мой холодный город от которого в жилах горький вкус невского яда
мой холодный город закованный в панцирь кружевных решеток
мой холодный город солнце так редко в твоих садах
бронза мрамор и пепел вот все что осталось детям
нахлобучит тюрбан на морщинистый лоб аллах
будет время бродяг книг написанных кое-как
звезд расплющенных ветром
да звездный флаг
у фемиды в руках
выйдет старая шлюха в щербатый сквер
сядет драная птица на стертый герб
и отклячит ментура округлый зад
перед ликом химер
а по самому краю небесных врат
проползет червяк землемер
созидая движеньями тела знак
пропускающий в англетер
где висит между полом и потолком
перепивший водки пиит
где давно разделен на до и потом
после и довоенный быт
где за зеленью сетки в заморский глаз
свет вливает чугунный яд
мой холодный город впитавший горечь фраз
отвечает времени невпопад
эх сережа есенин такие дела
перестроено время земля умерла
нет ни неба родного ни шелеста лип
только невского ветра сырого
по мощеному спацеру скрип
и бинтом мне не стягивай шею
не свисти в мои уши урод
пахнет ядом земля и под нею
театральное небо умрет
здесь венеции северной хватка
тяжелее чем музыка сфер
и весна над моей петроградкой
как петля в номерах англетер
на холодной на синей ладони
тянет город мне знак числовой
лед последний не тает но тонет
начинается дождик сплошной
он смыкается черной стеной
как толпа где спина за спиной
и рябые в отметинах лица глядят
провожая встречая приветствуя яд
что ты выпьешь бродяга со мной

на мертвом пастбище среди ночных ветров безлунными ночами
гуляют призраки овец
полупрозрачным мехом охваченные как клубами дыма
они сродни светящимся столпам в кромешной тьме
передвигая медленно ногами бредут себе бредут как под водой замедленно
тут не понять в какую сторону по или над травой огни овец расходятся
объекты неопознанные то неразличимы то вспыхивают снова
кто их пастух
кто выгнал их на луг из тесных домиков
кто ждет их возвращенья
пылают овцы в дегте ночи
качают головами
сквозь них видны лишь тени неба
хозяин отзовись
вернись вернись хозяин
блуждают призраки овец на мертвом пастбище безлунными ночами в конце времен
о нет никто не ждет их
нет у них ни дома ни пастуха
ни колокольчика на шее
петлею черноты привязаны они к подземной полости
там нет хозяина
никто не посылал их странствовать
глазницы их пусты
светящиеся черепа пробиты выстрелами
по центру черепов оплавленные дыры
в них плещется и вздрагивает галактика петлями звездами узорами калейдоскопа
мозг призраков пытается создать замену прошлому
они всегда приходят перед рассветом на переломе вечности поближе к человеку
стигматы времени сверкающие тени безумия
как говорил там лектор агенту старлинг
они кричат кларисса заставь их замолчать?
но эти овцы беззвучны
они всего-то разевают рты как под водой
пустыми глазницами глядят
кларисса заставь их за…
нет нет
пусть растворятся уйдут растают в безлунном воздухе ночей
но прут они дрожа сквозь двери окна потолки и стены
запотевая холодной пленкой на зрачках бельмом отчаянья
ох уведи кларисса это стадо стигматов
добей последним выстрелом
на мертвом пастбище среди ночных ветров безлунными ночами будь милосердна
детка будь милосердна

уведи их кларисса заставь их замолкнуть
пусть поют только деготь и свет фонарей
а проклятые призраки мы под замок их
место призракам в царстве теней
но когда горечь рта раздувается щелкой
как кровавые пузыри
набухают они поднимаются к горлу
рвут на части тебя изнутри
и тогда о венок на могилу героев
треугольником флаг и салют
овцы-призраки в воздухе над головою
зависают и жвачку жуют
и ни пулей ни словом святым ни проклятьем
не прогнать это стадо калек
о кларисса ты знаешь ведь сколько ни прячься
этим овцам не хочется в хлев

привет мой бродяга вот и встретились снова
кажется прошла вечность незаметная как старуха ковыляющая по большому проспекту
голос твой начал срываться
упал к половине шестого
затерялся в песках
времени о котором кроме тебя не помнит уже никто
ни та женщина с черным догом сворачивающая с монетной на улицу льва толстого
ни та бабушка в сером платке у киоска стоящая враскорячку и с испугом в сухих глазах
ни тот старый пень в пестром фетре стертом жизнью до лысины до ободка
ни тот сытый товарищ вплывающий в двери комитета по градостроительству и архитектуре
ни лиловый сержант постовой
он-то вроде совсем молодой
разве может он помнить хоть что-нибудь из стоящего на пьедесталах замороченных зим
он идет себе скучно разглядывая прохожих
не на службе в общагу идет на положенный отдых
что ты встал на пути его глупый бродяга мой заветный приятель
альтер эго моей судьбы
он пройдет по тебе не вытирая пяток
он разрежет тебя на части свистящим глянцем
зря ты вышел из тени абстракций
воплотился в пространственной протяженности
стал объемным округлым
звонким почти живым
голос твой сорвался упал потерялся в половине шестого
на монетной улице где ни звона монет ни сверканья червонцев
золотых еще царских гербастых тяжелых плотных
зря гуляешь ты время пытаясь поймать ладонью липкой
на монетной улице
заповедника мвд

а он все ходит
ледяными шарит глазищами
почтальон железного времени
с перекошенным от времени ртом
на нем черная пара потрепанная в прорехах
шапка круглая с донышком вытертым до канвы
башмаки его стоптаны покосились на бок как калеки
он все ходит и ходит
из дома в дом
из города в город
все разносит весточки из ниоткуда
все разносит веточки да монетки
лоскутки тряпицы заколки ленты
пожелтелые фантики цветные стекла
он все ходит с карманами полными всячины
все заманивает нас живых