Полюбил птеродактиль дактиль,
Стал стихи писать птеродактиль.
Слог ударный, и два — безударные;
Вновь удар, и опять — безударные парные.

Чувства глубокие, чувства забытые,
Звуки негромкие и первобытные.
Словно скрежещут скрещенья скрижальные,
Щелк и мурашки уже побежали, но…

Мало слогов в его строчках ли, много ли,
Вот только души читавших те строчки не трогали;
Не принимали стихи птеродактиля,
Лил птеродактиль слезу в ритме дактиля.

Ударный кап, два — безударные;
Вновь удар, и опять — безударные парные…
Ведь стихи те, хотя и записаны дактилем,
Но придуманы-то — птеродактилем.

Вдоль проселочной дороги
Ходит козлик однорогий,
Взгляд его предельно строг —
Будто он единорог.
Смотрит вправо, смотрит влево —
Взглядом строгим ищет деву.
Ноздри вширь, по холке дрожь...
Только ж деву ж где ж найдешь!

Жил среди льдин
Тюлень один.
И тот тюлень
Варил пельмень.
Спросил тюленя ламантин:
— А почему пельмень — один?
— Воскресный день —
готовить лень...
Один тюлень —
Один пельмень.

— Мои милые еноты,
вы зачем — не бегемоты?
— Потому что не охота.
быть еноту — бегемотом…

— Дорогие бегемоты,
почему вы — не еноты?
— Вот уж больше нет заботы —
бегемоту быть енотом.

— Что ты, что ты, что ты, что ты… —
загалдели тут еноты. —
Лучше дайте нам работы,
постирать, погладить что-то…
И лишите нас компота!
Только лишь не превращайте
нас, енотов,
в бегемотов!

— Что ты, что ты, что ты, что ты… —
зашумели бегемоты. —
Мы достанем пулеметы,
соберем полки и роты,
сносим куртки, стопчем боты…
Только лишь не превращайте
бегемотов
нас — в енотов!

Вот такие обормоты.
Кому в лес, кому — в болото.
Кто боится самолета,
А кому летать охота…
Ну, а кем родился кто-то,
Тем тому и быть… Вот то-то!

То ли пили, то ли ели,
То ли дождик, то ли снег…
Вспоминаю, как качели
Начинали свой разбег.

Было время, были люди —
Синий глаз и красный рот.
Были, были, да не будет —
Все цвета наоборот.

Красен глаз, а губы — сини;
А в бородке — белизна.
Вверх ногами — флаг России;
А она у нас одна.

Только мы уже другие —
Показалась вдалеке
За тоской по ностальгии
Ностальгия по тоске.

В сапогах ли по паркету,
Босиком ли по росе —
Были мы, да больше нету.
Были мы, да вышли все…

То ли рыбы приходили,
То ли звери плыли к нам…
Трали-вали, тили-тили,
Шишел-мышел, трам-пам-пам…

В магический день единенья двух лун
И звезд, уцепившихся в звенья
Меня в точку мудрости клюнул каплун,
И было мне тут же знаменье.

Я понял, что точка, куда он клевал, —
Мое Золотое Сеченье.
А раньше я просто на этот овал
Бездумно искал приключенья.

С понятием этим — не все просто так.
Ведь это — топоним и званье,
И вывод, и довод, и символ, и знак,
И качество, и состоянье.

У сфер запредельных — неведомый план,
Неясный, мистический даже...
Но был бы на месте каплуна — каплан,
Меня бы он ранил туда же.

На просторе
в стылом море
косяками ходит сайра,
а над морем
ей на горе
расправляет крылья кайра.
Знает сайра
в стылом море
много-много тайных мест,
но она бессильна в споре —
кайра
сайру
всяко съест.

У лангуста —
В глазках пусто.
То ли дело — у мангуста!
Глазом он стреляет шустро,
Поражает змей искусно —
Шеи им ломает с хрустом.
И покрыт он шерсткой густо —
Вид его ласкает чувства,
С ним не скучно и не грустно...
О достоинствах мангуста
Весть расходится изустно!
Что не скажешь про лангуста...
Но лангуста
Кушать вкусно...
Что не скажешь про мангуста...
У мангуста — гонор, спесь;
А лангуста надо есть!

Любит,
любит
трилобит,
Чтобы был пролом пробит,
Любит лбом долбить проломы —
Все долбит, долбит, долбит...
А троглодит
На всех сердит
И выглядит —
Ну, как бандит.
Он три дня траншею роет, а четвертый в ней сидит...
Вот бы кто-то из светил
Сих феноменов скрестил —
То-то вышел бы гибрид —
Он то роет, то долбит.