Ирина Голубева
Была — не была
СЧИТАЛКА
Была — не была
СЧИТАЛКА
Эх, была — не была!
Одна решка два орла!
Жизнь — вот вредная училка! —
вновь задачку задала.
Одно небо, два крыла.
Берегла — не сберегла…
А теперь сижу у края
и гадаю.
Снизу бездна, сверху рай,
кого хочешь, выбирай!
Две букашки на ромашке,
две — грустна и весела.
Я гадаю, отрываю
лепестки от стебелька,
две букашки улетают
в облака…
Выбирай рай! Выбирай рай!
Выбираю.
Одна решка два орла!
Жизнь — вот вредная училка! —
вновь задачку задала.
Одно небо, два крыла.
Берегла — не сберегла…
А теперь сижу у края
и гадаю.
Снизу бездна, сверху рай,
кого хочешь, выбирай!
Две букашки на ромашке,
две — грустна и весела.
Я гадаю, отрываю
лепестки от стебелька,
две букашки улетают
в облака…
Выбирай рай! Выбирай рай!
Выбираю.
ОДИНОКАЯ ЧАСТУШКА
Я миленочка любила,
я за ним ухаживала,
но меня он променял
на нефтяную скважину.
я за ним ухаживала,
но меня он променял
на нефтяную скважину.
МОЦАРТ
У конфеты "Моцарт"
абсолютный вкус.
Нет для слуха слаще
Моцартовых уст.
абсолютный вкус.
Нет для слуха слаще
Моцартовых уст.
СВЕТЛЕЕ
То ли печали стали светлее,
то ли разлуки стали короче,
угомонились ямбы-хореи,
два полуночника.
Атлас обоев слился с покоем,
и присмирела даже ирония.
Лишь за окном-океаном секвойя
дразнит рекламным роликом!
то ли разлуки стали короче,
угомонились ямбы-хореи,
два полуночника.
Атлас обоев слился с покоем,
и присмирела даже ирония.
Лишь за окном-океаном секвойя
дразнит рекламным роликом!
НАША ДЕРЕВНЯ
Деревню нашу назовут Бесснежье,
ее обходит северный ветер,
живет в ней, как на летящем манеже,
народец чудный, чуднее прежнего,
и каждый мечтает кого-то приветить.
Здесь твердо знаешь, что уже проснулся,
хотя и по снам гуляешь, как посуху,
где пламень живой, где виденья остуды,
никто тебе не укажет посохом.
Здесь самое страшное слово — "мужество",
поскольку в принципе неупотребимо,
бороться незачем, не с кем — так нужно ли? —
уходишь в поля, и целует музыка
тебя, цветком посчитав любимым.
Медали дают у нас "За замужество",
красивые, как рубины.
Здесь птица и зверь не ходят под пулями,
а вместо заборов смешные рожицы.
Здесь вечерами сидят за пультами
и что ни поют, все во славу Божию! —
от ричеркара до околесицы.
Да распеваются — до околицы!
Тут наши деды покуролесили,
чтоб стала деревня такой пригожею!
Такая деревня прелестная!
ее обходит северный ветер,
живет в ней, как на летящем манеже,
народец чудный, чуднее прежнего,
и каждый мечтает кого-то приветить.
Здесь твердо знаешь, что уже проснулся,
хотя и по снам гуляешь, как посуху,
где пламень живой, где виденья остуды,
никто тебе не укажет посохом.
Здесь самое страшное слово — "мужество",
поскольку в принципе неупотребимо,
бороться незачем, не с кем — так нужно ли? —
уходишь в поля, и целует музыка
тебя, цветком посчитав любимым.
Медали дают у нас "За замужество",
красивые, как рубины.
Здесь птица и зверь не ходят под пулями,
а вместо заборов смешные рожицы.
Здесь вечерами сидят за пультами
и что ни поют, все во славу Божию! —
от ричеркара до околесицы.
Да распеваются — до околицы!
Тут наши деды покуролесили,
чтоб стала деревня такой пригожею!
Такая деревня прелестная!
СМОТРЯ, КУДА…
За домом — лес, за лесом — дом.
Смотря, куда идем.
Смотря, куда глядим: там — дым,
а там — гореть огнем.
Неведом путь, но ты ведом,
над лесом — херувим.
Все удается нам двоим,
покуда мы вдвоем.
И дом — наш самодельный челн,
и Бог глядит сквозь синь…
Смотря, о чем его просить,
смотря, спросить о чем,
так чтобы выведать ответ,
что ждет за синевой,
и долго ль укрываться мглой,
когда ответа нет?
Когда рассыпалось надежд
волшебное стекло?
Когда остаться и расстаться
равно тяжело?
И нестерпим страстей накал,
и бьет тревог прибой,
как отыскать иной финал —
открытый и живой?
Открытый взгляд, открытый дом…
Как счастья раздобыть?
— Смотри, дружок, кого любить!
— Смотри, куда идем!
Смотря, куда идем.
Смотря, куда глядим: там — дым,
а там — гореть огнем.
Неведом путь, но ты ведом,
над лесом — херувим.
Все удается нам двоим,
покуда мы вдвоем.
И дом — наш самодельный челн,
и Бог глядит сквозь синь…
Смотря, о чем его просить,
смотря, спросить о чем,
так чтобы выведать ответ,
что ждет за синевой,
и долго ль укрываться мглой,
когда ответа нет?
Когда рассыпалось надежд
волшебное стекло?
Когда остаться и расстаться
равно тяжело?
И нестерпим страстей накал,
и бьет тревог прибой,
как отыскать иной финал —
открытый и живой?
Открытый взгляд, открытый дом…
Как счастья раздобыть?
— Смотри, дружок, кого любить!
— Смотри, куда идем!