случаи уклонения от воли — подлежит обсуждению. Но не эти случаи были роковыми для страны. На них, как и на некоторых ошибках в цепи событий, останавливаться нельзя. Бесспорно одно: в главнейших вопросах судьбы страны — государь во все время, и до последнего часа, проявил громадное напряжение характера, выдержку и волю не уступающего царских прав и не поступающихся царской честью и достоинством своей родины государя. Больше того, лишь он, русский царь, остался до последней минуты один непоколебимо верным присяге России и за нее безропотно, не склонил, а сложил голову".
Большинство коренных проблем и неудач Российской империи начала ХХ века, которые относят к "ошибкам" и "недостаткам" Николая II, являются на самом деле проявлениями смертельной болезни, поразившей русскую государственность. Это признавали даже противники монархии. Так, либеральный публицист Дмитрий Владимирович Философов писал: "Заключить из всего произошедшего, что Николай II должен нести ответственность за настоящий хаос, значило бы вынести ему несправедливый приговор. Он не виноват в смертельном кризисе своей империи. Эта империя была больна уже тогда, когда он ее унаследовал".
Впрочем, одну большую ошибку государь допустил точно: он не мог до конца представить, каких размеров предательство и равнодушие стали основой не только его ближайшего окружения, не только оппозиции и революционеров, но и широких слоев разных сословий. Можно ли государя винить в этой ошибке? Можно ли винить отца, до конца не верящего в то, что родной сын может его ограбить? Можно ли осудить хозяина дома, трижды посылавшего к злым виноградарям своих слуг и даже возлюбленного сына, до конца не веря, что они осмелятся его убить? Измена не просчитывается ни одним гением. И.Л. Солоневич писал: "Кинжал Брута не мог предусмотреть даже Цезарь. Святой Елены не предусмотрел Наполеон. А были — “великие люди”".
Нам представляется, что вместо того, чтобы выискивать ошибки государя, следует сосредоточиться над теми задачами, которые перед ним ставила история, выяснить, как он эти задачи решал и что ему удалось. При Николае II было осуществлено в общей сложности реформ больше, чем при Петре Великом и Александре II. Причем реформ великих, коренных, судьбоносных. Но эти преобразования закончились крушением в феврале 1917 года не потому, что царь был "слабым", и не потому, что наши внешние враги были сильнее, а потому что общество наше в своем большинстве уже не верило в Бога и не желало служить ни царю, ни России. Н.А. Павлов писал в 1927 году: "Не умея оценить этого государя, ни использовать опыта истории, ни содействовать власти, ни ценить блага владеть такой страной — своей ленью, легкомыслием и ропотом глухого недовольства и бессмысленных исканий общества — современное поколение нации пришло к 1917 году".
Объективный вывод, который следует из опыта реформ Николая II, неумолимо свидетельствует, что модернизацию страны можно успешно проводить без миллионных жертв, без ГУЛагов и Соловков, без коллективизаций и "чрезвычаек", а сила и воля государственного деятеля, его величие заключаются не в количестве убитых при этих реформах людей, а в народосбережении, что и происходило в царствование императора Николая II, когда за двадцать довоенных лет население империи выросло на 55 млн человек. Именно при Николае II были запрограммированы, спроектированы, начаты или осуществлены почти все "великие стройки" коммунизма: электрификация всей страны, освоение Дальнего Востока, детские сады, участковые врачи, родильные дома, ночлежки для бездомных, борьба с безграмотностью, начальное образование. Выяснится, что во время Первой мировой войны, при "слабом" царе, враг был остановлен в Польше и Прибалтике, а не под Москвой и Петроградом, как это будет в 1941 году, при "сильном" вожде.
Николай II знал и любил Россию — организаторы революции ее совершенно не знали, а потому и не любили. Ильин утверждал: "Русская революция подготовлялась на протяжении десятилетий — людьми сильной воли, но скудного политического разумения и доктринерской близорукости. Эти люди, по словам Достоевского, ничего не понимали в России, не видели ее своеобразия и ее национальных задач. Они решили политически изнасиловать ее по схемам Западной Европы, “идеями” которой они, как голодные дети, объелись и подавились".
Февральский переворот имеет, на наш взгляд, две главные причины: внешнюю и внутреннюю.
Внешняя заключается в следующем:
— в неотвратимости победы Российской империи в Первой мировой войне и в связи с этим заинтересованность влиятельных политических, финансовых, промышленных кругов Запада в ее уничтожении как опасного конкурента;
— в неспособности западных союзников помешать России овладеть черноморскими проливами и Константинополем;
— в стремлении трансатлантического капитала подчинить себе русский рынок и сырьевые ресурсы.
Отсюда происходила политическая и финансовая поддержка революции вышеназванными силами Запада.
К внутренним причинам следует отнести:
— стремления как либерально-кадетской оппозиции, так и революционных сил захватить власть в стране;
— недовольство крупного промышленного капитала установлением контроля за его деятельностью со стороны императорского правительства, отсюда стремление капитала занять главенствующую роль в управлении государством;
— непримиримая вражда в отношении самодержавной монархии со стороны революционного подполья;
— мощная поддержка заговорщиков со стороны влиятельных общественных, думских, политических, промышленных и военных деятелей.
Непонимание того факта, что изменившие царю великие князья, епископы, генералы, штабные офицеры, аристократы обрекли этой изменой себя и страну на катастрофу, делает невозможным понимание ни истоков большевизма, ни поражения белых в Гражданской войне, ни красного террора, ни репрессий 30-х годов, ни Великой Отечественной войны, ни проблем сегодняшнего дня.
Сегодня Россия, в который раз, является главной преградой на пути "нового мирового порядка", который стремится к переформатированию человека, уничтожению в нем Божьего образа, превращению его в двуногое животное, лишенное национальной и религиозной идентификации, семьи, традиции, даже пола. Все нравственно и национально ориентированные силы Запада и Востока с надеждой смотрят на Россию и на президента Путина, видя в них именно ту силу, которая противостоит этой безумной идеологии. Но мало кто задумывается сегодня, что западный "новый мировой порядок" есть продукт все той же силы, которая в 1917 году привила России разрушительные безбожные идеи и сыграла видную роль в революции февралистов и большевиков.
От сегодняшней правильной оценки революции 1917 года зависит выполнение нашей удерживающей миссии, зависит и будущее нашего государства. Вопрос стоит со всей ясностью и прямотой: либо мы осуждаем революцию как способ решения любых проблем, либо признаем — и тогда обречены на ее повторение. Не получится чтить одних революционеров и террористов и осуждать других. Продолжение толерантного, тем более положительного, отношения к декабристам, народовольцам, эсеровщине, февралистам и большевикам неминуемо приведет к толерантному отношению к Болотной площади и Майдану. Как не бывает хороших и плохих террористов, так не бывает хороших и плохих революций. Революция всегда есть величайшее зло, бунт против Бога и человека, против нашей с вами Родины, нашего народа, против будущего наших детей и внуков. Это и есть главный урок, который мы можем вынести из Февраля и Октября 1917 года.