Я как канатоходец по канату...
Куда, зачем — никто не понимает.
Мне — чтобы выше бед — высоко надо,
Но будни высоко не поднимают.

Наученная обходиться малым,
Все к вечности пытаюсь прикоснуться...
Во сне опять со мною ходит мама.
И я, уже во сне, боюсь проснуться...

Вокруг абсурд, раздрай, раскол, —
Но мне душа — советчик.
Как утверждает гороскоп,
Я все делю на вечность.
Хоть надрывают сердце нам
Обида и усталость —
Такая горькая цена...
Посмотрим, что осталось
Лет через двадцать, сорок, сто...
Ну, где вы там, менялы?
Ведь нас (при чем здесь гороскоп?!),
Других, не так уж мало.

Спаслись поэзия и проза
В заботах о куске, семье...
Но ты сказал: "Рожденный ползать..." —
И пригвоздил меня к земле.

Не до небес нам? Открывать их
Другим? На место — босоту?

Я родилась в семье крылатых,
И гены помнят высоту...

Друг? Не корыстен и не завистлив.
Оценки, мнения — только сам.
Самодостаточен, независим,
Чтоб честно "против" и честно "за".
Чтоб не боялся казаться слабым.
Чтоб в дружбе с сердцем и с головой.
Еще короче — чтоб не был бабой.
И этот признак — не половой.

Безрадостно, над пропастью во лжи,
Шлифуется искусство выживать.
Есть веские причины, чтобы жить,
И нет причины этого
                                желать...

Друг друга опять ни о чем не попросим.
Но можно сходить в магазин.
У нас ведь случалась хорошая осень.
Не помню хороших зим...

Не будем ни поводов мы, ни предлогов
Искать и давать.
Как холодно... Мы по отдельным берлогам
Идем зимовать...

Нам давно бы пора к тупикам привыкнуть
На причудливом нашем пути...
Но уверенность в том, что имеется выход,
Помогает его найти.

И кто же мы — с правдами и надеждами?
Юродивые, паяцы?
А те, кто хотя б в коридорах поддерживал,
Теперь и кивнуть боятся.

Спасения мира попытки тщетные...
Ни сна, ни почета, ни денег.
А вдруг заразим нищетой и честностью,
И что потом с этим делать?

Нас вроде бы терпят... А может, целятся...
У маленьких больше шансов.
Но кто6то за нашу надежду зацепится
И сможет на ней удержаться.