Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

ВЛАДИМИР МОЛЧАНОВ


ЛИТЕРАТУРНЫЕ БАЙКИ


ПОЕЗД — ХОРОШО, А "ЖИГУЛИ" — ЛУЧШЕ!

Гавриил Николаевич Троепольский, автор всемирно известной повести "Белый Бим — Черное ухо", и в преклонном возрасте любил водить автомобиль.
И вот однажды понадобилось ему поехать в Москву по литературным делам. Приходит он в писательскую организацию:
— Вот в Москву хочу на своих "Жигулях" поехать. Никому не надо? Попутчиков ищу, кто бы компанию составил, чтоб ехать было веселее.
Виктор Михайлович Попов, тогдашний председатель Воронежской писатель¬ской организации, сказал ему, как бы советуя:
— Тяжело ведь, Гавриил Николаевич, в Вашем возрасте за рулем. Расстояние-то немалое. Да и небезопасное это дело… Поехали бы Вы поездом… Надежнее…
— Понимаешь, Витя, — возразил ему Троепольский. — Я в вагоне никогда не могу уснуть.
— А за рулем Вы разве спите? — удивился Попов.
С доводами и советами Виктора Михайловича Троепольский согласился, но в Москву все же поехал на своих "Жигулях".


АВТОГРАФ ЛЕНИНА

На творческих встречах после выступлений к писателям часто подходят слушатели и просят их поставить автографы на их книгах, в записных книжках, на открытках или даже просто на листках бумаги.
После одной из таких наших встреч, к воронежскому поэту Виктору Полякову подошла женщина с брошюрой В.И. Ленина и на полном серьезе попросила Виктора Михайловича оставить на ней свой автограф.
Виктор Михайлович вопросительно посмотрел на нее: уж не шутка ль это? Нет, женщина не шутила. Тогда он, спросив, как ее зовут, размашисто написал: "Анне Сергеевне на добрую память… И — расписался: "В.Ульянов (Ленин)".


ЭТИКЕТКА С АВТОГРАФОМ

Из Москвы в Воронеж приехал известный поэт Анатолий Владимирович Жигулин. Время было летнее и потому его приезд было решено отметить на берегу реки Воронеж. Решили — сделали!
Впятером: Анатолий Жигулин, воронежские поэты Виктор Поляков, Павел Мелехин, Евгений Поликутин и я, затарившись, пришли на берег реки, недалеко от Чернавского моста. Расположились. И вдруг Анатолий Владимирович говорит нам:
— Ребята, я хочу попросить вас, пока мы все в "форме", оставить на память мне свои автографы.
— Какие проблемы?! — ответили мы дружно.
— Да дело в том, — несколько смущенно продолжил Жигулин, — что я коллекционирую автографы на бутылочных этикетках.
В целях экономии, было решено расписаться всем на "чекушке".
На берегу сидели мы долго. Досиделись до того, что только "чекушка" с нашими автографами на этикетке и осталась невыпитой. На наши уговоры оприходовать ее, Анатолий Владимирович не соглашался: мол, такой редкий коллекционный экспонат жаль терять.
Выход из положения нашел, как всегда, Мелехин:
— Мы давайте этикетку с автографами отклеим, а водку выпьем. А Вы, Анатолий Владимирович, в Москве купите "чекушку" и приклейте на нее эту этикетку с нашими автографами. И везти легче, и автографы на месте…
Все, в том числе и Жигулин, очень обрадовались находчивости Павла.


БРЮКИ ПОД АРЕСТОМ

После дружеской встречи на берегу реки Воронеж, поэт Анатолий Жигулин, приехавший из Москвы погостить у матери, не появлялся в писательской организации несколько дней подряд. Когда же, наконец, объявился, мы к нему:
— Анатолий Владимирович, что случилось? Куда Вы запропастились?
— Да понимаете, тут такое дело получилось, — смущенно сказал Жигулин. — Мы же тогда с вами немного увлеклись, а мать очень после волновалась за мое здоровье. И чтобы не повторилось подобное, она "арестовала" мои брюки — спрятала их в шифоньер, замкнула его и забрала ключи. Я знаю, что задняя стенка шифоньера не прибита полностью. Брюки, конечно, достать можно было, но мне очень уж не хотелось мать огорчать…


СЕСТРА ТАЛАНТА

В издательстве "Молодая гвардия" поэту Павлу Мелехину дали на рецензию рукопись стихотворений поэтессы Пановой. Стихи Мелехину не понравились. Текст его рецензии был предельно коротким и лаконичным "Пановой: пиши по новой…"


ФИОЛЕТОВЫЙ БОРЩ

Поэт Василий Лиманский, родившийся в селе Вознесенском Таловского района Воронежской области и воспитывавшийся в семи детдомах — закоренелый холостяк. Ему уже за пятьдесят, а он еще ни разу не женился. Но глядя на него, никогда не подумаешь, что живет он без жены: всегда прибранный, аккуратный. И в квартире у него чисто, уютно, и круглый год на столе цветы стоят. Стирает себе он сам, квартиру убирает сам, готовит себе тоже сам.
И вот однажды решил Василий Иванович борщом полакомиться. Пошел на рынок, купил мяса, свеклу, морковку… Словом, все, что надо… А вот капусты белокочанной на тот момент на рынке не оказалось — разобрали. Он подумал-подумал и купил кочан синей капусты. С ней-то и сварил борщ. Что было дальше, Василий Иванович рассказывает так:
— Прихожу вечером с работы. Умылся, переоделся… Борщ подогрел. Наливаю в тарелку и понять ничего не могу: он весь сине-фиолетовый, как чернила. Аж смотреть страшно, не то что есть. Что же делать? Голод не тетка, есть-то после работы хочется! Я подумал-подумал, а потом свет выключил и — съел!..


НЕ ПОНЯЛИ ЮМОРА

По Воронежу прошел слух, что два приятеля-писателя, Владимир Котенко и Аркадий Давидович, соавторы одной книги сатиры и юмора, поссорились.
Слухи эти вскоре подтвердились. А причиной их размолвки было решение приемной комиссии Союза писателей РСФСР.
Когда из Воронежской писательской организации пришло ходатайство о приеме их в члены Союза писателей по совместной книге, то комиссия почему-то решила: Котенко в Союз писателей принять, а Давидовичу в приеме отказать.
Шутки этой писатели-юмористы не поняли и после этого писать по-прежнему совместно веселые книги не могли, и их творческий тандем распался навсегда.


ДВА "ДУБА"

Впервые с воронежским поэтом Виктором Панкратовым встретились мы в белгородской гостинице "Центральная". Разговорились о стихах, о публикациях.
— Свое первое стихотворение опубликовал я в родной рамонской районке, — сказал мне Виктор Федорович, — называлось оно "Дуб".
— Удивительное совпадение, — поразился я. — Мое первое стихотворение было опубликовано в Шебекинской районной газете и тоже называлось "Дуб".
— Ну, вот нас два "дуба" и собралось, — угрюмо пошутил Панкратов.


НЕ БЫЛО БЫ СЧАСТЬЯ…

Воронежский радиожурналист Виктор Филин приехал в командировку в село. То ли село ему не понравилось, то ли в хозяйстве дела шли неважнецки, то ли приняли его не совсем гостеприимно, но разобиделся он на всех и в присутствии колхозников распалял руководство колхоза:
— Да я такое про вас расскажу, такое расскажу… Вот услышите по радио…
Одна старушка слушала его слушала, а потом не выдержала и сказала:
— Ну что ты, милай, расшумелся-то?! Ничо мы и не услышим, че ты расскажешь. У нас ить в деревне-то радива нетути и не былу…


СИЛА СЛОВА

Поэт Павел Мелехин и жена поэта-белгородца, актриса театра кукол, Нина Данилова, застряли в лифте. Что ж, такое, увы, случается. Чтобы как-то скоротать и скрасить время в ожидании слесарей-ремонтников, они стали рассказывать друг другу различные смешные анекдоты и веселые истории.
Вызволили их из лифта долгожданные горе-ремонтники часа через полтора — не раньше.
Выйдя из лифта "на свободу", Нина Емельяновна набросилась на них:
— Почему вас так долго не было?
А те смущенно в ответ:
— Да мы давно приехали. Просто так интересно было, что мы заслушались.


ВОЗРАЗИТЬ НЕЧЕГО

Тот, кто знает поэта Василия Лиманского, может подтвердить, что на его светлой талантливой голове практически нет волос.
Однажды я позвонил ему и пригласил, как члена ревизионной комиссии, на заседание правления нашей писательской организации. До начала этого заседания было еще больше трех часов. А добираться Василию Ивановичу от дома до Союза писателей максимум полчаса.
— Не приду, — твердо сказал Лиманский. — Я только что помыл голову и не успею ее высушить.
Ну что я мог ему на это возразить?!


НОВОГОДНЯЯ НЕДОСТУПНОСТЬ

В первый день Нового года позвонил на квартиру белгородскому писателю Виктору Ивановичу Белову.
Трубку подняла его жена Виктория Михайловна. Услышав мой голос, она сказала, не здороваясь:
— Он сейчас недоступен…
И положила трубку.


ИГРА "ВСЛЕПУЮ", ИЛИ ДОИГРАЛИСЬ

Поэты-белгородцы Михаил Кулижников, Валерий Игин, выпускник Воронежского университета, и украинский письменник Виктор Череватенко поехали на рыбалку. За вечерней ухой Череватенко вдруг предложил Игину сыграть партию в шахматы.
— Так у нас же ни шахмат, ни шахматной доски нет, — удивленно сказал Игин.
— А мы давай играть "вслепую": е-2 — е-4 и т.д.
Игин согласился. Но поскольку Витя Череватенко, в отличие от Валеры Игина, который имеет первый разряд по шахматам, играть "вслепую" не мастак, то вскоре у них возник спор по поводу неправильного "хода" конем, который сделал Череватенко.
— Твой, Витя, конь там, откуда ты ходишь, не стоял, и вообще конь так не ходит, — спокойно сказал ему Игин.
— Как не стоял? Как не ходит? — стал горячиться Витя. — Если так, то я откладываю партию до утра.
— Это почему же? — поинтересовался Игин.
— А потому, что темно и ничего не видно, — победоносно ответил Череватенко…

В другой раз Валерий Игин и Виктор Череватенко весь вечер и полночи у Игина дома до одурения играли в шахматы. И доигрались до того, что после очередного Витиного хода, Игин с удивленным возмущением воскликнул:
— Витя, а ты почему это ходишь моим слоном?!
На что Витя недоуменно спросил его:
— А ты, Валера, какими играешь — белыми или черными?


СТИХИ ПОМОГЛИ

На вступительных экзаменах на отделение журналистики Воронежского государственного университета по немецкому языку мне поставили двойку. Такая же участь постигла и Витю Шаметько, моего будущего сокурсника. После такого провала мы с Витей сразу же, расстроенные, ринулись в приемную комиссию забирать свои документы. Но там нам сказали, что документы мы сможем забрать дня через три, или же нам их вышлют позже по почте домой. Мы решили подождать и забрать их сами. И ушли восвояси на квартиру, где мы жили во время вступительных экзаменов. Три дня и три ночи печалились мы с Витей, пока не родились у меня рифмованные строчки по поводу нашего сокрушительного провала. Написалось прошение в стихах в приемную комиссию Воронежского госуниверситета. Вот оно:

Я — литсотрудник на полставки,
Забыл все русские приставки,
К тому ж признаюсь, ВГУ, —
В немецком тоже ни гу-гу!
Но я не бездарь, не тупица,
Судите сами — вам видней,
Мне только жаль, что все частицы
Необходимее корней.
Прошу представить мое горе
И научить спрягать глаголы.
Скажу без зависти и лести:
Мечтал я журналистом слыть,
Но я не знал, что на немецком
С народом надо говорить.
Жду с нетерпением решенья
Приемкомиссии родной.
Примите к сведенью прошенье —
Не обойдите стороной…

С этими рифмами, перепечатанными на машинке, и пришли мы в назначенный день за своими документами.
Когда я продекламировал это, девчонки, наверное, старшекурсницы, выдававшие всем "провалившимся" абитуриентам документы, и смеялись, и сочувствовали нам. На этом бы все и закончилось. Но на наше счастье в этот момент в приемную комиссию зашла целая преподавательская свита во главе, как после выяснилось, с проректором университета и деканом филфака.
— Что за веселье? — удивились они.
— Да вот ребята веселые попались. "Провалили" вступительные экзамены, стихи по этому поводу написали и принесли нам на память, — стушевались девчонки.
— Что за стихи? — строго взял листок проректор и пробежал по нему глазами.
Потом посмотрел на нас с Витей:
— А ну, выйдите пока…
Вскоре нас пригласили… Словом, нам разрешили пересдать иностранный язык и мы были приняты в университет. Стихи помогли.
Кстати сказать, этот "опыт" поступления в университет сгодился мне и потом, когда я учился в нем. Перед октябрьскими праздниками из деканата поступила команда — всем до одного быть на демонстрации. Кто же по какой-либо причине не может быть, должен написать на имя декана заявление с объяснением причины своего отсутствия. Я написал заявление на имя Полины Андреевны Бороздиной. Выглядело оно так:

По дому очень я тужу,
Пустите в увольненье.
Причины все я укажу
Вам в этом заявленье.
Одежды зимней нету — раз,
Нет денег и ботинок,
А, во-вторых, наполнить рад
Едою я корзины.
Там ждут меня мои друзья,
Любимая встречает,
А, в-третьих… В-третьих, просто я
По мамочке скучаю.
По дому очень я тужу.
Прошение примите.
Я очень, очень Вас прошу —
Ну, сжальтесь, отпустите…

На следующий день меня с лекции вызвали в деканат.
— Прочитала я твое заявление, — сказала, улыбаясь, Полина Андреевна. — Я положу его рядом с тем, которое написал ты при поступлении в университет. А с демонстрации — отпускаю. И от себя даю еще два дня после праздников.
Стихи опять помогли.
…А уполномоченный Литфонда СССР по Воронежской области писатель Игорь Семенович Чемеков позже, когда я ему рассказал все это, каждый раз, встречая меня в Союзе писателей, говорил посетителям:
— Посмотрите на этого молодого человека. Это тот самый, кого с "двойкой" в университет приняли…


"МЫ ОЧЕНЬ ЛЮБИМ КАРТОШКУ…"

У поэта Виктора Белова, родившегося в Воронеже, есть стихотворение, которое начинается так: "Я очень люблю картошку…"
Стихотворение это хорошо известно как в литературных кругах, так и среди читателей, поскольку поэт читает его на всех встречах. Многократно стихотворение это публиковалось в газетах, журналах и книгах.
И вот однажды, в начале сентября, приходит Виктор Иванович в писатель¬скую организацию удрученный, в плохом расположении духа. На вопрос "Что случилось?" он безнадежно махнул рукой и коротко ответил:
— Меня обокрали…
Оказалось, что в тот день он с матерью, женой и сыном поехали на свой садовый участок копать картошку. И каковы же были их разочарование и обида, когда они увидели, что картошку на их огороде уже кто-то выкопал подчистую. А на видном месте воры оставили записку: "Мы тоже очень любим картошку!"


ПЛЕМЯННИК ЕСЕНИНА

Участниками Дней славянской письменности и культуры в Климовичах, в Беларуси, были известный скульптор Вячеслав Клыков, белгородский скульптор и художник Анатолий Шишков и писатель Виктор Белов. Возвращаясь домой, в пути они остановились у колодца попить воды. К ним тут же подошел военный:
— Пройдемте со мной, — скомандовал он.
Несколько обескураженные командирским тоном, они беспрекословно последовали за ним. Зашли в помещение, на столе — карта.
— Вы откуда? — строго спросил полковник.
— Из Белгорода, — за всех ответил Шишков.
Полковник тут же достал бутылку водки, хлеб и банку с грибами.
Выпили… Закусили…
Белов подналег на грибы.
Полковник оказался внучатым племянником Сергея Александровича Есенина. Во всяком случае он представился именно так.
Услышав это, Белов осторожно спросил:
— А Вы стихи случайно не пишете?
Полковник ответил, что грех такой за ним водится.
— Почитайте что-нибудь, — попросил Белов.
Полковник тут же согласился.
Пока племянник Есенина читал свои стихи, Белов за обе щеки уплетал грибы. Насытившись, он отставил банку с грибами… А полковник все продолжал читать. Наконец, он закончил и тут же спросил своих слушателей:
— Ну как?
— Да как, — медленно ответил Белов. — Пока я ел грибы, стихи были хорошие, а когда перестал есть, то стихи кончились…


НЕБЕСНЫЙ ЗЕМЛЕЖИТЕЛЬ

Во время похорон матушки белгородского писателя и журналиста Виктора Белова, Прасковьи Васильевны, из Старого Оскола позвонил поэт Александр Машкара в Союз писателей и спросил меня.
— Молчанов на похоронах у Белова, — ответила ему поэтесса Вера Кобзарь.
Приняв ответ Веры Петровны и поняв его по-своему, Машкара сказал писателям-старооскольцам, что умер… Виктор Белов. Те, недолго думая, собрались и… помянули Виктора Ивановича.
На следующий день, ничего не подозревая об этом, сидим мы с Виктором Ивановичем в Союзе писателей. Раздается междугородный телефонный звонок. Поднимаю трубку — голос писателя-старооскольца Геннадия Степановича Ларковича. Сначала он поговорил о делах писательских, а потом вдруг:
— Да все-то ничего, только вот жаль, что мы потеряли своего товарища…
— Кого потеряли? Какого товарища? — не сразу понял я.
— Как какого? — в свою очередь удивился Ларкович. — Вы же вчера Белова похоронили…
Сообразив, что произошло, я передал трубку Белову, предварительно введя его в курс дела.
— Я тебе, Геннадий Степанович, с того света звоню, — начал свой разговор Белов.
На другом конце провода — молчание.
— Ну что ты молчишь, Геннадий Степанович? Это я, Белов. Расскажите, как же вы там помянули меня.
— Хорошо помянули, — приходя в себя, начал Ларкович. — Все хорошо говорили о тебе. И хоть ты мне рекомендацию в Союз писателей не дал, я тоже говорил о тебе хорошо…
И, успокаивая скорее себя самого, нежели Белова, извинительно добавил:
— Жить теперь тебе сто лет, Виктор Иванович…


ОЦЕНКА ЗА НАХОДЧИВОСТЬ

Поэтесса Елена Неведрова, будучи студенткой Воронежского госуниверситета, сдавала экзамен по русской литературе ХIХ века. Профессор Виктор Александрович Малкин — гроза всех студентов филфака и большой оригинал — решил, как это он часто практиковал со студентами, поставить Лену Неведрову в тупик своим необычным и неожиданным вопросом:
— Лена, скажите мне, пожалуйста, какое время суток было, когда Наташа Ростова приехала к своему дядюшке? Вы, конечно, помните эту известную сцену из романа Льва Николаевича Толстого "Война и мир", когда Наташа танцевала русский танец?
— Утро, — не моргнув глазом, ответила Лена.
— А почему Вы так решили? — удивился профессор.
— Да потому, Виктор Александрович, что я точно помню: по ходу действия романа Льва Николаевича Толстого "Война и мир" на тот момент, когда Наташа Ростова приехала к своему дядюшке, все еще были трезвые…
Профессору ничего не оставалось делать, как поставить в зачетку Неведровой за находчивость — "отлично".


НЕЦЕНЗУРНОЕ УГОЩЕНИЕ

Александр Мищенко, редактируя сборник песен белгородского композитора Вадима Шувалова, в нотном тексте песни на слова Виктора Белова исправил какой-то аккорд. Вадиму Николаевичу такое вмешательство музыкального редактора резко не понравилось и он пожаловался на Мищенко Белову.
Встреча Белова с Мищенко была внезапной, бурной и эмоциональной.
Когда же страсти улеглись, Мищенко с юмором рассказывал мне:
— Из 126 слов Белов тогда сказал мне 89 матов… И… угостил пивом…


КОВАЛИ

Из Воронежа в Белгород для участия в Днях литературы приехали поэты Павел Касаткин и Павел Мелехин.
Случилось так, что за их писательской бригадой, возглавляла которую Наталья Глебовна Овчарова, тогдашний ответственный секретарь Белгородской писательской организации, прислали машину техпомощи.
Как истинные джентльмены, они усадили Наталью Глебовну в кабину, а сами заняли место в будке техпомощи.
Всю дорогу до места выступления из будки доносился стук, грохот и хохот поэтов.
Когда приехали, Наталья Глебовна с удивлением спросила их:
— Ребята, что вы там всю дорогу стучали?
— Мы не стучали, а ковїли, — серьезно ответил Мелехин.
— Как ковїли? Что ковїли? — недоуменно переспросила Овчарова.
— Все ковїли, что было, — подтвердил Касаткин. — Там есть и молот, и наковальня. Если не верите — посмотрите.
Наталья Глебовна расхохоталась, а шофер, подозрительно посмотрев на поэтов, полез в будку посмотреть: не натворили какой-либо беды эти горе-кузнецы?!


НЕЗАМЕНИМЫЙ ЭЛЕМЕНТ

Украинский поэт Виктор Череватенко однажды совершенно неожиданно спросил белгородского писателя Виктора Белова:
— Виктор Иванович, скажите, 79-й элемент таблицы Менделеева — что это?
— Спирт, — не задумываясь, ответил Белов.
— Нет, Виктор Иванович, 79-й элемент — это золото, — уточнил Череватенко.
— Я ж говорил, что спирт, — невозмутимо парировал Белов.


ОТ АВАНСА — ДО ПОЛУЧКИ

Вообще-то поэт Павел Мелехин предпочитал жить на "вольных хлебах". А тут прижало так, что невмоготу. И после переезда из Воронежа в Подмосковье пошел он наниматься на работу в одну из редакций в Мытищах. Как это водится у нас, редактор дал ему журналистское задание. "Экзамен" Мелехин выдержал с блеском и был принят на работу корреспондентом.
Проработав две недели, получил аванс. Перед обедом заходит Павел к редактору и говорит:
— Можно я после обеда немного задержусь? Мне надо в универмаг сходить, носки купить, а то мои совсем прохудились.
Редактор согласно кивнул головой.
…Вернулся в редакцию Мелехин через… восемь месяцев. Зашел к редактору. Тот посмотрел на него и серьезно спросил:
— Ну что, Паша, носки купил?
— Да, купил, — улыбнулся Павел. — И сносить уже успел…
На этот раз Мелехин в редакции продержался до получки…


ПРИЛИЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК,
ИЛИ КОСТЮМ В ПОРТФЕЛЕ


Мой друг по Воронежскому университету поэт Валера Левин всегда и везде ходил со здоровенным портфелем. Я как-то не выдержал и спросил его, что он в нем носит?
На мой нетактичный вопрос Валера охотно и искренне ответил:
— Ты же знаешь, что я давно мечтаю познакомиться с хорошей красивой девушкой, чтобы потом жениться на ней. Представляешь, иду я по Воронежу и — вижу: вот она! Знакомлюсь! А она вдруг приглашает меня к себе домой — с родителями своими познакомить. Как же я пойду в таком будничном виде? А у меня всегда в портфеле, завернутый в целлофановый пакет, мой парадный костюм. Я захожу в укромное местечко, быстро переодеваюсь и к родителям ее прихожу приличным человеком.


ЛЬГОТНАЯ СТРИЖКА

Белгородский поэт Василий Лиманский пошел в парикмахерскую.
— Сколько стоит стрижка? — спросил он с порога парикмахершу.
— Сорок рублей, — привычно ответила она.
— А полголовы?
Парикмахерша подозрительно посмотрела на Лиманского:
— Как это?
— А вот так! — весело ответил Василий Иванович и снял с головы тряпичную кепчонку.
Когда парикмахерша увидела почти полностью лысую голову, она расхохоталась. Но оплату за стрижку скостила всего на … десять рублей.


ВЫРУЧИЛ ПУШКИН

Писатели Виктор Иванович Белов и Михаил Петрович Сорокин, будучи сотрудниками Борисоглебской районной газеты, заговорили о Федоре Михайловиче Достоевском, о его романе "Идиот".
— А я, признаться, не только "Идиота", а вообще Достоевского не читал, — несколько сконфуженно сказал Белов.
— Да как же ты, Белов, можешь быть поэтом, если ты не читал Достоевского?! — возмутился Сорокин.
— По-моему, Пушкин тоже Достоевского не читал, — обрадованно нашелся Белов.


ПОБЕДИТЕЛЬ

Были времена, когда спиртное продавали с одиннадцати дня до семи часов вечера.
Видимо, тогда власти считали, что это самое активное рабочее время больше всего подходит для употребления спиртного.
И вот в Белгород из Воронежа приезжает поэт Павел Мелехин.
А какая ж встреча без застолья, да еще у русских людей?! Тем более у писателей.
Ночевать гость остался у своего друга поэта Игоря Чернухина. На следующий день проснулся он рано. Самочувствие было неважнецким, и Павел немедленно решил "поправить" свое здоровье. Но в доме после вчерашней встречи никакого спиртного не оказалось. Тогда он спросил у Чернухина:
— Игорь, а где у вас здесь ближайший водочный магазин?
— Так ведь до одиннадцати не продают, — несколько сконфуженно, как будто он сочинял эти правительственные постановления, ответил Чернухин.
— Ты расскажи мне — где? — не унимался Мелехин.
Игорь Андреевич рассказал ему — где!
Через несколько минут Павел стоял у прилавка овощного магазина. Бакалейный отдел, естественно, не работал. Вид у Павла был далеко не респектабелен: не выспавшийся, с похмелья, да еще небритый.
— Что Вам надо? — спросила молоденькая продавщица.
— Я — поэт, и мне нужна водка, — ответил он.
— Какой ты поэт? — недоверчиво и уже несколько грубовато "отшила" его продавщица. — Приходи в одиннадцать…
— Посмотрите, вот мой документ, — протянул Павел продавщице свой изрядно потрепанный писательский билет.
— Небось, украл у кого-нибудь? — буркнула та и отошла в сторону.
— А если не верите, тогда я стихи читать буду, — весело сказал Мелехин и приступил к делу.
Тут же вокруг его собралась толпа покупателей. Стихи Мелехина слушателям явно нравились и они даже аплодировали ему.
На шум в торговом зале вышла воинственная заведующая магазином:
— Что здесь происходит?
— Да вот пришел какой-то, говорит, что поэт, стихи вон читает, — ответила перепуганная продавщица.
— А что ему надо? — настороженно поинтересовалась заведующая.
— Просил водку продать, а я ему отказала…
А Павел в это время продолжал читать стихи, собирая вокруг себя все больше и больше слушателей.
Заведующая магазином оценивающим взглядом посмотрела на Мелехина, затем на толпу слушателей и сказала продавщице:
— Продай ему водку и пускай идет с Богом. А то мы с ним горя не оберемся…
Домой к Чернухину Павел Мелехин вернулся победителем.


СЛАВА ТЕБЯ ПОТУШИТ

Поздравляли поэта Василия Лиманского с приемом в Союз писателей. Друже¬ское застолье было шумным, веселым, доброжелательным. Собратья по перу в своих поздравлениях и пожеланиях изощрялись, как могли: кто шутил прозой, кто каламбурил в стихах.
Среди поздравлявших был и супруг поэтессы Людмилы Брагиной, майор внутренней службы, начальник пожарной инспекции УВД Вячеслав Брагин. Когда очередь поздравлять "именинника" дошла до него, Слава встал и безо всяких вы¬крутасов сказал:
— Желаю тебе, Вася, стать известным поэтом и в своем творчестве всегда гореть, а не тлеть!
— Во-во! А Слава тебя потушит, — добавила весело Люда.