Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

Проза и поэзия



Владимир КОСОГОВ



Владимир Николаевич Косогов родился в 1986 году в г. Железногорске Курской области. Окончил филологический факультет Курского государственного университета. Публиковался в альманахах "ЛАК", "Созвездие", "Славянские колокола", журналах "Нева", "Сибирские огни", "Москва". Живет в Курске.



* * *


К зиме на шаг несмелый подойти.
Глоток спиртного бесится в груди:
Трахею ломит, точно месит тесто.
И жизнь не зарифмуется, поди,
Переходя на ямб с пустого места,

Где мерзлая бутылка коньяка
В почтовом — вместо писем долгожданных.
Так жадно пью, как пьет у родника
Жилец многоэтажного мирка,
Спасаясь от снежинок восьмигранных.

И памяти хватает падежей
Обрисовать пейзаж с предзимним адом:
У новостройки, встретившись с закатом,
Летят окурки с верхних этажей.
Что загадать под этим звездопадом?


* * *


В пять утра запрягали коня.
И будила меня, семиклашку,
Молодого отца беготня
С полосатой душой нараспашку.
Молотком отбивали цевье,
И точили, и прятали в сено
На телеге. И детство мое
Исчезало в тумане мгновенно.

Приезжали в затерянный мир,
Где царила трава луговая,
Где небес неграненый сапфир
Рассыпался от мая до края.
Начиналась учеба моя:
Приглядеть за работой мужскою
Мозаичным зрачком муравья,
Роговицей его колдовскою.

Кто сильнее, чем эти мужи,
Полубоги с загаром до пяток?
Шелестят их косые ножи,
У меня вызывая припадок.
Я смотрю уже тысячу лет,
Как у них за спиною ложится
Золотой деревенский рассвет —
Огнекрылая редкая птица.


ВРАТАРЬ


Изумрудная россыпь "зеленки"
На локтях, исцарапанных вдрызг.
Это я, отдохнувший в "Орленке"
И уставший от солнечных брызг!
Проскрипят дворовые качели
На невнятном наречье стальном,
Разбираться в котором умели,
Только вдруг разучились потом.
Пусть закружат. Ногами цепляю
Облаков белозубую пасть.
С каждым вдохом глаза закрываю:
Так с дощечки не страшно упасть,
Поперхнуться на стертом газоне,
Рот раззявив, как желтый пескарь.

Силуэт на соседском балконе
Ловит солнце в ладонь, как вратарь:
От волненья вспотела рубаха,
Даже солнцу в руках горячо.

Вдруг ударят качели с размаха,
Синяком разукрасив плечо.
Я не знал: до какого предела
Боль — сильна, смехотворен — испуг.
…А вратарь через месяц приделал
Бельевую веревку на крюк.


* * *


Е. В.

Холодного лета запел тонконогий сверчок.
О чем он трещит, одинок?
Я песенку эту успел заучить назубок,
Сверчку подпевая, как мог.
О том, что виднеется свет за дождем проливным,
Надежда за светом видна.
Язык каменеет, становится голос немым.
И этого хватит сполна.

Что дальше, сверчок? И какую мелодию ты
Затянешь себе на уме?
Не пой, что навеки гранитные будут цветы
Зиять в ледяной бахроме.
Вернусь на полжизни обратно, замок отперев
Оградки высокой стальной,
Чтоб снова услышать холодного лета напев
И голос спасительный твой.

Вишневые губы ее опьянят, горячи.
Глаза — изумруд в молоке.
Мелодия тлела, как дым поминальной свечи —
И воском осталась в руке.
Чтоб я не заметил, что сделались губы бледны,
Что тонок твой стал силуэт.
Вдруг взялся откуда? С какой прилетел стороны
Сверчок? Неужели на свет?


* * *


Никуда она не убежит.
                              А. Б.

За окном нет ни вишни, ни яблони,
И отцвел золотой абрикос.
Вот и лето закончилось зяблое
Под трещотку усталых стрекоз.

Что осталось в стакане надтреснутом?
Листья мяты, истертые в прах.
Горький вкус перезрелого детства там
На соленых остался губах.

Вышло так, что, ребенок обласканный,
Вырос я в неуклюжий мешок,
Переполненный книжными сказками,
Где всегда побеждал лежебок.

Так и жил на печи, и надеялся,
Что однажды спасет от беды
Худосочная бабка-волшебница
С полторашкой живою воды.

Небылицы никак не сбываются,
До финала остался глоток.
Золотой абрикос осыпается:
Точно капельки в землю врезаются,
На вишневый похожие сок.


ВАКАНСИЯ ПОЭТА


Д. У.

На последний урок прозвенел звонок,
Только мы пускаемся наутек,

Расписание презирая, —
Золотые умы, хроникеры муз.
Записались в питерский горный вуз
И пропали до Первомая.

Всею грудью дыша, подпоет душа:
"Наша жизнь бездумна, но хороша,
Нам поглубже копай траншеи!"
Если вправду, Отче, блаженны мы —
Дураки, писаки, говоруны —
Позже всех поломай нам шеи.

Чтоб узнал я вдруг: хуже смертных мук —
Ежедневно рабочий таскать сюртук,
Заходить вместо дикого зверя,
Но не в клетку — в комнату, где нежна,
Не любовница больше, и не жена,
Но глупышка и пустомеля, —

Подогрела обед, от помады след
Не заметила — просто отвлек сосед,
И, сверкнув золотой удавкой,
Лишний раз напомнила — выход был.
Но Господь меня уберег, простил,
Так что — радуйся и не тявкай…


БЛИЗОРУКОСТЬ


Просыпаюсь, говорю: "Прощайте".
Что еще сказать в такую тьму?
Никуда не провожайте,
Дайте шанс остаться одному.

Говорят, счастливый случай
В заоконный перебраться лес,
Где тромбоны с музыкой трескучей
Выдувают соль-диез.

Утром все особенно заметно:
Как трагично одинок
Тополь, загибающийся тщетно,
На пути у тысячи дорог.

Небеса чернильные печальны
С миллионом гаснущих зрачков.
Только я храню все эти тайны
В жестяном футляре от очков.