Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

Иван ЩЕЛОКОВ


Иван Александрович Щёлоков родился в 1956 году в Воронежской области. Филолог. Поэт, публицист. Автор десяти поэтических книг. Лауреат многих литературных премий, заслуженный работник культуры РФ. В настоящее время — главный редактор литературно-художественного журнала «Подъем», председатель Воронежской региональной общественной организации Союза писателей России.

В САДУ В МЕЖСЕЗОНЬЕ

Старинный сад — заброшенная сотка
Земли, питавшей чудными дарами
Не где-нибудь, в краю глухих селений,
А в двух шагах от улицы центральной,
Где каждый метр земли буквально дышит
Историей Воронежа...
                                            На зависть
Редчайшими представлен сад сортами,
Таких на рынке в наши дни не купишь.
Здесь все в едином торжестве и страсти
Переплелось, срослось и совместилось
В ветвях, сучках, побегах, сухостое;
Здесь сливы, вишни, бузина, шиповник,
И яблони, и груши вместе с вязом
И с кленом, с диким виноградом даже
Миролюбиво устремились к солнцу.
Рассказывают: этот сад ничейный
Сажали вновь в войну, когда изгнали
Из города фашистов в сорок третьем,
За исключеньем трех кавказских сосен:
Их раньше, в девятнадцатом столетье,
Взрастили сами Бунины.
                                                 Вот так-то!
Старинный сад.
Октябрь, покликав ветер
В проулках, с вяза, клена, винограда,
Со слив и вишен, с бузины и яблонь,
С шиповника и груш листву стрясает,
Чтоб все это цветастое убранство,
Устав от бесконечной тяги к солнцу,
Нашло приют в большущей рыхлой куче —
Под соснами кавказскими, к забору.
Старинный сад.
                               Дом Буниных...
                                                              Как странно
Себя здесь ощущать средь запустенья,
Средь окаянных будней межсезонья.
И лишь тропа в густой листве приметна.


* * *

Когда и как я стал не отличимым
От улицы с народом суетливым,
С сосульками, с реформой ЖКХ,
С растерянной улыбкой жениха?
И это — я?! Досадно и обидно!
Моих шагов средь башмаков не видно,
Средь глаз холодных остудился взгляд...
Куда они? На чей спешат парад?
Не думаю, чтоб только из каприза
Душа сосулькой ринулась с карниза.
За ленту, за предел, как за флажки,
Летит душа. Куда? Под башмаки!


* * *

Живу на отшибе. Под боком — дубрава.
Пустынные ветры, как псы при облаве,
В утробе площадки строительной дерзки.
Здесь даже луна над тобою по-зверски
За башенным краном, у лифтовой шахты
Готова к прыжку из заоблачной вахты.
Отшиб — не помойка. И все-таки страшно,
Как в детстве, как в боли, как в жизни вчерашней.
Залетошний желудь с макушки сорвется —
Растяжкою сердце от звука замкнется,
Как будто за ближним оврагом замшелым
Пространство простерто кавказским ущельем.
И птицею сердце порхнет за сторожку,
Чтоб в темени гулкой разбиться в лепешку.
Отшиб — не тюрьма, лишь уклад, ожиданье,
Надежда, что будет достроено зданье,
Где сам ты — конструкций живая частица,
Как в этой недальней дубраве синица.
Живу на отшибе у рая, у ада —
На бывших делянках учебного сада,
Где в пояс бурьян, корневищ терриконы
И где в котлованах осколки, патроны
Минувшей войны и растраченной славы.
Нет вечного даже в масштабах державы!
Лишь сторож на вверенном службой объекте
Хозяйски приносит собакам объедки
И курит ночами, и дверь нараспашку:
Ему наплевать на любую растяжку!


* * *

— Покурим! Покурим! Покурим!
А слышу: — По коням! По коням!
Живем на Руси — бедокурим,
Лишая друг друга покоя.
Вот век проскочили — и что же!
Другой под копытом — а, черт с ним!
— Покурим? — вдруг кто-то предложит.
— По коням! — аукнется черство.


УХА

— Эй, на барже! Швартуйся до кучи, пора:
Подоспела уха у ночного костра.
Красноперка, подлещик, стерлядка с ладонь,
Два ерша с пескарями, карась да чехонь...
Свежим варевом досыта брюхо набьем
И опять — кто куда богоданным путем.
— Благодарствуем, братья! Ушицы такой
Отродясь не хлебали за милый покой.
Не с руки нам, чтоб миром пиры пировать,
Где попало швартовы на берег кидать.
Видно, в разные стороны вышли пути,
Среди них нам друг дружку никак не найти.


* * *

Лупоглазые дни мои, сущие,
Среди знойных и стылых погод
С неба в пригоршнях солнце несущие,
Не наскучило ль так круглый год?!
Бесполезная, злая, нелепая
Жажда жертвенности невпопад.
Солнца хватит на всех!
Только в небо пусть
Ходят сами за ним и назад.
Все жующее, пьющее, лгущее
Самое выбирало стезю,
Где от сущего даже грядущее
В прошлом прятало душу свою.


* * *

Как все в этом мире бывает случайно!
Случайно признанье, случайно презренье,
Внезапной любви закипающий чайник
Вприкуску с клубничным на блюдце вареньем...
Случаен твой взгляд и намеки на возраст.
И сердце стыдится возможных предательств.
И нервы пылают, как высохший хворост,
Попутав в свиданьях тревогу и радость.
Напрасно себя извожу и итожу:
Страшнее, чем годы, мгновенья нас рушат.
Случайно эпоха впиталась мне в кожу
И вряд ли случайно захочет наружу.


ЗАМОК ИЗ ПЕСКА

Смастерил я чудный замок
Из песка.
Водрузил на башню знамя
В два вершка.
Я не спал четыре ночи
И пять дней,
Весь песок переворочал
До корней.
От восторга даже выпил
За успех.
На дверях повесил вымпел:
«Вход для всех!»
Я проделал в окнах щелки
Для зари
И на память замок щелкнул
Раза три.
Для архива, для потомков,
Кто — в Кремле.
Для блуждающих с котомкой
По Земле.
Не пройдите, загляните.
Вход — для всех!
Добрым словом помяните
Мой успех.
Я старался очень-очень
Для людей.
Я не спал четыре ночи
И пять дней.
На шестой — с грозою страшной
Дождь, резвясь,
Знамя смыл с высокой башни,
Плюхнув в грязь.
Где ж мой замок, окна, двери?!.
Все во мгле...
Крах один у всех империй
На Земле.


* * *

Непременно с тобою мы выпьем,
А на чьем дне рожденья — не важно.
Был бы повод ко времени выбран,
Тосты — к месту на фоне пейзажа.
А о чем еще думать нам, если
Мы оставили с возрастом ясли,
Над которыми образ небесный
Проступает звездою неясной?
Время ждет возвращенья мессии.
Остальное — обман и лукавство.
Как желательно, чтобы в Россию
Он явился на Вечное Царство...
Лучший повод, конечно, рожденье.
Воскрешенье не в нашенской воле.
Жизнь — великое Божье творенье
В лабиринтах планетной юдоли.
Ждать до завтра бессмысленно долго.
Дней рождений по кругу десятки.
Только — нынче! А завтра — на Волгу.
Там — друзья. И уха со стерлядкой.