Жизненная драматургия,
Сценарии бытия…
Кто там такие — другие
И не такие, как я?

Эта порода чужая
Делает вид, что родня,
Искренне изображая
Вымышленного меня.

В небо пальцами тычут,
Спинами застят свет.
Кто-то меня увеличит,
Кто-то — сведет на нет.

Так же и я неужели
На осуждение скор?
Тех узнаю еле-еле,
Этих не вижу в упор?

Дрогнет ока зеница,
Надо бы взор опустить,
Перед людьми извиниться,
Всех не простивших простить!

Как загадку бытия
Видят лучшие умы —
Как умеет слово «Я»
Облекаться в слово «Мы».

Мы на страже «Я» стоим,
Мы родное бережем,
Увлекаемся своим,
Заблуждаемся в чужом.

Знаем всех по именам
В замкнутом кругу родни.
Но препоны ставят нам
Незнакомые они.

Что на это скажешь ты?
Что подумаете вы?
В нас ли корень правоты?
В них ли сбой моей мечты?

Когда я думаю снова,
Что новое что-то творю,
Как самое первое слово,
Бегу я по букварю.

Из буквы смысл выбираю
В дороге от А до Я,
И так, не дойдя до рая,
Спасаюсь от ада я.

Я сам для себя как ересь,
И сам себе не сдаюсь,
Само собой разумеюсь,
И сам над собою смеюсь.

Я не опускаю руки
И речь беру в оборот,
Она же меня на поруки
И даже за душу берет.

И кто-то меня замечает
И мне же ставит на вид.
Вот так растет и мельчает
Таинственный индивид.

Как незаметно гибнут люди
В чужой продуманной игре!
Никто не думает о худе,
Когда мечтает о добре.

А кто-то думает о чуде,
Когда исчезнут все враги.
И время молится Иуде,
Сбиваясь на свои круги.

Где ладу нет, и правят страсти,
Стать хочет всем любая часть,
Мир распадается на части,
И все на всех грозят напасть.

Все брани ждут и жаждут дани,
И все друг другу здесь должны:
На поле брани много дряни
И с той и с этой стороны!

Дом стоит, и в доме светит свет,
Там живет хороший людоед.

В этом доме мир и тишина.
У него красавица жена.

У него детишек полон дом.
Он всего достиг своим трудом.

День его суров и напряжен.
Он чужих подстерегает жен.

Он в делах охоты грамотей,
На чужих охотится детей.

Чтоб была полна его сума,
Он в чужие ломится дома.

Он идет по головам чужим,
Чтобы дома соблюдать режим.

А в чужих домах ютится страх,
Там его портрет во всех углах.

И сменить означенный портрет
Лишь другой способен людоед.

Мир теоретически непознаваем и практически невыносим
Мы существуем вопреки времени и пространству
Наша задача сделать необитаемой эту землю
Солнце восходит над нами через не хочу
Солнце заходит в надежде не возвратиться
Звезды совсем не хотят чтобы мы на них смотрели
Воздух тщетно сопротивляется нашему дыханию
Вода неохотно смешивается с нашей кровью
Но пока мы смотрим на все это сквозь пальцы мы неистребимы
Мы просто не заметим собственного исчезновения
Как не замечаем исчезновения других

До рассвета залив пуглив,
в нем даже дрожат облака,
он еще не верит, что он залив,
а не смутный сон рыбака.

А рыбак видит седьмой сон,
сон смутен и неумолим,
в нем ворочается рыба сом,
и плещется рыба налим.

До рассвета рыбак сонлив,
но не хочет сон пропустить,
где он может спокойно выпить залив
и облаком закусить.

Спит спокойно медведь в берлоге, и
Он не слышит сквозь зимнюю тьму,
Как глобальные технологии
Все плотнее подходят к нему.

Все пространство необитаемое
Заселить хочет умный народ.
Вдруг полезное ископаемое
Он в медвежьей берлоге найдет?

Ну и что, что медведь не готов еще
К дележу пространства с людьми!
Он не знает, что люди — чудовища,
И не слышит вещания СМИ,

Что недолго блуждать ему в чаще и
Ублажать свое естество,
Что готовят ему настоящее,
Не подумав о прошлом его.

Человек человеку — друг!
Но идет в нем отчаянный бой
загребущих собственных рук
с размышляющей головой.

И в выборе разных дорог
и левых и правых сторон —
идет состязание ног —
то вверх, то вниз под уклон.

Еще надо беречь живот,
по ветру держать нос.
Не разевать рот —
с разини какой спрос!

И в каждом живет поэт,
пока он за горло не взят!
Человек сдал мозг в Интернет,
Зато увеличил взгляд.

Но все у него впереди,
человек не верит в конец!
Сердце бьется в его груди —
против чужих сердец.

Организм не терпит скуки,
Он с самим собой знаком,
Он озвучивает звуки
Самым устным языком.

Организм дорогу знает,
Организм не лыком шит,
Он, покуда все рыдают,
Сам смеется и смешит.

Он хранит свой облик зверий,
Он вошел в капитализм.
И плюет на всех бактерий
Этот стойкий организм.

Он глядит вперед сквозь призму
Механических наук,
Где на смену организму
Робот выдвинется вдруг.

И, согласно этим сменам,
Будет он сильней стократ,
Робот будет бизнесменом,
Будет робот демократ.

Будет он в большом и в малом
Регулятором страстей,
Будет робот либералом
В смысле смены запчастей.

А носителям харизмы,
Организмам прежних эр,
Будут ставить механизмы
Бюсты — роботам в пример.

Это забота толп
В вечной добыче благ:
Не налететь на столб,
Не угодить в овраг.

Чтобы не сбили с ног,
Чтобы не застили свет,
Чтобы, толкая в бок,
Не обогнал сосед.

Чтоб не втоптали в грязь,
Не обокрали тайком.
Чтобы, в лицо смеясь,
Не сочли чудаком,

Чтобы на этом бегу
Не уронить суму.
Чтобы назло врагу
Выжить. По одному.

Мистическое очарование очевидного
вот оно тебе улыбается
даже тогда когда оборачивается к тебе спиной
улыбается потому что знает
больше чем показывает
улыбается
потому что ты еще что-то видишь

А вот оно плачет
чтобы скрыть от тебя за слезами
какую-то горькую для тебя правду

или плачет оттого что ты его в упор не видишь
закрываешься от него натруженными руками
страницами увлекательных книжек
экранами дисплеями
собственными фотоснимками
якобы доказательствами твоего бытия
зеркальными отражениями
якобы доказательствами твоей очевидности
которые способны существовать для тебя
без тебя и после тебя