Мой город закрыт, как мои глаза
Когда я не могу уснуть
В нем что-то есть, что открыть нельзя
Наверное, его суть
Здесь много храмов, но каждый пуст
Здесь много кранов, но каждый "стоп"
Здесь странен аккорд из шести чувств
Не спи, Хроноп

Наш город закрыт, как перелом
Какой-то общей кости
И все мы живем под тупым углом
К горю
                и радости
Но чайные девочки звенят в стаканах
Еще не устав от проб
Все серебро не спрятать в карманах
Не спи, Хроноп

Нам продали двадцать минут апреля
За семьдесят лет октября
Базар был такой, что все сдурели
И брали все почем зря

И грязь весны как живую воду
Ловили так жадно, чтоб
Умыться бездонной грязью свободы
Не спи, Хроноп

Не спи, наступает ленивое время
Теплый сезон наград
Смотри, как дышит тепло и уверенно
Лежбища первый ряд

А город закрыт, как закрытый просмотр
Фильма, что только для нас
Триллер — военно-промышленный монстр
Дневной и ночной сеанс

А город закрыт, как закрытый суд
По делу, что всем нам шьют
За дело, которое всем нам шьют, —
Пожизненно нам дают

Вот город, он свет наш, и мрак наш ближний
Крестить ли нам его вспять?
Кликуху, которую носит Нижний
С него уже не содрать

Наш город закрыт, как наши глаза
А мы не можем уснуть
В нас что-то есть, что закрыть нельзя
Может быть, это суть

Того, что слепо, того, что немо
Но все же, — за шагом шаг —
К девочке с флейтой на уровне неба,
С небом на брудершафт.

Он и она. Такие свойства,
Что можно даже не пить вино.
Но вносит некое беспокойство
Третье, которое
Дано.

Третье, которое очень похоже
На первое и на второе. Но
Это все же другое. Все же
Третье. Которое
Дано.

Оно бывает очень похоже
На все что угодно в своей тоске.
Оно задыхается в черной коже.
Его рука замирает в руке.

И даже там, где разрушены цены,
Там, где все уже решено
В сиянии слез смотрит со сцены
Третье, которое
Дано.

Увязая в "или", увязая в "либо".
Увязая в "если" и разных "но", —
Кто же ты, воплощенный выбор, —
Третье,
Которое дано?

Длинные локоны, желанье ласки.
Воля к людям. Но — не всегда.
Воля к одиночеству. Власть над властью.
Радость одиночества. Это?
Да.

Это есть. Но не только это.
Есть и такое,
Что гаснут все,
Гаснут все источники света
На медленном Божием колесе.

И никто уже не поможет.
И никто не сведет мосты.
Младший по разуму… что он может?
А старший по разуму…
Где же ты?

Это? Да.
Но не только это.
Есть еще люди со всех сторон.
Люди тьмы и люди рассвета.
Каждый третий — она.
Каждый третий — он.

И ты будешь — первое. Или — второе.
С отвращением глядя себе в глаза.
Зная другое: за этой игрою —
Есть что-то — Над, есть что-то За…

Что у третьего — нет предела,
У третьего мира — нет конца.
И когда восстает какое-то тело —
В нем начинают биться сердца

Других

Тонко, прочно, яростно, грациозно —
Как стоят в снегу березы и ели!
Все серьезно у нас, все серьезно.
Так стоять на своем — не все умели.

Тонко. Прочно, Яростно. Незаметно.
И привычна нам "Красная Этна".

Я с детства любила открытые пространства,
музыку для всех и обеды в столовой.
Я выросла на почве любви и пьянства —
как это ни странно — живой и здоровой.
Я выросла на почве искусства и бреда,
под ругань соседей, под звон трамвая —
под знаком собаки и велосипеда.
И вкус газировки был слаще рая.

Мы играли в войну в котлованах на стройках,
тонули в канавах и вязли в гудроне.
Но в мечтах мы мчались в каретах на тройках —
и сидя в сугробе — царили на троне.
И у нас было все — ! — из фольги и бумаги,
из пенопласта, земли и картона —
у нас было все. Мы любили флаги.
Но всегда наступает Первое
сентября.

Счастливое детство нам подарило
умение жить и писать "без нажима".
Равнение на знамя! И — на середину.
Лагерь Артек строгого режима.

Р-равнение на флаг!.. Отрядные сборы.
Годы — в линейку! Речевки, парады...
А музыка играла за нашим забором.

Как я смотрела туда из-за ограды...

...Всему, что я знаю — меня не учили.
Нас учили совсем другому.
Нас учили тому, что в Чили.
А для дома — законы Ома.

И живые примеры не сходились с ответом.
Нам говорили, что мы идиоты.
Мы скоро привыкли к мысли об этом.
И ищем себе подходящей работы.

И я теперь работаю в вере.
И принимаю участие в чуде.
Я хочу понять на своем примере —
Что же было?
И — что же будет?

Чем же закончится странная проза?
Явлением моей прекрасной подруги.
Я говорю ей: "Здравствуй, принцесса Греза".
Она отвечает мне: "Здравствуй, принцесса Жизнь"

Среди тех, кто пишет, есть те, кто дышит.
Многие знают, многие слышат,
Но есть те, кто цитирует кровь.

Мы помним именно эти цитаты.
И странно, и странно, но
                                        нам это надо —
Искусство цитировать кровь.