«Время вербы» — так называется новая книга стихов Александра Орлова. Поэт чутко уловил суть времени:  мы живем в преддверии рождения, формирования нового мира, его предчувствие открыто лишь одаренным художникам, а через их посредство и нам.  В одном из первых стихотворений новой книги Александра Орлова звучит грустная, тревожная нота:  «Мне кажется, весны никто не ждет…». Через эту печаль реализуется чувство ожидания весны, что сродни эстетическому заклинанию, приближению времени обновления и расцвета. Конечно, люди  ждут весну, просто не всегда сознают это. Ждет и поэт, предвидя не только пробуждение природы, но и новые, конструктивные, созидательные ответы на нравственные вопросы.  Книга «Время вербы» начинается с неуютной, напряженной, внешне свободной, пестрой экспозиции, полной временных инверсий, необходимых для сплава психологического фона и социального поля, в которых будет жить страна Россия. Экспозиция завершается стихотворением «Сугробов стройная гряда…» Приходит последний февраль тяжелой во всех смыслах зимы,  мы проживаем его вместе с автором, и вот уже ощущаем весну,  что несет роскошь и свежесть зелени, и душевное спокойствие.
Без пейзажа русскому писателю и поэту один путь — в «никуда». И это — не установка, не приказ, не совет, это потребность русской души. Пейзаж у Александра Орлова вовсе не пасторальный, он построен на контрастах, это пейзаж-ожидание, пейзаж-предвидение. Порой поэт ощущает себя всемогущим, обещая приблизить тепло и свет.

О душе в поэзии Александра Орлова — сказ особый. Это тонкая,  чувствительная субстанция, скрытая за строчками отчетливо мужской поэзии, лирики буревестника. Я сейчас говорю о русской душе, которая воспринимает окружающий мир во всей его неизмеримой полноте, которая чувствует даже то, что понимают деревья и цветы, и птицы, и даже булыжник у дороги.
Пейзаж у Александра Орлова живой. Часто взволнованный, иной раз тревожный — с отчаяния тревожный, а не по натуре, иной раз мягкий, даже робкий, но всегда одушевленный, его создатель слышит и понимает скрытое.

В книге Александра Орлова выражена и еще одна важная тема русской поэзии — несколько стихотворений посвящены женщинам, и не декадентным красавицам,  а женщинам войны. Наиболее чуткие  российские и советские писатели и поэты чувствовали себя в долгу перед нашей женщиной, в огромном долгу. Этот акцент важен и для Александра Орлова. Однако пустой констатации для сильной поэзии мало, ей нужен эстетический результат. Александр Орлов в лирике, посвященной конкретным женщинам, в стихотворениях «Томка», «Фрося», «Аксинья», пусть и разбросанных вроссыпь по сборнику «Время вербы», долг этот возвращает, а, значит, и мы, читатели, остаемся сопричастными этой благородной задаче.  Женские образы в стихах Александра Орлова цельные, почти иконописные, поэт пишет свою, не банальную женщину — пожившую, потерпевшую. О ней Александр Орлов не забывает никогда, женские образы словно самостоятельно входят  в его стихи, в его книгу, иной раз ломая стройность композиции. Поэт не боится этого, чисто внешнего, «беспорядка», он, доверяя своим душевным порывам, вбрасывает стихотворение «Томка» уже в начало книги:

Также вроссыпь, но не разбросаны, а тщательно уложены в книгу стихи, которые вполне можно назвать духовными, пример — «Город колоколен». Россию невозможно представить без колокольного звона, но грань здесь чрезвычайно тонка, есть опасность скатиться к лубочной, матрешечной коммерческой эстетике.  Александр Орлов остается на поле серьезной литературы, и якорь, что прочно удерживает на нем поэта — духовность. Все творчество Александра Орлова духовно не только в религиозном, но и в более широком смысле, — это понятно уже из его ранних сборников.  Земля для поэта — это земля лесов, рек и дорог, но не только. Это еще и народ, живущий на ней. И то, и другое Орлов бережет, не рыхлит бездумно, не гонит своей строкой на очередные баррикады. Александр Орлов проявляет нехарактерную для ровесников сдержанность, трезвое, уверенное спокойствие, опираясь в своей строке на веру и в Господа Бога, и в нас, своих читателей, которых по презумпции воспринимает как друзей.

И нас, по «зиме» слегка ослепших душой, Он оживит. Эту мысль я слышу, читая стихи Александра Орлова.
Книга завершается очень сильным разделом «Былины Поморья». Север Восточной Европы, чистая Русь. Сюда не добрались ордынские тумэны. Сюда уходили староверы. Здесь жизнь — правдивая, неспешная — текла и еще течет в скитах, монастырях, в деревнях и селах. И даже в городах. И в самой земле, и в людях. Здесь много тайн, которые могут многое рассказать нам о нас самих.
Далеко не каждый заезжий сюда по разным делам писатель, даже мастеровитый, даже талантливый, может осилить в строке Север Восточный Европы, осмыслить его глазом и душой. Добирался и я до этих краев. Мимолетные поездки оставили лишь вспышки впечатлений. Но этого слишком мало, чтобы постичь такую громадину. Александру Орлову удалось сделать практически невозможное. Читая «Былины Поморья», я ловил себя на мысли, будто был с ним рядом, слушал его стихи там, на русском Севере, удивляясь и радуясь тончайшему чувствованию увиденного. Покидая Поморье, поэт уносит с собой заряд жизненной силы, красоты и душевного спокойствия, которыми щедро делится с нами.

Мои слова могут показаться кому-то сентиментальными, но меня обогрел «поморский стих» Александра Орлова — как и вся его книга. Предощущение больших изменений в этих стихах не обдает читателя тревожным,  сковывающим холодом,  а напротив, придает сил. В этих контекстах хочется оставаться, словно в надежном, теплом доме, изнутри которого внешние изменения не страшат, но освежают.