Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

Александр СУВОРОВ


Александр Естиславович Суворов родился в 1965 году в Казани. Окончил Литературный институт им. А.М. Горького и аспирантуру. Поэт, прозаик, литературовед. Лауреат премии журнала "Москва" за 2007 год. Член Союза писателей России. Живет в Москве.


Следы на снегу


* * *

Вот осенью холодной, запоздалой
Примерз листок, прибившийся к окну, —
Так образ твой глядит со всех вокзалов,
Так раньше провожали на войну.
Она грядет зимой оцепенелой,
Треск веток в раскаленной той печи,
И лишь слеза щекой холодной, белой
Мне сердце остудит и облегчит.
Гори ж, огонь, свети, мы знаем оба,
Что наши чувства нежные прочней.
Как говорили, вместе мы до гроба,
И нас развяжет лишь последний день.
Какую же войну ты мне готовишь,
Какую провожаешь тишину?
Неправда, ты мой взгляд упорно ловишь,
А я люблю тебя, тебя одну.
Так не ходи печально на дорогу,
Не провожай спешащих поездов:
Меня там нет, чужой судьбы не трогай
И не ищи в беспамятстве следов.


* * *

Когда откроются мне жизни письмена
И станут братьями мне солнце и луна,
Тогда я стану ночевать в гробах,
И скажут близкие: такая уж судьба.
И некогда мне близкие друзья
Начнут злословить, что так жить нельзя.
А я возьму и стану вольно жить
И сам свою судьбу вершить.
Я положу начало миражу
И горскому шальному мятежу.
И отвернутся бывшие со мной,
Когда я мирный день начну войной,
И объявлю, и плеткой пригрожу,
И смрадом станет воздух, чем дышу.
Тогда я мстительным и злым людским судом
Отправлен буду в сумасшедший дом,
И запретят мне плод моих речей,
Их клеветой объявит книгочей,
Вот так померкнет свет моих очей,
И тайный свет, и тень земных вещей.


* * *

Оставим яблони, пускай они цветут,
Влюбленные, сплетаются в объятьях
И женятся, и дети пусть растут,
Иль яблочки, не знаю, как назвать их.
Пусть это не вменится им в вину
И будет все по воле вышней, кроткой,
Пусть звезды разбегаются по дну,
Костер на берегу, качанье лодки.
У нас другой, неписаный закон,
Мы пишем в сердце, а не на бумаге,
Чернилами ночей написан он —
Случайный взгляд и облачко отваги.
Мы вдаль идем, объятий не стыдясь
И не стыдясь блаженного влеченья,
Мы пьем вино, сердцами породнясь,
Ждем лета жар и осень облегченья.
И рыба бьется сладостно в сети,
Но ждет мороз короткой зимней смерти.
Чтоб снова птиц на волю отпустить,
Весна рассыплет снадобье бессмертья.


* * *

Цепочка следов колдовская
На первом декабрьском снегу —
Кто шел, никогда не узнаю,
Пусть даже и вслед побегу.
Он был, без сомнения, первым,
Тем утром морозным, седым,
По веточке зимнего нерва
Он первым проложил следы.
Метель засыпает мне плечи,
Под локоть кошачьи берет,
Беззвучно мне на ухо шепчет,
Что год никогда не умрет.
Но все же царит новогодье
На улице тихой у нас,
Дни, будто вагоны, проходят,
Вечерней порою светясь.
И я поезда провожаю
Из тусклых и призрачных дней,
Порою в окне замечаю
Тот профиль, что стал мне родней.
Уходит, уходит, уходит
Моя золотая пора,
И взгляд мой усталый находит
Следы на снегу, как вчера.
Пусть завтрашний год наступает
И пусть ему тропы торят
Те люди, которых не знаю,
И те, что с зарею не спят.


* * *

В тенетах утренней нирваны
Мы просыпались как младенцы,
Ты говорила: слишком рано,
Завесь оконце полотенцем.
На нем и звезды, и кометы,
И профиль города ночного —
Не надо лунного нам света,
Не надо света нам дневного.
Над нами звезды загорались
И ангелы спускались с неба,
Плыла Венера над горами,
Смеялась ветреная Геба.
Напрасно дворники старались
И приводили город в чувство,
В подъезде двери открывались
И голоса звучали грустно.
А день наш был настолько долог —
Как вечный вечер над Помпеей.
Распахивался звездный полог,
Ты выходила из купели.


* * *

Ночь, лихая всадница безумья,
Мечется по призрачным краям.
Города в мучительном раздумье,
Мы одни на свете — ты да я,
Ты да я, да тройка с бубенцами,
Вороных безудержный галоп,
Мы летим, как боги, под венцами
И не бережем своих голов.
"Будете как боги", — нам сказали,
Оттого навеки нам сродни
Херувимы с птичьими глазами
И болотных демонов огни.
Породнились навсегда мы с ними,
В зеркале себя не узнаем,
Мы царим, как боги, над пустыней
И в огонь безжалостно идем.
Правит ночь конями до рассвета,
А наутро мы проснемся вновь —
Я бродяга в образе поэта,
Ты — моя отцветшая любовь.


* * *

Мы свинцом подковали копыта коней
И неслись, не касаясь земли,
Сквозь врата, мимо тронов уснувших царей,
Мимо золота в красной пыли.
Словно птицы, взмывали в бездонную высь,
Метеорами падали вниз,
На забытых погостах дворцы вознеслись,
И над ними дожди пронеслись.
Время все размывало и все унесло,
Под ногами зыбучий песок,
Не касайся земли, становись на крыло,
Смерть хрипит из разбитых часов.


* * *

За первый снег, за новый век,
За сумасшедший дом,
За телевизор, за ночлег,
За речку подо льдом.
Она бежит себе, бежит,
Не ведая куда,
А жизнь больных во тьме лежит
И канет без следа.
Передо мной, передо мной
Коварный город спит.
Как лихорадящий больной,
Он бредящий лежит.
Но почему коварен он,
Я не скажу, я нем —
Я просто сплю и вижу сон —
И слышу стих поэм.
Мне все равно, идут года,
И пишутся стихи,
И неизвестная звезда
Горит на дне реки.
Меня прокормит этот день,
Как птицу из руки,
А мимолетной ночи тень
Прогонят прочь шаги.
Проходит все. Неведом страх
Пред завтрашней бедой,
И, как сказал один дурак:
"Залей огонь водой.
Ступай за мной, мой друг, туда,
Где улицы пусты,
Где ночью плачут поезда
И сожжены мосты.
Ступай туда, где нищий спит,
Обняв свой скудный хлам,
И пусть душа моя болит —
Я боль тебе отдам.
И не понять тебе впотьмах,
Пропащая душа,
Куда несет тебя твой прах,
Ломая и круша.
И долго будешь ты идти
По улицам пустым,
А город их сожмет в горсти
И к небу пустит дым..."
За первый снег, за новый век,
За сумасшедший дом,
За телевизор, за ночлег,
За речку подо льдом.