Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

Екатерина Корнеенкова



Екатерина Корнеенкова родилась в городе Гродно Республики Беларусь в 1984 году. Несколько лет работала в районной газете "Факт" города Балашихи, где впервые была опубликована подборка стихов. Учится в Литературном институте имени А. М. Горького (семинар поэзии Станислава Куняева).


Поэзия — миф


Поэзия... Странные чувства возникают при этом слове. Кажется, что все понятно, что вот ее определение — это когда кто-то описывает свои чувства, которое когда-то испытал. Описание расположено в столбик, и слова в конце каждой строчки срифмованы. Вот оно — классическое представление о поэзии простого обывателя, который к тому же добавляет, что не любит стихов и не понимает их. Я обратила внимание на то, как часто приходится перечитывать стихотворение снова и снова, чтобы понять его. Самые простые, казалось бы, строчки скрывают подчас совсем не то, что говорят слова, составленные вряд. Поэзия — миф, иллюзия. Ее нельзя потрогать, поймать, но можно почувствовать. Вот ты уже ухватил поэзию, понял ее, а она, как испуганная куропатка, выпорхнула из-под снега твоего холодного, затуманенного бытом рассудка.
Зачем тогда нужна поэзия? Она — спасение от повседневности, от предопределенности и монотонности жизни. Мне иногда кажется, что у поэтов не зарастает темечко и они навсегда остаются детьми. А иначе как объяснить то, что Пушкин написал Вяземскому в письме: "Твои стихи к Мнимой Красавице (ах, извини: Счастливице) слишком умны. — А поэзия, прости господи, должна быть глуповата". Я бы поправила великого Александра Сергеевича — простодушна! Именно простая душа, открытая, готова понять, что скрывается за рифмованными строками. Поэзия, наконец, — это синтез музыки, изобразительного искусства, изящной словесности, причем синтез этот не где-нибудь, а в самом человеческом сердце. Поэтому поэзия так пленительна и непонятна одновременно.

Екатерина Корнеенкова


Каштан


На каштане распускаются соцветия,
Словно свечи зажигаются за тех,
Кто сражался для того, чтобы на свете
Никогда не прекращался детский смех.

Кисти белые с прожилками, дрожащие,
Очень хрупкие, как наш непрочный мир,
Чтобы светлым было наше настоящее,
Под окном каштан сегодня распустил.

Жаль, цветение каштана слишком коротко,
И едва усилит ветер свой порыв,
Облетят его соцветия белым ворохом,
Вновь весною чьи-то чувства пробудив.


Ты есть…


Вновь дождик моросит
По темной мостовой,
И каблучок шуршит
Опавшею листвой.

Блестит асфальта гладь,
Распахнуты зонты.
А мне лишь нужно знать,
Что на Земле есть ты.

Ты где-то на Земле…
И в мареве дождей
От этой мысли мне
Становится теплей.

И чтобы продолжать
Жить в мире суеты,
Мне просто нужно знать,
Что на Земле есть ты…


Свидание


Я вновь вспоминаю о давешнем,
Сердце свое бередя,
По шиферу, будто по клавишам,
Бегали капли дождя.

А гром подпевал им раскатами,
Чтобы не быть не у дел,
Мелодию ветер подхватывал,
Листьями в такт шелестел.

Беззвучно, короткими взглядами
Мы разговоры вели,
И были так близко, так рядом мы
Где-то вдали от земли.

Под крышею старого здания
Свел нас докучливый дождь,
Как жаль, что такие свидания
Бывают, когда их не ждешь...


О тебе


Мечтаю стать с тобой единым целым
И знать всех женщин, знал которых ты,
Чтоб высмеять перед тобою смело
Их глупые манеры и черты.

И я хочу постричься покороче,
Явиться женской копией твоей.
Так нам с тобою, милый, будет проще
Запутывать завистливых людей.

Закутанные в теплые толстовки,
По крышам небольшого городка
Гулять с тобой мы будем без страховки,
Взирая на прохожих свысока.

Мы зонтик превратим в огромный парус,
По пенящимся лужам поплывем...
Прозрачных капель крохотный стеклярус
Мы станем собирать горячим ртом...

Любви не нужен безлимитный трафик,
Она превысит сотни байт и бит.
Но мало кто умеет весла трафить
Так, чтобы лодку не разбить о быт.


Уличный пейзаж


Как прост бывает уличный пейзаж:
Обычный дом без флюгеров и башен,
Но ни одним мазком не передашь,
Как этот дом был в чьей-то жизни важен.

Там у подъезда желтые цветы
По осени распустятся, как прежде,
Но никогда не отразят холсты
Печали по несбывшейся надежде.

Посередине гипсовой стены
Такой пейзаж, возможно, будет кстати,
Но никакие стены не нужны,
И памяти такой картине хватит.


Паупер


Вдоль стекол Курского вокзала
Она стремительно шагала,
Спешила к пригородным кассам,
Как, впрочем, основная масса.
Но неожиданно у входа
Ее остановило что-то.
Как будто из глубоких недр
Раздался приглушенный тенор.
Он доносился из далеких,
Забытых дней, где на уроке
Стихи о дяде и о Тане
Учили глупые созданья.
Нет, не послышалось ей это.
Роман любимого поэта
У привокзальных терминалов
Читал какой-то странный малый.
На вид зачуханный и хилый,
На шее проступили жилы.
Он на ногах стоял некрепко,
А у подошв лежала кепка.
Читал по памяти негромко.
Она заслушалась в сторонке.
Не переврал в стихах ни слова.
Казалось бы, ну что такого?
Какой-то оборванец нищий
Себе выклянчивает пищу.
Возможно, стырили бумажник.
Как стал он бедным, не столь важно.
Таких убогих нищебродов
Полно в столичных переходах.
(Неудивительно. В России
Всегда обласкивали сирых.)
Но лишь ему вполоборота
Она внимала отчего-то.
Тянулись тучные баулы,
И речи становились гулом.
Оставив в кепке две монеты,
Она ушла за турникеты.
Стирает нашу память время,
Но что-то ударяет в темя,
И ерундовый эпизодик
Она тотчас воспроизводит.


Шарф


Она не любила метро,
Она обожала трамваи.
Она говорила не то,
Чего от нее ожидали.

Ходила в коротком плаще,
Не длила ненужные споры,
И шарф не носила вообще —
Боялась судьбы Айседоры.

Он был, как Есенин, курчав
И был не обижен талантом.
Так вышло, что шелковый шарф
Он ей повязал элегантно

Неброским обычным узлом,
Случайно притронувшись к коже.
В тот миг он не думал о том,
Что узел распутать не сможет.

Завязанный им узелок
У маленькой ямки под шеей
Красиво и правильно лег
И стал от тоски панацеей.


Рассвет в октябре


Осенняя слякоть и яблочных запах,
И куртки, накинутые на запа́х.
Дурманящий кофе, воскресный наш завтрак
На даче у общей подруги в гостях.
Еще не проснулись нетрезвые зва́нцы,
Заветрился в миске вчерашний салат.
Нам было неловко глазами встречаться,
Мы прятали в чашках свой заспанный взгляд.
А в доме кипел электрический чайник.
И не было мысли в хмельной голове,
Что наше знакомство с тобой неслучайно,
Что врежется в память рассвет в октябре.


Осеннее


Кругами равномерными и плавными
Рябит вода, в которой летом плавали.
На озеро взирает опечаленно
Пожухлая, прожженная прогалина.

Повисла хмарь над дачными проселками,
Дома закрыты крепкими защелками.
Когда же мы любовь свою прощелкали?
Друг друга потеряли между елками.

Но осень обнимает так участливо,
Что вопреки всему я очень счастлива.
Хотела пореветь с дождем и начисто
Судьбу переписать, да вот не плачется.


Фигуристка


Она невероятно тонкая.
На остром лезвии конька
Парит над ледяною кромкою,
Коньком касаясь льда слегка.

И ощущение, что просто ей
Скользить по белой глади льда,
И лезвие такое острое
Ей подчиняется всегда.

И вот опять трибуны ахнули,
Ей покорился снова лед,
И только взгляд ее распахнутый
Чуть-чуть усталость выдает.


В декабре


В декабре холодной ночью
Разлетелось небо в клочья.
Ветер их уносит прочь, но,
Если небо так непрочно
И растрескалось от стужи,
То тогда как много нужно
Человеческому сердцу,
Чтоб зимою отогреться?!
Как бы холоден и колок
Ни был маленький осколок,
Прикоснувшись острым краем
К жарким пальцам, он растает.


Книгам


Всю суету прошедших дней
Я променяла б на минуту
В просторной комнате моей,
В ее стенах всегда уютно.

Ведь там в рассохшемся шкафу
Стоят в потертом переплете
Тома, хранящие строфу
Шекспира, Пушкина и Гете.

При тусклом свете ночника
Их ненавязчиво листала
Порою мамина рука,
А я под шорох засыпала.

Я повзрослела, и тома
Открыли мне свое богатство.
От впечатлений и сама
Я стала рифмой увлекаться.

Сегодня в каждом доме есть
Петля глобальной паутины.
Там можно обо всем прочесть,
Увидеть разные картины.

Но старый том, как старый друг;
Он, как живой, со мной болтает,
Пусть даже целый мир вокруг
Глобальной сетью обмотает.