Перекличка поэтов

Тебе,
  царице
северной
  сей
державы,
  дерзну ли хвалу
вознести после стольких
  величия полных певцов,
уже до меня все награды,
  всю славу себе стяжавших?
    Ни перстней, ни табакерок,
      усыпанных алмазами, не жду!
    Легко воспевать и выгодно
      живых, сребра и злата от них,
    высоких чинов и званий взыскуя,
      верный доход сулящих владельцу
    имений, и прочих благ и стяжаний,
      устойчивых и непреложных! Любой
    певец о том помышляет с надеждой
      тайной иль явной, но обоснованной.
        Суд над правителями посмертный
          вершат беспристрастные летописцы,
        дабы все по своим расставить местам
          и должное всем воздать:
        кто выспрь возлетел воздушным шаром,
          кому упасть случилось ниже некуда,
        чья кровь пролилась безвинно, чей сдавленный
          в горле затих крик, на свободу так и не вырвавшись,
        лепет любовный кого за ступенью ступень
          по шаткой лестнице взомчал до верху самого,
            откуда весь мир, возможный и зримый
              как на ладони зерно конопляное видится,
            о ком сперва безмолвствовать, потом рассказывать
              повелено было на каждом углу, наоборот ли,
            переставив наречия временные. Лиц и событий
              истинная соразмерность при помощи
            увеличительных и уменьшительных стекол
              выявляется всенепременно. Мне же,
            не летописцу, но певцу позднорожденному,
              по созвучию научившемуся слова подбирать
                и по мере укладывать, строй и порядок, предписанный
                  сводом правил неколебимых, безжалостно и хладнокровно
                разрушающему, ради создания и утверждения новых,
                  свой приговор выносить издалека не пристало. В защиту
                повелительницы премудрой части моря и суши той,
                  от которой и нынешний сколок иль клок, после всех переделов
                оставшийся, зрится немыслимым и восприятия чувственного
                  за гранью находящимся, немстительной ко врагам быть желавшей,
                справедливой ко подданным и милостивой, насколько возможно,
                  здесь и сейчас воздвигается, Екатерина! речь непредвзятая мной.
                    О могущественная владычица, окруженная сонмом великолепных
                      мужей и жен, заставивших трубы и лиры согласно звучать повсюду,
                    ибо только достойным достойные служат честно! Се непроглоченный
                      львом пучинным в лесу щегловитом, се луне надломивший рога, се хищных
                    птиц всех мастей ощипыватель догола, се мира заключитель долгожданного,
                      се бесстрашный по лужам соленым ходок, се счастливый разитель во бранном
                    поле и на ложе, се державной реки воспитатель, се расплодительница мысленных
                      стад и чувственных стай, се деяний свершенных и подвигов отдаленным потомкам
                    возвеститель правдивый в творениях стройных, премудрый свидетель и соучастник
                      великих событий, поскольку вне таковых речетворческий дар не вполне раскрывается.
                        Ничтожен пиит, коль на долю его прозябание выпало при бездарных и недальновидных
                          властителях, окруженных алчной сворою и ненасытной. Что ему остается? Дышать
                        равномерно дыханием прежде дышавших и с тихой тоскою смотреть обреченно
                          на искаженное отражение памятника твоего, самодержица, в мутном
                        декабрьском зерцале, поразительно напоминающем рваными
                          очертаниями своими нечто знакомое с детства: карту ль,
                        на которую ставить нельзя, медведицу ли большую,
                          семизвездием блещущую бесстрастно
                        сквозь пространство
                          и время.