Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

Страницы Льва Аннинского



Заметки нетеатрала



Срочно требуется чужак!


"Восемь любящих женщин" на сцене Малого театра. Восемь блестящих актрис: четыре народных, одна заслуженная, еще три просто любимых. Жужжа, заполняют сцену: бабушки и внучки, тетушки и племянницы, родственницы, свойственницы… Восемь женщин и… ни одного
мужчины?!
Один есть. В кабинете, на антресолях. Правда, неизвестно, живой ли. О нем зрители знают, если видели сюжет Робера Тома в других постановках. В Театре сатиры, например. Или у Виктюка. А может, в фильме Франсуа Озона (фильм музыкальный, по впечатлениям иных ценителей, водевильный).
Но мне интересно, как на сцене Малого решит завязку действия Владимир Бейлис.
Решает — звукописью. Родственный щебет стихает. Одна из дам, с завтраком на подносе, исчезает на антресолях. Через несколько секунд — грохот упавшего подноса. Потом крик ужаса. Потом горестный плач. И, наконец, объяснение: глава клана лежит с ножом в спине.
Расследование буксует. Кто-то перерезал телефонный провод. Кто-то усыпил собак. Кто-то запер калитку… В доме явно орудовал "свой".
И тут начинается настоящий сюжет драмы — сюжет страшный. Дамы принимаются искать убийцу среди "своих". Уличают и обвиняют друг друж-
ку. Доходят до оскорблений и потасовок. Любая из уважаемых дам обнаруживает на дне души притаившуюся там тихую подлость: а вдруг что-то перепадет и ей в случае кончины главы клана?
Хорошо, если все это шутка, розыгрыш, игра, а нож в спине жертвы — бутафорский, так что "убитый" сейчас встанет и посмеется вместе с "убийцами"?
А если нет?
"Любимые женщины", дамы приличного общества, родственные души, скованные тихой "подлянкой", изнемогают от нее и освободиться
не могут, — взывают с робкой надеждой:
— Может, все-таки в дом проник бродяга?
Проходимец? Чужак?
На него вся надежда…