Цветущих вишен истошный запах —
сквозь розоватость и лепестковость
закрытых век — развивает скорость
дневного света. А мне казалось,
что ты забыл мне включить дыханье,
что в янтаре я жуком застыла
и мира нету, а только ты есть
в меня вглядевшийся, колыхаясь.

ты же понимаешь где ты кто ты ноты
понимаешь взлеты бены готы готты
убежали гунны свет во тьме запрятав
пожелтела осень тихо и опрятно
как старушка божий одуванчик чепчик
белый бы надела в день своей пречестной
смерти солнце светит свет струится длинный
луч пронзил все ветки выдохом единым
и застыл янтарный

Осень. Облетают листья, зубы, волосы, ногти
не хотят расти длинными, быть большими, работать,
все ломаются — мол, чего там… И дальше — больше,
беззащитнее, меньше, еще немного.
Длинношеее лето губами мягкими мнет последний
теплый вечер, валяясь в траве с лошадиным ржаньем
этой девушки там, на лавке, на чьей скрижали
уже все написано. Видишь, ты тоже слепнешь,
собираясь пойти весной, протянув сквозь зиму
громогласный шепот. Так шепчет по перепонкам
барабанным сердце, когда я лежу с любимым
и ношу под сердцем сердце его ребенка,
моего ребенка. Так женщины соприродны
измененьям климата, что — нету их древесней,
я роняю листья, целуй мои корни рото-
раскрывательно гласный звук превращая в песню.
Говори мне: "Оа! Моя огромная птица, рыба
о семи крылах, не считая того плавника на спинке".
У меня скоро будет тридцать любых сезонов,
посчитай мои кольца на срезе, их ровно тридцать.

Тяжела зимой — осень, нимб набряк
неба — тишиной снега, язычок
листьев, задрожав в глотке ноября,
закартавил r, заморгал свечой.
Холодно у вас, да в покойницкой
сводит зубы дробь капель по глазным
яблокам (кусай), дальше, за рекой
кол в меня со всей яростью всадил
Молодец один.

Доварю рис, говорю. Говорю: доварю рис!
И перезвоню. Перепишу жизнь
с образца по всем правила ВАКа,
что нам погода, ее гипертонический криз?
(вот ведь собака!). Ложись,
я подежурю у койки своей до завтра.
Завтра на завтрак рис с молоком и медом
(экая дрянь!). С сыром и чесноком.
Страшно в себя погружаться, как яйца в (кипящую) воду
(тридцать!) Тяни меня за уши, пусть оно корчит морды,
время вставать, выходить, вырывая кол
из-под лопатки, на улицу, на свободу.
Сон продолжается в каждом худом ребре,
словно налет желтоватый на мире вещном.
Или песок зыбучий коктейли пьет?
Явь проникает мне изредка прямо в бред,
выглядя большим бредом. Смешно кромешно
снится мне смерть, является, предстает…

Папа у тебя граммофон,
мама у тебя графоман,
если спросют, так и скажи,
дескать, граммофон, графоман.

Никогда не ври. Говори
только правду, так, мол, и так,
ничего не сделать, увы,
вот ведь, графоман, граммофон.

А начнут тебя попрекать,
Граммофоныч, тем, кто ты есть,
графомамой всякой дразнить,
граммофазером обзывать,

ты сыграй им, детка, и спой,
отчебучь им степ и галоп,
ай-яй-яй, скажи, ну-ну-ну,
пальцем погрози им и съешь.