Девушка в платье в цветочек,
Брамс, виртуоз-пианист.
Что еще нужно поэту?
Вот карандаш, белый лист.

Рядом с прекрасною музой
Вмиг откровенье придет,
Только предательски время,
Очень уж быстро течет.

Смолкли медовые звуки,
Солнышка скрылись лучи,
Муза напела мне строки,
Я запишу их в ночи.

Сегодня ты мне позвонила,
Тебе мой трепет не понять,
Ты даже слезы слабостью считаешь,
Но мне их даже силой не унять.

Ты высоко сегодня оценила,
Прогресс мой в написании стихов,
И, как всегда, меня ты вдохновила
На новый гимн и много теплых слов.

Да, плачу я от счастья, что ты даришь,
И слез приятней в этом мире нет,
Ведь я пишу тебе вот эти строки,
А значит – я почти уже поэт.

Не Дербенев, мне до него далеко,
Зато твой личный, собственный поэт,
Всегда скажу тебе я только правду,
Что в мире женщины тебя прекрасней нет.

И губы пусть завистницы кусают,
Подушку топят в соляных слезах,
Никто таких стихов им не напишет,
Им не парить богиней в небесах.

Кто-то строит коттеджи и виллы,
Кто-то строит дворцы до небес,
Мне ж милее родная избушка,
Чтобы рядышком речка и лес,

Чтоб, приехав из города к ночи,
Искупаться в прохладе речной
И под песни цикад на лещине
Обрести вожделенный покой.

И поют мне средь ночи цикады
О прекрасной зазнобе моей,
Что милей ей дворцы и хоромы,
Что в избушке ей тесно моей.

Так летите к ней завтра, цикады,
Разыщите зазнобу мою,
Спойте ей вы в ночи полнолунной,
Что ее больше жизни люблю.

Ты – огненная мгла,
Немыслимый норд-ост,
За что ты так со мной?
Ответ до боли прост.

Я сам себя казнил,
Влюбившись в божество,
И душу погубил,
Не зная сам того.

И вот уже горю
В божественном огне,
Тебя благодарю,
Что нет спасенья мне.

Твой яростный пожар
Так нежен и жесток,
И сколько мне гореть,
Лишь знаешь ты. И Бог.