Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

In memoriam


Марина ПРИСТАВКИНА
Прозаик, публицист. Вдова писателя А. И. Приставкина. В настоящее время проживает в Греции.



ВОСЕМЬ ЛЕТ БЕЗ АНАТОЛИЯ ПРИСТАВКИНА

«Не пишите обо мне
воспоминаний.
Все равно наврете»
Из записной книжки А. И. Приставкина, 8 июля 2008 г.

Юбилеи Анатолий на дух не переносил, день рождения предпочитал праздновать не свой — 17-го октября, а дочкин — 15-го и никогда не говорил «круглая дата», а только «ровная». И вдруг оказалось, что в нынешнем году как раз такая дата, «ровная», восемьдесят пять лет со дня рождения. А со дня смерти, 11 июля 2008-го — неровная, восемь.
Природой Толе было отпущено сил не то что на прожитые им семьдесят шесть, а на целый мафусаилов век. Всю жизнь бегал кросс, плавал, нырял, на восьмом десятке мог грести на веслах по пять часов в бурю на любимом озере Селигер, «мотыжил» крепкую, как камень, землю в саду, чтобы посадить розы, по зимней обледенелой трассе вел машину до Петербурга. «Папа у нас дальнобойщик», — говорила Маша.
В общем, я была уверена, что восьмидесятипятилетие точно будем справлять вместе: он, мы с дочкой Маней и наш лабрадор Кара. Он собирался жить долго, планировал новое путешествие на машине, восемьсот километров из Греции в Болгарию. Говорил, что дорогу мне будет тяжеловато выдержать, а ему — хоть бы хны.
Но вот не случилось. Случилось иное, вечное.
А ровная дата все же наступает, хоть и без Анатолия, и пришло время подводить, как в известной повести Юрия Трифонова, «предварительные итоги». Когда-то, вскоре после похорон, Ольга Трифонова, мама замечательного Вали, Валентина Юрьевича, сказала мне: «Ты даже не представляешь, как быстро все забудут. Не стало писателя — как и не было. Так что приготовься к худшему, уж я-то знаю».
Прошли восемь лет, и мои предварительные итоги оказались, к счастью, другими.
Новые издания, собрание сочинений А. Приставкина с предисловием профессора Игоря Волгина, театральные постановки по его прозе в Уфе, Тамбове, Березниках, Тюмени, документальный фильм Ирины Васильевой «Анатолий Приставкин. Оглавление» по РТР, перевод романа «Вагончик мой дальний» на немецкий язык и издание в Швейцарии, переиздание «Тучки» в Стокгольме в блистательном переводе Ларса-Эрика Блумквиста, ежегодный приз имени А. Приставкина за лучший сценарий на кинофестивале «Сталкер» и даже стипендия его имени за успехи в изучении русского языка как иностранного. Сейчас переводчик в Греции начал работу над «Маленькими рассказами», а славист из Италии написала, что готов итальянский перевод «Тучки».
Но главное, конечно же, «Мармелажка». Роман «Король Монпасье Мармелажка Первый» Анатолий успел закончить незадолго до смерти, летом 2008-го. В том же году осенью удалось издать его в издательстве ОЛМА с предисловием друга писателя, президента российского Книжного союза С. В. Степашина. Роман мы представили на Московской международной книжной ярмарке.
«Мармелажка» — мой любимый роман, а сам автор считал его своим главным детищем, конечно, после «Ночевала тучка золотая», торопился дописать, додумать. Несмотря на карамельное название, это отнюдь не детская книга, хотя из-под пера Анатолия выходили и прекрасные сказки, а современная драма.
Действие романа происходит, как бы сейчас сказали, в наши дни, в знаменитом Доме творчества писателей в Крыму, в Коктебеле. Судьба главного героя, писателя Соколова, трагическая и прекрасная история его любви, переплетается с романом в романе — судьбой Григория Котошихина, подъячего посольского приказа, бежавшего во времена царя Алексея Михайловича сначала в Польшу, потом в Швецию и казненного там в 1667 году.
Рукопись Котошихина, книгу о России, Анатолий разыскал еще в начале 90-х годов в библиотеке университетского города Упсала в Швеции и, как выяснилось, держали ее в руках за последние полтысячи лет всего несколько человек, среди них единственный соотечественник — Приставкин. Побывал он и в анатомическом театре — ныне музей, куда было доставлено тело Котошихина, и где чуть ли не до последнего времени хранился его скелет, «как монумент, нанизанный на медные и стальные проволоки». Анатолий всегда говорил, что испытывал невероятное чувство близости к этому удивительному человеку, историку и бунтарю, его образу мышления и его жизни. «В нем, — писал Приставкин, — частью я вижу свое время и самого себя».
Однажды, ровно за год до смерти, когда мы гнали на юркой арендованной машинке по горным дорогам Болгарии из древнего Несебра через Казанлык на Пловдив, Анатолий вдруг сказал: «Сегодня я — Король! Додумал своего “Мармелажку”! Я такой ход нашел!» И всю оставшуюся до Пловдива дорогу рассказывал мне сюжет. Все его повороты, такие же лихие, как наши на горной дороге. И Котошихин, и Коктебель, и загадочный БОС со своими ассистентами, и братцы-писатели, каждый из которых словно готовый литературный персонаж, чтение стихов под ледяной портвейн и черешню, улитки, сваренные в чайнике, ежики и светлячки в парке, добрая официантка Наташа, походы в Тихую бухту и Старый Крым на могилу знаменитого Каплера…
Первая мысль моя была — слава Богу, будет завершен роман, возникший как замысел более двадцати лет назад, роман, который был почти готов, но уничтожен в 91-м году на Рождество в Риге, когда туда вошли советские танки. Толя пропадал на баррикадах у телецентра вместе с друзьями-латышами, обращался по радио к солдатам, чтобы не стреляли в безоружных людей. Наш номер в пригороде — в Юрмале, тогда взломали, пока мы с дочкой ходили в церковь, но ничего не тронули, только пропал жестский диск из компьютера, да валялись растоптанные чьими-то каблуками дискеты. Так погибли «Мармелажка», сказки и часть писательского дневника.
Роман с огромным трудом автор восстановил по черновикам, а потом его пришлось отложить в сторону: Анатолия призвали «на службу государеву», президент Б. Ельцин предложил ему создать и возглавить комиссию по помилованию. И все-таки успел, успел!
Еще один важный «предварительный итог» — издание части дневников, писем, публичных выступлений А. Приставкина под заголовком «Все, что мне дорого» в серии «Личный архив». Туда вошли также уникальные фотографии.
Это, конечно, только маленькая часть огромного электронного архива Приставкина. В ноутбуке у него все всегда содержалось в идеальном порядке, по папкам: и архивы, и наброски новых произведений. Попробую продолжить в дальнейшем эту работу.
Часть реальных архивов — например, записные книжки, писательские дневники, которые Анатолий вел на протяжении всей жизни, я передала работникам РГАЛИ, с которыми он дружил и еще при жизни доверил многие редкие документы, оригиналы рукописей, открыл свой фонд в литархиве.
В последние годы жизни он работал над новым романом «Покидая двадцатый». Этот роман, к сожалению, остался только в черновиках. Но отрывок удалось не так давно опубликовать как отдельный очерк.
Заканчивается он авторскими воспоминаниями о любимом озере Селигер. Цитатой из «Покидая двадцатый» я хотела бы завершить «подведение итогов». «В повести “Селигер Селигерович”, — пишет Приставкин, — давно, в мои двадцать пять-тридцать, написал я в финале такие слова: “А Селигер медленно потухал после захода солнца. Над берегом черными веерами взмывают тысячи ночных бабочек. Это метлица, метла. Еще ее зовут поденкой. Бабочки взмывают что есть силы вверх на десятки метров и, обессилив, планируют совершенно неподвижно до самой земли, а потом опять, сильно вздрогнув и напружинив крылья, они начинают свой торжествующий взлет в небо. Все они лицом обращены к уходящему солнцу… потому что они видели его всего один час, они родились перед закатом и никогда не доживут до рассвета. Я смотрю на их черные вихри и думаю о краткости жизни, о силе жизни, если можно так сказать, о страсти жизни, в которой все живое одинаково…”. Написал — и как в воду, селигерскую, конечно, глядел. Ибо жизнь во взлетах и падениях, в вечном стремлении за солнцем. Перед наступлением ночи, у которой, сначала думаешь, никогда не будет рассвета. Но завтра будет другое солнце, и потомки этого куста земляники будут несмело кормить моих потомков горячей солнечной ягодой… А ночные бабочки летят и летят за солнцем, однажды увиденном и понятным, и никакие силы не остановят их в этом счастливом полете».